Эпоха "Софрапласта": между алхимией перерождения и тенью Икара

1987 год. Страна дышала переменами, как паруса наполняются свежим ветром. Меня, закалённого в горниле Внешторга четвертьвековым опытом, пригласили стать архитектором необычного эксперимента — советско-французского СП "Софрапласт". Мы задумывали невозможное: превращать полиэтиленовые отходы, этот модерновый пепел цивилизации, в новые полезные формы. Как алхимики XX века, мы искали философский камень вторичной переработки.

Проект рождался в синергии двух миров: французская технологическая точность (дробилки-титаны, экструдеры "Macchi", сварки "ARVOR") сплеталась с советской трудовой алхимией. Я стал проводником между этими реальностями — выстраивал каркас предприятия из правовых формул и человеческих судеб. Каждый принятый рабочий, каждый килограмм переработанного ПВД был кирпичом в здании утопии — экологичного производства, где даже мусор обретал достоинство экспортного товара.

Но как Икар, мы не учли изменчивость исторического солнца. 1990-е расплавили восковые скрепы кооперации. Французские партнёры, собрав золотую жатву контрактов, уплыли как финикийские купцы, оставив после себя технологический артефакт. "Софрапласт" стал Платоновой пещерой — тенью былого величия в ногинской провинции.

Сегодня отрасль задыхается под прессом экосбора — финансового сизифова камня. Государство, вместо того чтобы сеять семена циркулярной экономики (те самые региональные "Софрапласты", что могли бы цвести китайскими станками и местными инициативами), предпочло тактику выжженной земли. Но разве можно построить экологическое будущее, обложив данью настоящее? Это похоже на попытку тушить пожар, переливая огонь из ведра в ведро.

Между тем, наш опыт 1980-х доказывает: истинная экология начинается не с фискальных щупалец, а с алхимии смыслов.

 Где:

- Дробилки становятся жерновами, перемалывающими культуру одноразовости

- Грануляторы — ткацкими станками новой этики потребления

- Каждый мешок для мусора — капсулой времени с посланием будущему

Но бюрократия предпочитает линейную логику: "Заплати — и совесть чиста". В этой формуле теряется сама суть — люди. Те самые рабочие, чьи руки превращали хлам в ценный продукт. Их тени уже бродят по цехам-призракам, где станки замерли в немом вопросе: "Неужели прогресс должен пахнуть банкротством?"