Россия и мир: варианты и пути

Человечество на протяжении всей свой истории пытается залечить травму непонимания зла. Искренняя обида ребёнка объявляется злом. «Я» должно стать гибким и пластичным, отражая мир в своём прикладном содержании.

Опыт бесконечности изымается из души и туда вкладывается все, что составляет по словам Карлоса Кастанеды «кольчугу времени». Эта внешняя, чуждая душе железная одежда становится внутренним содержанием. Множество состояний, ни одно из которых невозможно изъять из бытия, и сплетают описанную реальность. Ведь она могла бы быть какой угодно, но она именно такая, потому что устраивает человечество.

Россия, как срединная земля в такой реальности - heartland мировой истории, в своей крайней протяженности гасит мировые цунами. Эта распорка пространства и времени поставлена в центре мира.

Север страны - это место, где кончаются дороги. Уральские хребет пресекает пути Востока и Запада и им не сойтись в смертельной человеческой схватке. Прогресс странным образом сократил и время и расстояния, но небесные дороги уязвимы для высокоточных систем, а земные упираются в Север. И будущая война Востока и Запада, если она и случится, будет носит молниеносный характер и участвовать в ней будут машины, управляемые искусственным интеллектом. Но Север стоит на страже мира, управляя временем и пространством.

И пройти это гигантское расстояние не удавалось пока никому.

Север замораживает, выворачивает привычное наизнанку. Рассеивает и полчища крестоносцев и наполеоновский сброд, превращает элитные подразделения Вермахта в свору голодных и испуганных волчат. Метафизика Севера связана с завершением и переходом. Началом истории и одновременно её завершением. Обитатели этих земель хранят в своём сердце ключ, открывающий и закрывающий войну и мир.

Россия - это то место, где всегда не хватает места (простите за тавтологию): пророки шагают впереди времени, олигархи бегут в безналоговые гавани, а народ кочует по городам и смыслам. Россия становится камнем преткновения как для тех, кто убегает отсюда, так и для внешних врагов. Это место, где заканчиваются дороги, а история обретает иной смысл. Смысл здесь тесно связан с понятием справедливости, и американский прагматизм приобретает гротескные формы, а воплощают их антигерои, словно списанные с полотен Иеронима Босха.

А в это время в мире шоу-политики, где игровые и битые фигуры проживают сюжеты комиксов в компании Дональда Трампа и Ким Чен Ина с чудаковатой Ангелой Меркель и молодым метросексуалом Макроном, сложно отыскать смысл. Цели - да.

Эти комиксы пишутся для героев площадной комедии дель арте. Венецианский купец Панталоне (Трамп) никак не может разобраться со своими Бригеллами (умными слугами). Появляется Арлекино (глупый слуга ) и на него списывают все просчеты. Тарталья, вечный судья-заика пытается разрешать судебные тяжбы в пользу хозяина игры, но его фигура неизвестна скучающей публике. А вот Ким Чен Ин претендует на роль Скарамуччи - хвастливого вояки и труса. Сюжет развивается по законам театрального жанра. Площадью стал весь мир.

И ведь мир стоит на пороге революционных изменений: смена технологических укладов предполагает отказ от старого в пользу нового. Это диалектика изменений. Экономика уходит в виртуальное пространство, как и политика в экраны мониторов вместо площадей шумных европейских городов с их представлениями и народными волнениями. Феномен жизни на экране монитора опровергает и протяженные пространства, и само время. Жизнь выходит за рамки физических законов на цифровом носителе. Но жизнь ли это?

Вспоминается Евангельское: «В начале было Слово, и слово было у Бога и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть».

(от Иоанна, 1,1-3)

Если понимать сказанное буквально, то отказ от Слова в пользу цифры (цифровой мир - виртуальное все, вечность и динамика мегабитов) свернёт бытие до небытия: ибо без Слова ничего не начало быть.

Полотно времени - это сюжет, он не может развиваться без Слова или описания. Виртуальные картинки погружают сознание в созерцательность, но не дают ничего, кроме слабеющего всплеска цифровой эмоциональности. Возможно, математический ряд вне Слова - это и есть первозданный хаос. Адам сделал хаос миром, наполненным смыслом, нарекая вещи своими именами, и вещи стали сами собой.

Великий дар слова уступает место символам (проклятые эмодзи подменили эмоции, и ведь название то урезанное, как и чувства, ими выраженные). Перевести слово в математический ряд без утраты слова невозможно, как невозможно создать копию мира - виртуальное всегда будет лишь зеркалом времени с искажением подлинного наполнения жизни до однотипных картинок житейского счастья и дорогих авто с улыбающимися актрисами, Все это только дополняет (обедняет?) реальность (создатели не врут - это дополненная или ложная реальность).

Стоит задаться вопросом, а где во множестве описаний социума и социальных ролей сохранился Адам-человек? Утраченная жизнь человека рядом с человеком вне социума и его виртуальной копии - пожирателя бытия, в чем она и где начинается сейчас? Чем может быть то, что не является описанием социума, а стоит особняком от прогресса, и что остается жизнью, а не функцией в тотальном обществе потребителей, погружающемся в виртуальный плен и страхи мировой войны? Куда в этом цифровом рае пойдет человек, если он хочет вернуться в подлинный язык Адама? И можно ли возвратиться туда, если мир трансмутирует во множество жидко кристаллических зеркал - страниц в социальных сетях, а отражения в них подменяют нас в жизни? И где же теперь подлинные люди - в сетях интернета или в жизни, которую мы давно выбираем, как роль?

Чем является то, что хорошо заканчивается? Так рассуждали индейцы кечуа – варварский народ с точки зрения отцов-основателей американской нации. Современный цивилизованный человек не задается подобным вопросом, а культура нагуа (тех, кто знает ответы) канула в лету. Как и интерес к мышлению: мучительному размышлению героев Достоевского о смысле жизни. Ведь не холодильник же выступает этим смыслом.

Думаю, что и в путешествиях отпадет необходимость в будущем. Весь мир придет к человеку в дом и каждый будет умирать с улыбкой, так и не поняв, что смерти уже нет, потому что он уже давно не живет. Помните мастера ключей из «Матрицы»? Он открывал дверцы разных миров. Но все дверцы были только программами. Есть ли мастер ключей у мировой политической игры?

Безусловно, Россия и русский мир вопреки всему являются тем загадочным местом, где заканчиваются и начинаются сюжеты. Почти забытая глубинная русская матрица живет своей, парадоксальной жизнью. Север замораживает и опрокидывает стандарты. Здесь, в heartland сходятся пути земные и небесные и сбегаются все игроки. Морская держава США (талласократия) в какой-то мере пытается стать тем, чем является Россия. Но тотальный прагматизм американской модели не способен преодолеть черной бездны иррационального. Да и то рациональное, прагматическое, что возникает на территории самой России рассеивается в Северных просторах. Метафизика развития России напоминает либо войну титанов за обладание Олимпом, либо жертвенность святых. Думаю, что здесь живут те, кто ходит по земле в поисках счастья и справедливости с берданкой в руках и ищет правды. Северная сторона всегда манила искателей правды. Американская мечта всегда оклеена долларами, русская, подлинно русская ходит в рубище и хочет говорить с Богом. В руках этих странников лежит ключик, открывающий тот самый ларец, о котором писал незабвенный Александр Сергеевич, где и лежит кощеева смерть. Но история каждый раз продолжается. Наверное, у времени есть выходной – день перехода из одного времени в другое. Непостижимый ноль (как вечное начало), где напряженность подвига предыдущих поколений меняет мировой расклад.

Какие смыслы должны быть встроены в описание настоящего, чтобы оно стало замочной скважиной в то будущее, которое никто не станет описывать просто потому, что оно полностью изменяет принцип отношений? Ведь все уже сказано и давно. Послепотопный мир насчитывает тысячи лет истории, но это время наполнено одним бесконечным поиском выхода. И прогресс в какой-то мере усугубляет противоречия.