Георгий Малинецкий (Заместитель директора по научной работе Института прикладной математики им. М.В.Келдыша РАН, доктор физико-математических наук, член Изборского клуба )
- Георгий Геннадиевич, на днях в Сети появилась информация, что Роскосмос и Росатом останавливают проект атомного буксира (опровержение здесь ), участие в разработке которого принимает и Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. Данная новость вызвала всплеск разочарования в «космической тусовке» — и все с облегчением вздохнули, когда оказалось, что это неправда. Скажите, насколько это соответствует действительности, насколько этот проект важен для освоения космоса, для российской лунной программы?
- Самое важное в описанной ситуации заключается в том, что эти вопросы, наконец-то, начали обсуждаться и привлекать общественное внимание. Наконец-то наша страна пробует вернуться в большой космос. Что же касается конкретно атомного буксира и его роли в освоении дальнего космоса, то я полагаю, что сейчас говорить всерьез об этом не приходится, несмотря на то что, в свое время, ещё в 1974 году, ЦК КПСС принимало решение об организации полета на Марс, и несмотря на то, что в МВТУ им. Баумана была создана даже отдельная учебная специализация, связанная с использованием ядерных двигательных установок в космосе.
Конечно же эта идея, действительно, крайне заманчивая. Было бы очень здорово не тащить с собой огромное количество химического топлива, которое связано с весьма неэффективными двигателями, а брать и использовать атомную энергию — в различных высокоимпульсных двигателях, которые сделали громадный шаг вперёд за последнее время. Но проблем на этом пути очень и очень много. Поэтому, скорее всего, информация об атомном буксире должна подбадривать тех людей, которые болеют за Отчество и видят Россию в большом космосе. К сожалению, сейчас ситуация достаточно грустная, потому что основные задачи нашего российского космоса сейчас состоят в том, чтобы вновь оказаться в лидерах освоения космоса, а не удержать лидерство, как это было раньше.
Давайте посмотрим на рынок, связанный с запуском космических аппаратов. Объем общего мирового рынка космических технологий сегодня составляет примерно 180 млрд. долларов. Из этой громадной суммы основная часть – это использование космической информации и создание инфраструктуры её получения, вторая существенная доля — это создание наземной аппаратуры, которая позволяет эту информацию получать, обрабатывать и использовать. И только лишь два процента – это космический извоз, где лидером и является Россия. Но, одновременно, оказывается, что Россия достаточно слабо представлена в основных сегментах космического рынка — в деле получения и обработки космической информации.
Сегодня для нас очень важно добиться укрепления своих позиций и выйти на эти два главных сегмента космического рынка.
Что касается проекта лунной программы – это вопрос, который очень активно обсуждается. Ясности в нём нет и до сих пор нет, потому что рассматриваются совершенно разные варианты.
Рассматривается вариант однопусковой схемы полёта, так, как это сделали американцы в прошлом, когда одна ракета запускает корабль до Луны. Есть двухпусковая схема, когда запускаются две ракеты и из их полезной нагрузки на околоземной орбите собирают тот аппарат, который и полетит к Луне. Есть даже трех- и четырех- пусковые варианты — ведь всё определяется теми ракета-носителями и космодромами, которые есть в распоряжении у России. Но проблем на этом пути масса — например, для многопусковой схемы, которую принципиально можно осуществить даже сейчас с существующими ракетами, нужен второй стартовый стол, которого всё равно пока нет.
Поэтому до сих пор лунная программа пока находится скорее на уровне эскизных проектов и мечтаний, нежели на уровне реальных планов. И это отнюдь не беда одной России. Обратите внимание: человечество, по сути, ушло из дальнего космоса и пилотируемой космонавтики в нём ещё в 1973 году — и так и не вернулось туда.
Поэтому сегодня в мире уже выросло целое поколение людей, которые никогда не летали ни на Луну, ни в дальний космос, да и никогда не жили этой мечтой.
А ведь это огромная работа, и для России, и для США — убедить общественность в том, что дальний космос может иметь свою, существенную роль в нашей жизни.
И даже тот факт, что в Сети уже крутятся фейковые новости в отношении атомных буксиров и дальнего космоса — меня очень и очень радует. Значит, борьба за умы ещё отнюдь не проиграна.
Однако не радует другое: у нас пока ещё очень много проблем с организацией работ в космической отрасли.
Например, посудите сами: у Роскосмоса есть центральная фирма – ЦНИИМАШ, Центральный научно-исследовательский институт машиностроения. Фактически — это мозговой центр всей нашей космической отрасли. К сожалению, он сейчас находится в режиме переформатирования и реформирования. То есть, фактически то, что делают с Российской Академией Наук, когда единый организм устоявшегося учреждения «сливают», «разливают» и «переливают» — нечто подобное происходит сейчас и в космической отрасли России.
Хочется надеяться, что это будет не так разрушительно, как в случае Академии, но тем не менее, вы прекрасно понимаете, что после таких преобразований должно пройти достаточно много времени, пока в институте снова начнётся нормальная и осмысленная работа.
В свое время, директор нашего института, академик Келдыш был на подобном совещании у министра обороны СССР, Дмитрия Устинова. Тогда в ходе дискуссии возник вопрос о переформатировании советского военного космоса, снятии старых и назначении новых людей. Келдыш тогда сказал прямо: этого нельзя делать ни в коем случае. Потому что минимум два года уйдет на то, чтобы первые лица поняли, что надо делать, еще два года уйдёт на то, чтобы это поняли их заместители, и еще два года – на то, чтобы задачи военного космоса поняли уже рядовые сотрудники. «Мы богатая страна, но мы не можем остаться без военного космоса шесть лет» — сказал тогда Келдыш прямо, несмотря на громадный авторитет Устинова. Келдыша тогда послушали и учли его позицию — и не стали осуществлять оголтелую реорганизацию.
Хочется надеяться, что мы будем работать и над атомными буксирами, и над ракетами на ядерном топливе, а не заниматься бессмысленными и затяжными реорганизациями.
- Георгий Геннадьевич, еще такой вопрос: Россия оказалась в плачевной ситуации в своей текущей космической программе, которая зажата на узком рынке коммерческих запусков космических аппаратов.
Может ли текущая ситуация быть изменена в рамках новой программы развития российского космоса, которую ещё предстоит создать? И какова в этом вопросе роль государства?
Не секрет же, что американская космонавтика , несмотря на декларирование частного подхода в этой отрасли, по сути дела создала частную конкурентную среду, которая тем не менее подпитывается государственными деньгами — поскольку ни один из частников в одиночку сейчас не осилит освоение космического пространства. Насколько сейчас последовательна позиция России в освоении космоса, есть ли четкая программа у Роскосмоса или у связанных с ним структур?
Ведь в программе необходимо сосредоточится на том, «куда», «зачем» и «что» мы запускаем, нежели плясать от того «чем» и «как» мы это можем сделать сегодня, неправда ли?
- Совершенно верно. Начинать надо с цели. А именно – зачем мы запускаем тот или иной проект и каких целей мы хотим в итоге добиться?
Приведу здесь такой пример: в нашем институте работает один из трех существующих в стране на сегодняшний день центров управления космическими полетами.
У нас есть этот центр, который в реальном времени отслеживает местоположение более, чем тридцати тысяч объектов в космосе. Самый маленький из отслеживаемых нами объектов размером примерно с кулак, но, например, опасность для МКС на её орбите представляют даже объекты, размер которых соответствует фаланге большого пальца. То есть, проблема космического мусора существует уже сегодня — и у нас есть инструментарий для её контроля.
Казалось бы, такая ценнейшая информация должна интересовать массу ведомств – начиная от Министерства Обороны и заканчивая самим Роскосмосом, который в том числе отвечает и за безопасность МКС. Но мы столкнулись с тем, что эта информация в течение многих лет никому не была нужна.
Поэтому начинать, конечно, нужно с того, чтобы прежде всего понять – где мы хотим оказаться завтра и с чем. И, уже исходя из этого решать, какая информация нам нужна и как мы с ней будем обходиться.
Ведь сейчас по части использования космической информации происходит прямо таки революция, по сути дела мы сейчас можем следить с помощью простейших устройств за местоположением каждого контейнера или грузовика прямо из космоса — и это будет очень дешево и эффективно. Это позволяет взять под контроль не только финансовые потоки в мире, но и материальные, и значение такого инструмента трудно переоценить.
Так вот: сегодня в России не решены главные вопросы, вопросы целей и задач для программы освоения космоса.
Если в СССР было министерство общего машиностроения и это было 1200 заводов и почти полтора миллиона специалистов высочайшего уровня, то это была система высочайшего же уровня организованности. Эти люди четко понимали: что нужно для военных целей, что надо для мирного освоения космоса, какие существуют планы и перспективы на пять, десять, даже двадцать лет!
В планах Королева была прописана чёткая стратегия освоения «малой» Солнечной системы — это орбита, потом Луна, затем — высадка на Марсе с пролёт Венеры, пусть и без посадки. Но все эти шаги представляли из себя законченную концепцию, причём реализуемую в ближайшие годы от момента принятия таких планов!
А ведь именно это – мечта, вопрос того, что мы хотим и наша самоидентификация – кто мы, чего мы хотим от космоса — и есть главный вопрос. И именно на него нам надо дать сегодня чёткий ответ.
За этим ответом, который ясно определяет цели и задачи, естественно, уже идут и экономические вещи: а сколько мы готовы за это заплатить? Какие кадры нам нужны, в каком количестве, какие ресурсы страна может себе позволить выделить на свою мечту — и так далее. То есть, в космосе существует сразу же масса вещей, связанных с плановой экономикой.
Точно также, кстати, космическая отрасль устроена и в США, там очень придирчиво обсуждаются космические программы, очень детально и скрупулёзно рассматриваются приоритеты.
Например, в США несколько лет назад был огромный скандал, связанный с программой «Созвездие», которая не оправдала вложенных в нее усилий и затраченных денег. Однако, американцы оперативно перегруппировали свои силы — и максимально использовали разработки «Созвездия» в новых программах освоения космоса.
Аналогичная ситуация существует и в Китае — ведь там сегодня полным ходом идёт реализация собственной китайской лунной программы. В Китае разбили свое космическое агентство на две независимые структуры, для того, чтобы в китайской программе освоения космоса была внутренняя конкуренция.
Это очень важно, когда сильное целеполагание, заданное на уровне всей программы, подкреплено давлением снизу со стороны как минимум двух конкурирующих структур, каждая из которых разрабатывает и предлагает свои космические решения для реализации поставленных целей.
Именно такой подход, кстати, вызвал и взрывной рост советского космоса в 1960х-1970х годах, когда в СССР за космос боролись сразу три космические «лавки» — конструкторские коллективы Королева, Челомея и Янгеля.
Но ничего подобного сегодня, к сожалению, у нас уже нет.
Более того, сама мысль о том, что нам что-то надо планировать, глубоко противна, например Минэкономразвития и тем людям, которые, казалось бы, должны быть в этом процессе жизненно заинтересованы.
Основная же линии сейчас такова: давайте мы привлечем частника, давайте мы привлечем в космос... малый бизнес! А он уже всё «как-нибудь» сделает за нас.
В частности, чтобы вам была видна абсурдность такого подхода, я приведу вам простой пример – в Сколково есть космический класс.
Если у вас есть некая «космическая» фирма, то на её тематику вам могут в лучшем случае выделить 30 млн. рублей через данный класс.
Но, к примеру, лишь запуск рядового, типичного спутника обойдётся компании приблизительно в 10-15 млн. долларов, а изготовление самого спутника потянет и того больше — тут уже вам надо оперировать цифрой примерно в 100 млн. долларов. То есть, на те деньги, что предлагают на космос в Сколково, можно оплатить научно-популярные книги, экскурсии, максимум — изготовить макет спутника или ракеты на выставку — но не более того. То же, что касается серьезных технологий – это серьезные, большие деньги, это совершенно другой уровень надежности и планирования.
Например, у нас был проект по отслеживанию бедственных ситуаций в азиатско-тихоокеанском регионе, развитие программы «Инмарсат». Мы имели один аппарат такого рода, но это крайне мало. Полная группировка такого проекта, которая гарантировано обеспечивает спасение жизней и имущества терпящих бедствие — это 24 спутника, ну хотя бы штук пять, чтобы начать!
Россия выступила именно с таким крупным проектом, все его поддержали. Но есть одна проблема: чтобы получить лишь один спутник — вам понадобится ждать целых 6 лет. То есть, если даже у вас есть деньги и вы сегодня решили заказывать спутник в России, то через шесть лет вы его получите. Мы предложили сделать спутники не в России, но оказалось, что за рубежом срок производства спутника – 5 лет, если очень переплатить – то 4 года. То есть космическая отрасль — это не кафе быстрого обслуживания, она требует очень серьезного и вдумчивого подхода.
Вот в этом и есть дилемма космоса — космосу нужны мечты, а когда ты приходишь в Роскосмос, то у тебя — лишь ощущение царства чиновников, а мечты ты видишь, только когда приходишь к исследователям — и это тебя окрыляет.
Сегодняшний космос — это детальный синтез мечты, плана и расчета. Мы сейчас отстаем по все трем пунктам, но сам факт, что космическая тема снова начинает возникать и обсуждаться в пространстве глобальной Сети – внушает мне оптимизм.
Оценили 8 человек
52 кармы