Россия и мир после пандемии коронавируса

По мере того как вторая волна коронавируса набирает обороты в России и мире, вопрос о её экономических последствиях становится все менее праздным. Основной момент, на который стоит обратить внимание, — это полярно противоположные стратегии ответа на так называемый коронакризис, использованные в большинстве западных и европейских стран, и в России.

В первом случае правительства пошли на резкое наращивание государственного долга и вливание денег на счета корпораций и в карманы граждан. Масштабы известны: в Великобритании на эти цели было потрачено 9% ВВП, в США — около 12,5%, в Еврозоне — 16,5%, в Японии — почти 20%.

В России самая высокая оценка государственной поддержки доходила до 3,5% ВВП. Но интересны даже не её размер, а методы осуществления. Власти сконцентрировались не на прямых платежах гражданам, не на повышенных пособиях по безработице и не на выдаче денег предприятиям.

В центре внимания оказалось предоставление отсрочек по налогам и страховым взносам, отсрочек или отмене штрафов и пени, а также реструктурирование взаимных требований между организациями. Кроме того, власти воспользовались снижением процентных ставок для стимулирования кредитования — как предприятий под государственные гарантии, так и частных лиц.

[Немного цифр:

- в виде разного рода детских пособий гражданам России было выплачено 325 млрд руб., или 0,34% ВВП

- повышенные пособия по безработице получили 3 млн. 200 тыс. человек (против 28 млн. человек в США)

- на выплаты предприятиям потрачено всего 80 млрд. р.

- отсрочки по налогам составили дефицит бюджета в 700 млрд р.

- острочки по страховым взносам - 450 млрд. р.

- по штрафам и пени - 100 млрд. р.]

Что это означает? Только одно: как в западных, европейских, так и в российской экономике коронакризис вызывает накопление долгов, но если на Западе или в Европе в основном растёт государственный долг, то в России — задолженность частных лиц и компаний. Прирост госдолга за 2020 год составил, по расчётам Минфина — 6,7 трлн руб. при том, что Фонд Национального Благосостояния с начала года уже вырос на 5,6 трлн руб., а золотовалютные резервы Банка России — на $31,4 млрд, или на 2,2 трлн руб. Это в совокупности превышает увеличение государственных обязательств за самую тяжелую фазу коронакризиса.

Номинированные в иностранной валюте российские резервы будут переоцениваться в сторону увеличения, по мере снижения курса рубля, тогда как рублёвый долг продолжит обесцениваться. Иначе говоря, в развитом мире в 2020-2021 годах обеднеют правительства, но продолжится рост благосостояния граждан, тогда как в России за время кризиса богаче станет только государство. Недавно принятый Госдумой бюджет на 2021–2023 годы предполагает отказ от наращивания резервов и увеличение государственного долга, однако он вырастет довольно незначительно. Его предел установлен на уровне 22% ВВП к 2023 году.

Между тем государственный и частный долг оказывают разное влияние на реальную экономику.

Кризис 2020 года показал очень интересную вещь. Увеличение госдолга не только проходит не слишком заметно для экономики, но и приносит ей значительную пользу. Масштабное предложение денег, которое обеспечивает государство, поддерживает очень низкие ставки, что стимулирует граждан к потреблению и при этом разогревает фондовый рынок. В США с момента принятия антикоронавирусного акта CARES госдолг вырос на $4,3 трлн, а капитализация фондового рынка — более чем на $13,5 трлн, то есть граждане и пенсионные фонды стали в результате богаче, а не беднее, даже если предположить, что долг придется выплачивать всему населению. Более того, в этом году более 90% всех новых долговых обязательств западных правительств выкупили не гипотетические "иностранные инвесторы", а ФРС, ЕЦБ и Банк Англии — что легко выявляется при взгляде на динамику их балансов. Соответственно, проценты, которые заплатят правительства по своим обязательствам, составят прибыль центральных банков, большая часть которой на следующий год вернётся в бюджет. В 2019 году ФРС таким образом перечислила американскому казначейству $54,9 млрд.

Таким образом, рост государственного долга выглядит не слишком обременительным, обогащает население и компании и создаёт основания для быстрого восстановительного роста. Характерно, что за последние 10 лет в тех же Штатах доля населения, которая высказывает озабоченность увеличением его объёма, сократилась на четверть: с 73% до менее чем 50%.

Однако Россия пошла по другому пути — по пути увеличения частных обязательств. Он имеет свои особенности, причём существенные. Такая тактика позволяет сохранить "красивые" показатели низкого госдолга и дефицита бюджета, но при этом кредиты доходят до экономики по гораздо более высокой конечной ставке, обеспечивая перераспределение средств от потребителей и корпораций к финансовым посредникам, от которых они в экономику не так чтобы охотно возвращаются ввиду высоких рисков.

Эта система искажает представление о реальном положении дел. Отсроченные налоги позволяют компаниям продолжать работать и в условиях кризиса с его ограниченным спросом, но катастрофа случится на первых фазах оживления экономики, когда государство решит востребовать то, что ему принадлежит. Наконец, взаимный отказ от своевременного выполнения обязательств чреват кризисом неплатежей — а последствия подобной практики мы видели в 1990-х. По мере того, как у населения копятся долги (только в этом году они выросли почти на 10% и достигли 19,3 трлн. руб., причём основная нагрузка приходится на средние и бедные слои населения), сокращаются средства, направляемые на текущее потребление. Экономить же наши люди будут на образовании, коммерческом здравоохранении, качественных продуктах — что ещё более снизит уровень жизни. Главная же проблема состоит в том, что когда эпидемия закончится, западные потребители будут активно тратить, западные компании — наращивать производство; россияне же станут экономить и перекредитовываться в банках, а российский бизнес — реструктурировать накопленные обязательства перед государством и "кидать" друг друга в расчётах по поставкам.

Мир сейчас находится в фазе серьезной трансформации, смены финансовых парадигм и технологических укладов. Экономика развивается быстро — даже быстрее пресловутого роста на 3% в год, так как в информационном обществе показатель ВВП сегодня мало что отражает. На этом фоне Россия стагнирует уже более 10 лет. Совокупный рост с 2008 года, даже если ориентироваться на постоянно "корректируемые" показатели, составил с учётом 2020-го около 7% (сейчас говорят о спаде в этом году на 3,9%), или, в среднем, 0,57% в год.

Конечно, можно постоянно вспоминать 1990-е, но 10-ей стагнации в стране не было со времён Первой мировой и Гражданской войн. Россия не просто отстаёт — она разучивается развиваться в то время, когда западный мир находится не в начале упадка, как рассказывают пропагандисты, а на пороге нового этапа стремительного роста, а азиатский мир блестяще освоил самые сложные индустриальные технологии и стал "глобальной фабрикой". В таких условиях стремление к максимальной экономии "государственных" средств ценой удушения хозяйствующих субъектов — это путь в никуда.

Эпидемия скоро останется позади. США и Европа, "провалившиеся" в 2020 году намного сильнее, чем Россия, быстро компенсируют потери за счёт огромного отложенного спроса и накопленных доходов, высоких ожиданий инвесторов и существенно выросшего даже в кризисных условиях фондового рынка. Государственные долги обесценятся за счёт отрицательных процентных ставок. Кризис 2020 года будет забыт намного быстрее, чем любой из предшествующих, а 2020-е станут новым десятилетием устойчивого роста.

Россия же, которая сейчас находит утешение в относительно низком спаде (никто не говорит о более чем 5%), столкнётся с закредитованностью потребителей и огромными государственными претензиями к бизнесу — и вообще не продемонстрирует восстановительного роста в 2021 году.