Борьба за мир военными средствами: философия времени

Время проявляет себя через финал. Сюжет, заложенный в длительность, раскрывает историю, в которой жизнь человека кардинально отличается от жизни собаки. Жизнь северокорейского крестьянина хоть и стоит сущийпустяк в самой КНДР, но в масштабах мира создаёт гигантскую прибавочную стоимость. И маленькая победоносная война Дональда Трампа против страшного корейского диктатора в этой ситуации убивает сразу не два, а пять зайцев.

Новый североамериканский Карфаген продолжает старую добрую традицию укрепления мира военными средствами ( помните оруэлрвское "Мир -это война"). Странным образом обострение ситуации вокруг Северной Кореи совпадает с коррупционным скандалом уже в Южной Корее. Маленький управляемый хаос в подбрюшье Китая ослабит красного дракона, заставит предпринимать шаги по выводу капиталов китайских подпольных миллиардеров из южнокорейской экономики, но куда потечёт эта река? И нельзя ли её перехватить? Да и инструменты для этого имеются, и не важно, что финансовые производные инструменты - это щупальца их создателей, к которым прилипает все, что плохо прибито. И не стоит забывать, что 70 % продуктового импорта Северной Кореи - это китайская продукция.

Титанические усилия по сохранению стабильности в регионе, предпринимаемые КПК Китая, только оттягивают финальную партию. А расследование американского президента, касающееся формирования демпинговых цен на сталелитейную продукцию Поднебесной выглядит как хорошая партия в американский пул с пятью шарами в одну лузу. Ещё одним шаром могут стать территориальные споры. Пекин по-прежнему не собирается отказываться от притязаний на индийский-штат Аруначал-Прадеш, который он считает частью Тибета, а Нью-Дели, в свою очередь, продолжает обвинять КНР в "незаконной оккупации" части территории Кашмира – высокогорной соляной пустыни Аксайчин и Транс-Каракорумского тракта, переданного Китаю Пакистаном еще в 1963 году. Не решена проблема Тайваня, Синьцзян-Уйгурский автономный район представляет собой бомбу замедленного действия, причём взрыватель находится на пылающим Ближнем Востоке - бикфордов шнур тянется от регионов с преимущественно радикальным исламским большинством суннитского толка. Диалектическое столкновение мировоззрений: либеральная, радикальная и традиционалистская идеологии, создаёт особый градус напряжённости, близкий к точке бифуркации. Китай может утратить статус региональной супердержавы, выпав из той системы экономических координат, которая толкала страну на новый уровень производства добавочной стоимости. А с ним и Россия лишится потенциальной прибыли по проекту "Сила Сибири", контрафактной продукции и китайских туристов. Разъяренный дракон, загнанный в угол, способен на сверхусилие. Но войти так просто в клуб бенефициаров мировой интернациональной олигархии при сохранении нынешнего соотношения сил, при этом встроив структуры КПК в капиталистическую реальность, невозможно в силу того, что вакантные места не предусмотрены самой системой. Из клуба выбивают вместе со стулом, как происходило на протяжении тысячелетий мировой истории со многими древними династиями и банковскими домами.

Суть же исторического времени можно представить и как овеществлённый результат рабского труда тысяч поколений людей, и как замысловатый сюжет с неизбежным финалом, но условием завершения выступает полная оппозиция сознания и бытия, пытающегося пожрать сознание через социум - потребительскую цивилизацию. В эту оппозицию всегда закрадывается ложь. Социум, как коллективный разум, воплощает одновременно все типы покорённого сознания во всех уголках мира (для этого уже не нужно вести опустошающие войны). Но из-за стеклянных офисных центров Нью-Йорка выглядывают отчаянные фигуры Бонни и Клайда, а за помпезными небоскребами Москва-сити прячется потрёпанный Обломов в колпаке с кисточкой, дремлющий на протертом до дыр диване в окружении старого хлама, или скупердяй Плюшкин в окружении благородного придурковатого семейства, самозабвенно пожирающий осетра в дорогом ресторане.

Этот конфликт современного общества, восходящий ко времени основания фараоновских пирамид, не может быть сглажен ни рекламной заклепкой на глаза смотрящего, ни томными взглядами красавиц, смотрящих в мир с глянцевых обложек журналов, ни дешевыми бытовыми приборами, приобретёнными по случаю получения зарплаты. Человеческое время есть в фундаментальном смысле плата за Бытие. И рыжий хитрец Трамп, обещая пребывающему в глубоком гипнотическом трансе американскому обывателю новые рабочие места, по сути лишь декларирует необходимость взимания платы за каждый прожитый на земле день.

Сегодняшний кризис — лишь эпизод в глобальной цивилизационной катастрофе. Неразрешимые противоречия между личными целями человека и абсолютно безразличной̆ к этим целям общественной машины не снимет даже победоносная война за мифическую демократию в Северной Корее. Законотворчество превратилось в лоббирование корыстных интересов элитных группировок, милосердие деградировало до банальной рассылки смс в многочисленные гуманитарные фонды и благотворительные организации, а мужество воинской касты укрылось за технологическим превосходством огневой мощи. Целые города теперь можно за сутки разнести в мелкую щебенку, даже не запустив в границы военной операции ни одного солдата. А сам человек поставлен в условия постоянного преодоления содержание собственного сознания, которое вот-вот уже будет не нужно никому в новом машинном мире. Антропоморфные автоматизированные системы превращают человека в придаток того, что зовётся в рекламных брошюрах «дивным новым миром». Но кто и зачем станет вершить там историю и нужно ли время роботам? Кто и с кем будет воевать в мире, где по магистралям разъезжают беспилотные автомобили, а начиненные тамагавками дроны приносят в африканские джунгли немеркнущий свет демократии? Такие человеческие качества как мужество, милосердие, ум и даже трусость растворятся в шестом технологическом укладе, как в серной кислоте. Не станет ли начало машинного мира и автоматизированного программируемого взаимодействия умных систем концом, финалом человека?