Предисловие
Уважаемые читатели! Зная о нелюбви основной массы сограждан, читать большие тексты – «много букаф», я позволил себе предварить текст главы из книги Этель Дуглас Хьюм предисловием, преследуя лишь одну цель. Донести до вас, в сжатой форме, суть того, что изложено в этой главе, в увязке с происходящими в России и мире событиями с момента обнародования информации о Ковид-19, и о том, что связано с ним.
В главе приводится анализ, проводимых санитарно-гигиенических, противоэпидемических мероприятий в период Первой мировой войны во Франции, США, Англии, Японии, Австралии, Новой Зеландии.
Из анализа следуют выводы:
1. Наибольший положительный эффект в плане уменьшения жертв эпидемий, как среди мирного населения, так и военнослужащих, а также потерь среди раненых достигнуты благодаря повышению санитарно-гигиеническим мероприятиям.
2. Вакцинация от всех видов заболеваний не стала панацеей. Более того число заразившихся возросло среди вакцинированных по сравнению с невакцинированными. Аналогично тому как это произошло с полиомиелитом, пропал естественный – появился поствакцинальный, причём в бОльших масштабах.
3. Вакцинация модифицирует бактерии и порождает новые штаммы вирусов, что делает вакцинацию бессмысленной.
Таковы итоги анализа борьбы с эпидемиями в период Первой мировой войны.
Между прочим, и в России, по окончании Первой мировой войны, специалисты пришли к таким же выводам.
И главное, Бигфарма продолжает гнуть свою линию на тотальную вакцинацию, как это было в начале прошлого века, вопреки фактам губительного воздействия вакцин на здоровье человека, прежде всего на его иммунную систему.
А главу из книги я настоятельно рекомендую прочитать, в том числе и ленивым.
XIX. Некоторые уроки Первой мировой войны, и как они отразились на Второй мировой войне
Неизменно принято считать, что относительная свобода от эпидемий в армии, сражавшейся на Западном фронте во время Первой мировой, является достаточным доказательством пользы "профилактических" прививок. Мы же, напротив, считаем, что изучение вопроса доказывает, что подобное мнение базируется на поверхностных наблюдениях. Следует помнить, что на Западном фронте использовались все доступные тогда санитарно-гигиенические меры предосторожности.
Отдельно можно отметить, что Первая мировая война не обошлась без сопутствующих эпидемий, предоставив любопытное подтверждение другой теории — нездоровых условий, о которой мы уже писали1. История свидетельствует, что эпидемии шли по пятам войн, и их интенсивность систематически снижалась с улучшением санитарных и гигиенических условий жизни населения. Так, средневековая "черная смерть" (эпидемия бубонной чумы в Европе в 1348—49 гг. — Прим. перев.) позднее сменилась натуральной оспой, которую в наши дни заменили загадочные вспышки гриппа. В отношении Первой мировой войны мы читаем следующее: "Конец войны сопровождался эпидемией гриппа 1918—1919 гг. (как и конец войны 1870—71 гг. сопровождался пандемией натуральной оспы) — эпидемией, которая, без учета Южной Америки, Китая, Японии и больших территорий Азии и Африки, унесла 8 миллионов жизней"2. Невозможно отрицать, что война неизбежно влекла за собой болезнь, чье широкомасштабное разрушительное действие, скорее всего, объясняется распространением военных действий на многие обширные территории.
Возвращаясь к вопросу прививок: их успех в профилактике заболеваний можно проверить лишь там, где санитарно-гигиенические условия отсутствуют или недостаточны, но повсюду в таких местах, будь то Восточная Африка, Галлиполи, Палестина или Месопотамия, вспыхивали болезни, и нам, признаюсь, так и не удалось обнаружить свидетельства какого-либо успеха вакцинации.
Тем не менее, пресса пестрила мнениями медиков, подобных заявлению подполковника медицинской службы Коупмена, офицера Королевской военно-медицинской коллегии, которое появилось в "Таймс" от 15 февраля 1917 г.:
Что касается брюшного тифа и разницы в количестве госпитализированных и погибших от него во время южноафриканской кампании в сравнении с Францией в течение двух первых лет войны, то эффект от профилактических прививок в предупреждении заболевания (и в еще большей степени в спасении жизней) был удивительный. Похожие результаты были получены затем и вслед за недавним введением вакцинации во французской армии, которая тяжело страдала от брюшного тифа в первые месяцы войны.
Нет лучшей критики процитированного выше, чем та, что дал Э. Б. Маккормик в "Ваксинэйшн инкваерэр" за март 1917 г. Он пишет следующее:
Здесь подразумевается, что, помимо прививок в нынешней войне, между войной в Южной Африке и войной в Европе не было никаких существенных отличий в условиях. При этом никто не отрицает, что санитарные условия это ведущий фактор, или, по крайней мере, один из важных в распространении тифа. Примечательно, что в Южной Африке санитарные условия были плачевными, в то время как во Франции, по словам сэра Фредерика Тривза, они не имели себе равных в военной истории. И что мы должны думать о медицинской логике, которая (с ее пристрастным отношением к прививкам) продолжает игнорировать этот жизненно важный фактор? Если, к тому же, вспомнить и то, что в отношении прививок обе кампании не слишком отличались друг от друга (400 000 ядовитых доз сэра Элмрота Райта были высланы для армии в Южную Африку, а в первой части военных действий во Франции в британских войсках почти не проводилась вакцинация), то становится очевидна вся нелепость доводов подполковника Коупмена. Точность в изложении фактов ничуть не лучше его логики, и это очевидно из его предположения, что вакцинацию во французской армии ввели позже, чем в нашей, тогда как на самом деле ее не только ввели раньше, но и сделали обязательной согласно закону 1913 г., а у нас она до сих пор номинально добровольная. Поэтому признание, что французская армия тяжело страдала от тифа в первые месяцы войны, особенно обращает на себя внимание.
Некоторое сравнение возможно среди японских войск, впервые применивших во время русско-японской войны санитарные и гигиенические меры, которым с тех пор следовали в европейской войне и которые строго соблюдались на Западном фронте. С вакцинацией дело обстояло ровно наоборот. Во время русско-японской войны было твердо решено, что "в армии никаких прививок от брюшного тифа проводиться не будет. Их рекомендовал профессор Китасато, но военное медицинское руководство отказалось разрешить их проведение, пока результаты профилактического лечения Райта не станут более удовлетворительными с их точки зрения"3. Тем не менее, среди этих непривитых войск число случаев брюшного тифа было в шесть раз меньше, чем в частично привитых британских войсках во время англо-бурской войны. Японские случаи заболевания почти целиком приходились на Первую армию, где санитарные и гигиенические нормы соблюдались в меньшей степени, а во Второй и Третьей армиях брюшной тиф был практически ликвидирован, хотя эти армии не были привиты. Этот японский опыт явно свидетельствует в пользу утверждения, что хороший уровень состояния здоровья на Западном фронте — это заслуга санитарных и гигиенических профилактических мер, а не прививок.
Первой среди мер безопасности здоровья в войсках была, конечно же, забота о водоснабжении. На некоторых домах на окраине Лилля и вдоль дороги на Менин все еще сохранились немецкие знаки4, указывающие, где можно добыть хорошую питьевую воду, и иллюстрирующие тевтонское внимание к деталям. История очистки воды для наших собственных войск была описана капитаном Королевского военно-медицинского корпуса Дж. Стэнли Артуром в докладе, зачитанном в Институте инженеров-механиков 19 ноября 1920 г. и опубликованном в "Инджиниэр" 26 ноября и 3 декабря 1920 г. В нем сообщается о том, как "белильная, или хлорная известь, впервые была использована для стерилизации воды для питьевого водоснабжения в 1897 г. в Мэйдстоуне, где бушевала эпидемия тифа. Результаты применения этого средства были очень успешными, и тиф быстро погасили". Далее мы читаем, что "хлор в газообразном состоянии, хотя и применялся уже в небольшой степени в Америке, широко стал использоваться только последние несколько лет. Для стерилизации воды требуется совсем немного хлора, как в виде газа, так и в виде хлорной извести… В начале войны единственный способ очистки воды, применимый в полевых условиях (помимо таблеток сульфита натрия), включал в себя использование бочек с водой… Были предприняты попытки изобрести простой способ определять в полевых условиях количество хлорной извести, необходимое для стерилизации любой воды. Первое предложение выдвинул профессор Симс Вудхед, а конкретные детали экипировки в виде чемоданчика, содержащего необходимую аппаратуру и химикаты с инструкциями для проведения теста, разработала Королевская военно-медицинская коллегия под руководством сэра Вильяма Хоррокса. С этим набором, известном в армии как "Тест на стерилизацию воды", и бочкой воды в качестве отправной точки, был построен весь великий план очистки воды в армии. То, что принятые меры оказались успешными, ясно из факта, что за всю войну не было ни одной эпидемии болезни, связанной с заражением воды". Далее капитан Артур рассказывает об усовершенствовании бочки для воды, а также о работе, проведенной в Америке по применению газообразного хлора для стерилизации воды. Два вида хлораторов, созданных Уоллесом и Тирнэном в Нью-Йорке, оказались наиболее удачными, и их способ прямой подачи был "принят на всех действующих в британской армии установках по очистке воды". Далее в статье говорится о стационарных и портативных агрегатах и о процессе очистки в целом. Капитан Артур упоминает также о трудностях снабжения стерилизованной водой войск на востоке в первые дни войны, но показывает, что теперь "снабжение стерилизованной водой может осуществляться почти при любых условиях, благодаря применению того или иного из различных видов описанных установок по очистке воды", и рассказывает о новых установках, заказанных для применения на Восточном фронте. Заслугу хорошего здоровья в армии он полностью приписывает этой системе очистки воды. То, что это действительно так, становится очевидным из разительного контраста с уровнем заболеваемости на всех тех фронтах, которые были лишены подобных преимуществ. С грязным водоснабжением прививки оказались неспособны предупреждать заболевания. И если прививки, ненужные в безопасных условиях, бесполезны без этих условий, тогда зачем они вообще нужны?
Однако бесполезность не единственная и не самая серьезная претензия к прививкам: уроки Первой мировой войны говорят об их прямом вреде.
В своем памфлете "Микробы и война"5 д-р Уолтер Р. Хедвен цитирует профессора Эрнста Глина:
На счету болезней (во время южноафриканской кампании) 86000 человек погибших или ставших инвалидами (почти за три года); вместе с тем, только с 25 апреля по 20 октября полуостров Галлиполи по болезни покинули 3200 офицеров и 75000 военных других рангов (включая индийские войска)! А их общее число с тех пор выросло до 96000.
Другими словами, — комментирует д-р Хэдвен, — потери из-за болезней и смертей в нашу эпоху сывороток и вакцин со всем их "защитным" противомикробным действием были (пропорционально периоду времени и численности войск) почти в шесть раз больше за последние шесть месяцев эпидемии в Галлиполи, чем за все три года англо-бурской войны.
Официальные цифры потерь в галлипольской экспедиции говорят сами за себя:
Убитых............................25270
Раненых..........................75191
Пропавших без вести........12451
Больных..........................96684
Принимая во внимание пули и снаряды, от которых было не скрыться в аду сражений, огромная цифра в 96684 жертв болезней потрясает воображение, особенно учитывая тот факт, что в кампании участвовали многочисленные австралазийские войска, в которые были отобраны самые крепкие и здоровые мужчины. По своему количеству больные оставили далеко позади и убитых, и даже раненых, и не забывайте, что из этой огромной массы больных почти каждый был тщательно привит. Список их заболеваний сущий пустяк в сравнении с той закономерностью, с какой широкомасштабное применение методов Пастера неизменно оборачивалось несметным числом заболевших. Заболеваемость среди крепких воинов Галлиполи была столь высока, что напрашивается вывод о том, что к этому привели прививки, отравлявшие организм и понижавшие жизнестойкость воинов.
Несмотря на эти изобличающие свидетельства, бактериологический диагноз сделал все для создания позитивной и успешной прививочной статистики, присваивая какие угодно, кроме тифа, названия кишечным заболеваниям, хотя в предыдущих войнах их клинические признаки диагностировали бы именно как тиф. Процедура бактериологических анализов была наглядно освещена подполковником К. Дж. Мартином и майором У. Дж. Д. Апджоном, патологами общевойскового госпиталя №3 Австралийских Имперских сил6. Для диагностики применялась чрезвычайно сомнительная агглютининовая реакция, и с прямодушием, столь же восхитительным, сколь и непреднамеренным, эти джентльмены признаются, что у "предварительно привитых" пациентов образование тифозных агглютининов "ставилось под сомнение". Затем они рассказывают, что "диагностировали тиф только в случае изоляции палочки брюшного тифа или если в случае клинической картины тифа нельзя было поставить паратиф".
В критике этого отчета "Ваксинэйшн инкваерэр" (Э. Б. Маккормик) отмечает:
Таким образом, существования паратифа, помимо истинного тифа, было достаточно для исключения диагноза тифа, если только пациент не был непривит, и тогда тиф, конечно же, был самым настоящим. Мы всегда догадывались, что медики "ставят под сомнение" тиф у привитых, а тут с очаровательной простотой нам раскрывают процедуру, с помощью которой привитым официально удается избежать ярлыка, навешиваемого на непривитых7.
Такой метод диагностики объясняет утверждения многих больных английских солдат: "Сначала они сказали, что у меня тиф, потом — паратиф, а потом — что у меня дизентерия (или наоборот), но я чувствовал себя все время одинаково!" Для сторонников Пастера болезнь имеет мало общего с симптомами и ощущениями: она должна заключаться в микроорганизмах, видимых в микроскоп. Как писал покойный Стивен Педжет, почетный секретарь Общества защиты исследований (вивисекции) в "Дейли мейл" 16 апреля 1920 г.: "Симптомы паратифа в целом походят на симптомы тифа, но микробы у них разные". Такой подход к заболеваниям приводит к удивительной мысли, что если избегать определенной терминологии, то прививки имеют успех, независимо от уровня заболеваемости или даже смертности. То, что такая критика справедлива, следует из этой же статьи в "Дейли мейл" г-на Педжета, который писал: "В свете этих фактов очевидна вся низость предположения, что профилактическое лечение не имело успеха в Галлиполи. Мне доставляет удовольствие изобличить ложь". "Факты", проливающие "свет", представляют собой цитирование д-ра Чарльза Сёрла из Кембриджа, который утверждал: "Перед Галлиполи мы прививали только от тифа, и в результате из 100000 случаев заболевания было лишь 425 случаев тифа и 8103 паратифа. Мы находились в ужасающих условиях, у нас было лишь полпинты воды в день, мы пили из луж с грязной водой и из грязной посуды, пока в ней была влага. Нет ничего ужаснее жажды; у нас не было отдыха, мы жили в траншеях. Болели все, у нас было около 50000 случаев дизентерии, но процент тифа был очень низкий". Затем д-р Сёрл называет некоторые цифры по тифу и паратифу в Египте и Палестине, мимоходом заметив, что "в Палестине было полно дизентерии". Кстати сказать, парламент неоднократно запрашивал официальные цифры по этим странам, но их так до сих пор и нет. Вернемся к Галлиполи: полковник Мартин и майор Апджон описали бактериологическую диагностику, которая давала названия болезням, тогда как д-р Сёрл сам свидетельствует, что "болели все", и приводит цифры, из которых следует, что около 60000 слегли непосредственно с кишечными заболеваниями. Допустим, условия были такими "ужасающими" — мы не отрицаем этого, хотя, возможно, они могли быть не такими плохими, если бы не чрезмерные заверения в ценности профилактических прививок, что позволило командованию не позаботиться должным образом о снабжении чистой водой. Под сомнение мы ставим другое — возможно, наши войска, особенно мужественные анзаки (солдаты Австралийского и Новозеландского армейского экспедиционного корпуса. — Прим. перев.), перенесли бы эти условия совершенно иначе, если бы не загрязнение, вносимое пастеровскими инъекциями. Похоже, маниакальная идея рассматривать болезнь с точки зрения микроорганизмов, невзирая к тому же на их возможную изменчивость, затмевает тот очевидный факт, что при серьезном заболевании его название является слабым утешением для пациента, как не успокоит скорбящего заверение, что не тиф, а дизентерия унесла жизнь его (или ее) друга или родственника. Какой смысл в искусственной иммунизации от заболевания, если оно заменяется подобным заболеванием? Необходимо судить по общему уровню здоровья и заболеваемости, и когда мы снова узнаём из высказываний генерала Сматса по поводу восточноафриканской кампании, что "болезнь принесла опустошение", то лишний раз получаем доказательство провала пастеровских методов в Первой мировой войне.
Еще одной хвалебной одой победе медиков была песня об успехе прививок от столбняка, которая пелась даже из такого малоподходящего места, как собор св. Павла8. Нам заявляют, что профилактическое применение антитоксина смягчает заболевание.
Однако каковы доказательства такого заявления?
Если мы обратимся к началу войны, то обнаружим утверждения сэра Дэвида Брюса о том, что заболеваемость столбняком в сентябре 1914 г. была 16 случаев на 1000 населения, в октябре — 32 случая на 1000, и в ноябре — только 2 на 10009. Сэр Дэвид признаёт, что "несколько факторов в сентябре и октябре 1914 г. повлияли на рост заболеваемости", но заслугу падения приписывает "наиболее важному фактору — профилактическим прививкам столбнячного антитоксина". "Их не проводили первые два месяца войны", — заявляет он, хотя это утверждение в некоторой степени дезавуируется его данными о "количестве сыворотки, высланной во Францию в первые пять месяцев — 600 доз в августе 1914 г., 12000 в сентябре, 44000 в октябре, 112000 в ноябре, 120000 в декабре". Он ссылается на письмо от сэра Уильяма Лейшмена, который был "уверен, что падение заболеваемости столбняком в ноябре 1914 г. обязано применению профилактических доз, и не думает, что какой-либо другой фактор мог так же сильно повлиять на это". Для тех, кто помнит нехватку госпиталей и медицинского оборудования в первые дни Великой войны (Первой мировой войны. — Прим. перев.), становится очевиден огромный усложняющий фактор, и сэр Дэвид Брюс сам признает это, когда описывает "трудности по сбору раненых из-за их численности и передвижения войск и, наконец, проблемы с предоставлением тщательной хирургической обработки ран, которая так важна в борьбе со столбняком".
При вынесении суждения по любому профилактическому лечению всегда возникает естественный вопрос, действительно ли данное заболевание предупредили, или оно и так не возникло бы. В случае со столбняком трудность усугубляется тем фактом, что противостолбнячная прививка, проводимая согласно обычной пастеровской процедуре прививок от гидрофобии, привела к появлению нового заболевания. "Ланцет" от 23 октября 1915 г. ссылается на наблюдения д-ра Монте, изложенные в "Annales de L'Institut Pasteur":
Только во французских источниках д-р Монте нашел не менее двадцати одного случая чисто локального столбняка без тризма, а также ряд подобных случаев, когда тризм и другие общие симптомы проявились позднее. Все эти случаи были у людей, получивших профилактическую прививку сывороткой. Хотя форма начинающегося локально столбняка, за которым наступает тризм, известна давно, исключительно локальный столбняк — новая патология человека. Это заболевание, по утверждению д-ра Монте, порождение профилактической серотерапии.
Еще одна статья в "Ланцете" за 27 января 1917 г. "О смягченном столбняке"10 капитана Г. Барроуза начинается так:
Есть две причины, по которым вопрос столбняка представляет интерес в настоящее время. В первую очередь, потому, что болезнь все еще возникает у раненых. В течение июля, августа и сентября 1916 г. у нас в Центральном госпитале встречался один случай столбняка на каждые 600 случаев огнестрельных ранений. И это, конечно, не отражает целиком картину заболеваемости, поскольку случаи столбняка возникали и у пациентов, эвакуированных в Англию, и, возможно, на эвакуационных пунктах тоже. Во вторую очередь, потому, что многие из последних случаев носили атипичный характер, так как мышечные судороги не становились общими. Они оставались локальными в мышцах по соседству с первоначальной раной… Локальный или смягченный столбняк — это новый форма заболевания. Новая, потому что причина новая, поскольку локальный столбняк — это столбняк, модифицированный профилактическим применением противостолбнячной сыворотки.
Отсюда вытекает, что противостолбнячный антитоксин смягчает то, что без его участия определенно было бы случаями обычного столбняка. Так, в военно-медицинском руководстве под названием "Атипичные формы столбняка" Куртуа-Сёфи и Р. Жиру, под редакцией начальника военно-медицинской службы сэра Дэвида Брюса и бакалавра медицины Фредерика Голла, опубликованной в 1918 г., мы находим следующее мнение: "Все отчетливее становится факт, что антитоксин, вводимый в качестве профилактики, оказывает несомненной влияние на модификацию болезни".
Но мы хотим разобраться, что к чему. Поскольку это "новое заболевание" в большинстве случаев сопровождает сывороточное лечение, то где реальные основания считать, что оно является более мягкой и безопасной формой опасной и смертельной атаки столбняка? Послужит ли утешением для уволенного солдата с укороченной на всю жизнь ногой или рукой то, что он умер бы, если бы не прививка? Не станет ли он в равной степени сокрушаться, что мог бы полноценно пользоваться своими конечностями, если бы не сывороточное лечение?
Мы полагаем, что слабость серотерапии выходит на поверхность, когда в отношении профилактических мер вступает в действие фактор времени. Сэр Уильям Лейшмен и майор Э. Б. Смолмен утверждали, что "конечно, хорошо известно, что чем раньше введена профилактическая доза после ранения, тем больше от нее пользы"11, и тут же с увиливанием, неизменно сопровождающим все пастеровские притязания, продолжают: "Во всяком случае, положительной информации о последствиях промедления мало". Как бы то ни было, далее они описывают причины, по которым промедление неизбежно: "Следует иметь в виду, что задержка с введением профилактических прививок почти всегда вызвана невозможностью вытащить раненого с места, где он был ранен, пока не позволит военная обстановка. Поэтому такие случаи особенно подвержены гангрене и более тяжелым формам септических заболеваний". Такое признание проливает свет здравого смысла на вопрос. Тех, кто быстро получил дозы сыворотки, спасли быстро, и их раны быстро были очищены от грязи и ее отягчающего воздействия на мышечные и нервные ткани. Не получившие или получившие запоздалое сывороточное лечение, были теми, чьи раны были оставлены гноиться часами, а то и днями, то есть, несчастными жертвами, оставленными в воронках или под открытым адским огнем, под снарядами и пулями на нейтральной полосе. Разве не очевидно, что они скорее других должны были пасть жертвами столбняка, вне всякой связи с прививками?
Зато прививки, как выясняется, принесли новую форму столбняка, которая исказила статистику смертности. К примеру, в том же военно-медицинском руководстве "Атипичные формы столбняка" мы читаем:
Поскольку локальный столбняк практически не смертелен, то сразу видно, как включение таких случаев в статистику привело к снижению процента смертности от заболевания и склонило многих специалистов рассматривать снижение смертности как демонстрацию эффективности некоторых отдельных видов лечения.
Оставим профилактику и обратимся к лечебному аспекту противостолбнячной сыворотки. Даже такие ортодоксальные медики, как сэр Уильям Лейшмен и майор Смолмен, вынуждены были признать, что "существуют большие расхождения во взглядах как по поводу пользы антитоксина вообще, так и (признавая его важность) по поводу способа его применения"12, тогда как, называя цифру смертности от столбняка (78,2%) в госпиталях во Франции, они вынуждены были признать: "Это говорит о том, что пока нет никакого значительного улучшения от применяемого лечения". Разногласия по поводу различных путей введения говорят об экспериментальном характере лечения. "Если взять, для начала, внутривенный способ", то Лейшмен и Смолмен
целиком согласны с рекомендациями пересмотренного меморандума Комитета по столбняку в том, что этот способ нельзя применять; он не только несет с собой риск анафилактического шока, которого другие способы практически лишены, но к тому же, как следует из нашей документации, плохо лечит, если лечит вообще.
Что касается субарахноидального введения, то изучение случаев из нашей практики не производит положительного впечатления… факты свидетельствуют совсем не в пользу применения этого метода… мы считаем, что он имеет ряд определенных недостатков и рисков… По крайней мере, в одном случае смерть последовала сразу после субарахноидального введения дозы, когда считалось, что пациент уже шел на поправку.
Это яркий пример того, какую угрозу представляли методы Пастера для наших солдат и моряков, подвергавшихся опасности в сражениях с немцами, поскольку вместо того, чтобы быть отмеченным знаком "опасно!", субарахноидальный путь был настоятельно рекомендован комитетом Военного министерства13. Очевидно, что решение было основано на опытах профессора Шеррингтона с обезьянами, и это еще один пример вводящих в заблуждение результатов, полученных в экспериментах на животных. Что касается клинического опыта лечения, то сэр Дэвид Брюс предоставил нам комический пример14. Подробно изучая цифры смертности с целью определить, имеет ли "субарахноидальный путь преимущества перед другими методами введения"15, он выяснил, что наибольший процент смертности (47,1%) оказался в 53 случаях субарахноидального введения противостолбнячной сыворотки в день появления симптомов столбняка, а следующий по величине процент (43,7%) — в 96 случаях лечения сывороткой также в день появления болезни. Самой низкой (26%) смертность была при лечении сывороткой (но не субарахноидально) на следующий день после появления столбняка. Это заставило сэра Дэвида Брюса сокрушаться:
В прошлом году (1915—1916 гг.) разница была в пользу субарахноидального пути. Теперь наоборот. Исходя из этих цифр, складывается впечатление, что лечение лучше отложить на один день или больше после появления симптомов. Quod est absurdum (что является абсурдом. — лат., Прим. перев.).
Этот комментарий можно расценить как точный приговор теориям и методам Пастера!
Оставим врачей теоретизировать и рассмотрим цифры по столбняку только у тех раненых солдат, которые попали в больницы Великобритании.
Год Число случаев Число смертей
1914 192 104
1915 134 75
1916 501 182
1917 353 68
1918 266 68
Эти цифры, конечно же, составляют лишь небольшой процент от соответствующих цифр в госпиталях в военных зонах и других местах. Очевидно, что хвастливое утверждение о том, что прививки вытравили столбняк из британской армии, далеко от реальности. Скорее, все было наоборот, как становится ясно из сравнения с двумя предыдущими войнами.
Если обратиться к "Ланцету" за 29 декабря 1917 г., то в нем есть статья "Анализ последних данных статистики по столбняку" Ф. Голла, бакалавра медицины, бакалавра хирургии Оксфордского университета. В ней, пытаясь хвалить профилактическое лечение за удлинение инкубационного периода, капитан Голла вынужден сделать поразительные признания в отношении франко-прусской войны, которая не знала прививок, и Первой мировой войны с ее культом прививок. На стр. 968 читаем следующее о случаях столбняка:
Однако если сравнить первые три недели, то оказывается, что смертность в 1916 г. в первые две недели была немного ниже по сравнению с 1870 г., то есть, 75,5% и 70% против 96,5% и 85,5%, в то время как на третьей неделе смертность 1916 г. немного превышала смертность 1870 г. Именно этого следовало бы ожидать, если допустить, что небольшое снижение смертности обязано улучшению методов оказания первой помощи раненым и воздержанию от радикальных операций. После первых двух недель, когда случаев истощения и послеоперационного шока становилось меньше, смертность на третьей неделе в обеих статистиках практически сравнялась. Но если предположить, что небольшое снижение смертности произошло лишь благодаря лечению сывороткой, то нет никаких причин считать, что на третьей неделе лечение сывороткой было менее эффективным, чем за две предыдущие недели. В любом случае, следует признать: если небольшое снижение смертности — это все, на что способно лечение сывороткой, то результат не слишком обнадеживает.
Это довольно деликатное оправдание смертности, которая на третьей неделе фактически превзошла смертность в войне, произошедшей на полвека раньше.
Если рассмотреть более близкий к нам период времени, то можно процитировать информацию, предоставленную Черчиллем палате общин 6 июля 1920 г. В ответ на вопрос он заявил, что среди солдат, раненых или травмированных во время южноафриканской войны, было лишь 6 случаев столбняка, что составило заболеваемость 0,28 на 1000. Кроме того он заявил, что было три смерти, что составило смертность 0,14 на 1000. Среди офицерского состава вообще не было случаев столбняка.
Получив запрос на ту же информацию в отношении последней войны, Черчилль два дня спустя не смог привести никаких цифр, кроме тех, что касались Западного фронта, но при этом он не указал количество случаев заболевания и смерти. Он привел приблизительную цифру заболеваемости 1,22 на 1000 и приблизительную смертность — 0,49 на 1000. Мы уже видели, как смертность можно снизить включением в статистику локального столбняка, от которого не умирают, но даже если забыть об этом удобном статистическом факторе, заболеваемость и смертность все равно остаются выше, чем в войсках в Южной Африке, которые были абсолютно не знакомы с "профилактическими" прививками от столбняка!
Итак, достижения лекарственной медицины на протяжении Первой мировой войны не идут ни в какое сравнение с достижениями хирургии. Это особенно заметно в свете современных улучшенных мер по гигиене, великолепной системы ухода за больными и огромного самопожертвования большинства военных врачей и медсестер. Судя по всему, лишь пастеровские методы виновны в том, что успехи терапии были далеки от успехов хирургии.
В качестве примера можно привести распространенность сепсиса. Даже такой преданный сторонник Пастера как д-р Салиби признал, что война "подняла новые проблемы, и не в последнюю очередь в отношении септических ран такого характера и в таком количестве, что это приобрело стратегическое значение, и наши хирурги едва ли сталкивались с подобным в предыдущей войне"16.
Проблему, конечно же, сразу приписали болезнетворному организму, живущему в унавоженной почве; но с неутомимым упрямством, свойственным Природе, опровергающей такие благовидные объяснения, раны, полученные в море, где вообще нет почвы, оказывались настолько же септическими, как и те, с которыми сталкивались на суше. Если бы наши медики последовали учению Бешана, как сделал француз Галипп, то смогли бы тоже понять, что это явление обязано микробиозу, а также понять роль поврежденных тканей и вытекающей крови, которые с помощью своих микрозимов могут породить внутри себя, согласно Галиппу, инфекционные частицы17. Гораздо более вероятным представляется, что такое заболевание возникнет в крови, зараженной лекарствами Пастера, нежели в незагрязненной крови здоровых людей.
В "Ваксинэйшн Инкваерэр" лаконично подвели итог:
Более чем вероятно, что врачи по своей старой привычке одной рукой лечат, а другой упрямо и добросовестно калечат18.
К несчастью, помимо общих свидетельств, война предоставила конкретные примеры справедливости такого мнения. Мы сошлемся лишь на один показательный случай — принудительную вакцинацию Бедфордского полка на борту корабля "Императрица Британии" по пути его следования из Южной Африки в Индию в апреле 1917 г. Хотя корабль одолевали паразиты, и водоснабжение, как для питьевых целей, так и для гигиенических, было совершенно недостаточным, на вакцинации состава бедфордского полка настояли, несмотря на совет не делать этого. В результате десятеро умерли на борту и еще пять по прибытию в Бомбей, и, кроме этого, еще пятьдесят человек тяжело заболели. Никакого официального запроса не было сделано в отношении этого весьма печального инцидента — такова была дымовая завеса, скрывающая даже самые ужасающие преступления Пастера.
Что касается Второй мировой войны, то доступной информации недостаточно для оценки результатов применения терапевтических методов. До нас дошли лишь отдельные проливающие на это свет крупицы информации. Например, мы узнали, что капитан Уэлпоул Левин, магистр наук, член Королевской коллегии хирургов, подробно рассказывает в номере "Бритиш медикэл джоурнэл" за 1 июля 1944 г. о случае с летчиком Королевских военно-воздушных сил, у которого развился столбняк и который умер через пять дней после проникающего ранения в голову, несмотря на то, что был привит от столбняка и получил стандартные 3000 ЕД противостолбнячной сыворотки через час после крушения его самолета. Капитан Левин объясняет эту неудачу недостаточной хирургической очисткой, вызванной характером и расположением раны, и продолжает возносить хвалу иммунизации в сочетании с противостолбнячной сывороткой сразу после ранения. Он приводит примеры, поддерживающие его мнение (но не всегда дает подробное описание), и вынужден признать, что в ряде примеров результаты противоречивы. Во всяком случае, в своем итоговом заявлении он намного более реалистичен:
Скорейшее оперативное вмешательство и надлежащая хирургическая обработка — вот важнейшие факторы в предупреждении столбняка.
Эта процедура наверняка гораздо приятнее "неврологических осложнений сывороточного и вакцинного лечения", о которых доктор медицины из Ливерпуля, член Королевской коллегии врачей, медицинский эксперт майор Р. Р. Хьюз, писал в "Ланцете" от 7 октября 1944 г.:
Хотя неврит может быть вызван различными сыворотками, наиболее часто он возникает в результате применения столбнячного антитоксина. Янг (1932) сообщает, что из 50 случаев 21 наступил вслед за введением противостолбнячной сыворотки, 12 — противопневмококковой сыворотки, 5 — противоменингококковой сыворотки, 2 — после прививки T.A.B. (вакцина против брюшного тифа и паратифов A и B. — Прим. перев.), по 1 — после прививки от золотистого стафилококка и введения противотуберкулезной сыворотки.
И так далее, и тому подобное. И это еще не все известные ему случаи, которые можно добавить к удручающему списку. Ничего себе "благодарность" нашим мужчинам, столь многие из которых могли быть быстро переброшены на базу для получения "скорейшего оперативного вмешательства и надлежащей хирургической обработки", являющихся, по выражению капитана Левина, "важнейшими факторами в предупреждении столбняка"!
Еще одной мерой предосторожности во Второй мировой войне, несомненно, стала система очистки воды, за которую мы должны с благодарностью помнить Симса Вудхеда. Подробности ее успешного применения были описаны в истории ударного наступления итальянских войск на абиссинцев. Простые меры предосторожности не должны упускаться из виду из-за моды на выгодные с точки зрения прибыли прививки.
Прививки не обошлись без ненужных трагедий. Например, в центре подготовки в Нипаве, Манитоба (Канада), Рубен У. Карлье, пилот из Эссекса в Англии, умер 11 мая 1943 г. от стрептококковой инфекции, "занесенной в кровоток во время прививки", согласно вердикту присяжных, как сообщила об этом газета "Виктория дейли таймс" 10 июня 1943 г. Помимо десяти летчиков, которых пришлось госпитализировать из-за сывороточной болезни, из-за инъекций заболели и другие. Термины "сывороточная болезнь" и "анафилаксия" указывают на опасность, которую влечет за собой укол шприца. К счастью, большинство организмов способны вынести довольно тяжелые дозы яда. Сразу же появляющиеся беспокойство и боль постоянно замалчиваются, тогда как патологические последствия, наиболее часто появляющиеся у тех, у кого не было никакой реакции во время процедуры, как правило, слишком отдалены во времени, чтобы установить какую-либо связь.
Можно не сомневаться, что Вторая мировая война велась не только против фрицев и япошек, но и против нечеловеческих условий. В случае с такой неприятностью, как вши, излишне было бы выступать в их защиту и доказывать, что их вклад в появление вспышек тифа преувеличен. Мы просто должны быть благодарны открытию такого эффективного инсектицида как ДДТ (дихлордифенилтрихлорэтан) и других ранних методов предупреждения появления вшей, которые оказались относительно эффективными в наших войсках до введения массовой иммунизации во время эпидемий тифа среди гражданских лиц в 1942 и 1943 гг. в Египте и Северной Африке. В сдерживании неапольской эпидемии после высадки в Италии союзнических войск была явная заслуга ДДТ. Два британских солдата слегли с заболеванием, и один умер. Ему уж точно не помогла противотифозная вакцина, которой он был привит за девять месяцев до этого ("Ланцет", 9 мая 1945 г.).
Никто не будет стараться оправдывать надоедливых и ненасытных комаров, однако опасно переносить всю ответственность с человека на насекомых. "Убей комара, и ты убьешь малярию!" — восклицал сэр Рональд Росс. Ответом прозвучал отчет Комиссии по малярии Организации здравоохранения бывшей Лиги Наций, где на стр. 13 говорится, что уверенность в том, что малярию вызывают малярийные комары, была большим препятствием на пути к сдерживанию малярии. Согласно Ежегодному отчету Медицинского совета в 1933 г., "общее число заболевших малярией скорее выросло, чем уменьшилось".
Несмотря на неопровержимые свидетельства отовсюду, что загадка малярии достаточно глубока, чрезвычайно запутанна и до сих пор до конца не разгадана, люди продолжают по-детски обвинять насекомых, которые разборчивы в своей еде и пируют главным образом на здоровой крови тех, кто никогда не болел малярией! Заболевание это настолько тяжелое, что следует прибегать к хинакрину, если он действительно творил чудеса, которые ему приписывают во время кампании в Бирме. Но поскольку это супрессивный медикамент, его побочные эффекты, к счастью или к несчастью, все еще до конца не описаны.
В Соединенных Штатах чиновники чувствуют себя вправе воспевать успех Медицинского управления американской армии. На стр. 26 "Ланцета" за 7 июля 1945 г. есть ссылка на пресс-конференцию 24 мая, на которой военный пресс-секретарь Соединенных Штатов заявил, что из каждой сотни добравшихся до госпиталя 97 человек сохранили свои жизни, по сравнению с 92 в прошлую войну. За последние три года в армии США менее одной смерти приходилось на 1000 человек в год, в сравнении с девятнадцатью в предыдущую войну. Малярия снизилась с сотен случаев на тысячу человек в год до пятидесяти случаев, и "заболеваемость дизентерией, которая в свое время выводила из строя целые полки и армии, стала менее 9% ежегодно".
Звучит великолепно, пока мы не прочитаем, что "в течение 1944 г. на содержании Медицинского управления армии в госпиталях находилось 4 435 000 пациентов — 2 315 000 в Соединенных Штатах и 2 120 000 заграницей". Свидетельствуют ли четыре миллиона четыреста тридцать пять тысяч пациентов, более половины численности армии, о солнце здоровья, озарившем своими лучами американские вооруженные силы? Едва ли стоит об этом спрашивать.
Вполне возможно, что многие заболевания были вызваны преднамеренными смертоносными манипуляциями, за которые в первую очередь несет ответственность Луи Пастер. Например, в "Ньюсвик" от 3 августа 1942 г. есть ссылка на утверждение секретаря Стимсона о 28 000 случаев желтухи в лагерях американских солдат за прошедшую неделю и шестидесяти восьми случаях смерти. Было признано, что сыворотка, призванная бороться с желтой лихорадкой, возможно, была ответственна за эти мучения и смерти. "Ньюсвик", пытаясь обелить этот вирус 17D, комментировал:
Желтуха обычно возникает, когда печень выходит из строя и высвобождает слишком много желчи в кровоток. Не могли ли множественные прививки солдатам для защиты от различных заболеваний перегрузить их печень?
Свидетель Защиты здесь, судя по всему, встревожен даже больше, чем свидетель Обвинения. А Вердикт заключается в том, что невозможно вмешаться в организм без риска катастрофы. Да, господин Луи Пастер, разоблачения Времени, на которое вы ссылались, доказали, что как бизнесмен вы великолепны, но вы худший из когда-либо влезавших в медицину. Очевидно, что никакая денежная выгода не затмит, никакие увиливания и предубеждения не заслонят собой свидетельства фактов жизни, сигналы опасности, которые нам посылает опыт. Их можно пропустить по небрежности, но внимательному взгляду они — предостережение, подобное грозной руке, которая напугала пировавших в Древнем Вавилоне, и, к счастью, среди нас все еще есть Даниэли, обладающие даром толкования. Как бы то ни было, мы должны оставить предупреждающую надпись на стене в нашей следующей главе.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. гл. XIII этой книги.
2 См. "Отчет главного врача Министерству здравоохранения по гриппу", стр. 46.
3 The Russo-Japanese War Medical and Sanitary Reports, p. 360. См. также Anti-typhoid Vaccines, by L. Loat, опубликованное The National Anti-Vaccination League, 25 Denison House, 296 Vauxhall Bridge Road, Westminster, London, S.W.i. См. также Anti-Typhoid Inoculation, by M. Beddow Bayly, M.R.C.S., L.R.C.P.
4 Август, 1922 г.
5 Опубликован Британским союзом за отмену вивисекции, 47 Уайтхолл, Лондон, S.W.i.
6 The British Medical Journal, 2nd September, 1916.
7 November, 1916.
8 Проповеди настоятеля Инга.
9 См. The British Medical Journal, January 27th, 1917, p. 118.
10 p. 139.
11 The Lancet, January 27th, 1917, p. 133.
12 Ibid., p. 131.
13 The British Medical Journal, July 21st, 1917, p. 89.
14 The Lancet, June 30th, 1917. p. 986.
15 Ibid., p. 988.
16 Cм. The Daily Chronicle, January 18th, 1917.
17 См. гл. XIV.
18 Vaccination Inquirer за март 1917 г., стр. 36.
Источник: https://1796web.com/vaccines/opinions/hume/bechamp_or_pasteur19.htm
Оценил 1 человек
3 кармы