Президент назначил новым министром образования и науки РФ замначальника управления своей администрации по общественным проектам Ольгу Васильеву, Тем самым он согласился с предложением Медведева. Дмитрий Ливанов станет спецпредставителем главы государства по торгово-экономическим связям с Украиной.
Незадолго до этого «спецпредставителем» стал Сергей Иванов, возглавлявший администрацию президента. Его теперь ждет интересная работа над вопросами природоохранной деятельности, экологии и транспорта. Что из этого более важно — экология, или торговля с Украиной — трудно сказать.
Знакомые педагоги встретили новость залпами шампанского (фигурально выражаясь). Но кто же пришел ему на смену?
«Ольга Юрьевна Васильева, профессор истории, доктор исторических наук. Родилась в 1960 году. Первое образование — дирижерско-хоровое отделение Московского государственного института культуры, затем окончила исторический факультет Московского педагогического института и факультет «Международные отношения» Дипломатической академии. 1987-1990 — аспирантура Института российской истории РАН. В 1990 году защитила кандидатскую диссертацию по теме: «Советское государство и патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны». Докторскую диссертацию на тему «Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг.» защитила в 1999 году.С 1991 г. по 2002 г. работала м.н.с., н.с., в.н.с., руководитель Центра Истории религии и Церкви Института российской истории РАН. С 2002г. по настоящее время — зав. кафедрой РАГС. Член Совета по подготовке программ по курсу «Отечественная история» при Министерстве образования РФ; член Комиссии по делам религиозных объединений при Правительстве РФ. Научный руководитель более 20 кандидатов наук. Автор около 150 научных работ общим объемом ок. 250 п.л., в том числе 7 монографий».
Так гласит справка на bogoslov.ru
Если ознакомиться со статьями и беседами Ольги Юрьевны, становится видно (на её примере), какую идеологию избрала наша власть в качестве государственной (это при том, что ельцинская Конституция нас такого права — иметь государственную идеологию — лишила). Об этом я и хочу написать, не пытаясь предполагать, как изменится стратегия государства в области образования вцелом.
Васильева много пишет о православии, хвалит Сталина за то, что при нем православию было хорошо:
«Сталин в военные и послевоенные годы, можно сказать, реабилитировал Церковь. 1943–1953 годы – это золотое десятилетие отношений Церкви и государства, как бы парадоксально это ни звучало. Никогда ни до, ни после в ХХ веке таких отношений – взвешенных, понятных обеим сторонам – не было».
Ругает Хрущева за то, что при нем православию стало плохо:
«Хрущев, борясь с «пережитками сталинизма», боролся и со взвешенными государственно-церковными отношениями. В этом было много личного: боязнь и ненависть».
Не брезгует брать в союзники и Солженицына, поскольку тот выступал в защиту Церкви:
«Напомню о выступлениях отца Глеба Якунина, Солженицына, публикациях в «Новом мире» Твардовского, других шестидесятников. Многие из них прошли лагеря, и там, в лагерях воцерковились. Они понимали, что происходит».
При всех реверансах в сторону СССР и при всех оговорках, призванных соблюсти некий приличествующий науке минимум объективности и как бы примирительности по отношению к советскому периоду, прорывается иногда и такое:
«Есть историческая правда и в деяниях архиереев и клира Русской Зарубежной Церкви, оказавшихся на территориях государств – противников Советского Союза как идеологических, так и военных, но живущих тогда еще в биполярном мире. Расшатывая «советского» монстра они искренне верили в лучшее демократическое будущее».
Защищает Васильева и сотрудничавших с оккупационными фашистскими властями священников, даже намекая на то, что те были чуть ли ни агентами советской разведки и действовали с согласия Москвы. При этом сама же приводит такой вот фрагмент из напутствия экзархом Сергием новоиспеченных миссионеров на оккупированной территории:
«Не забывать, что вы прибыли в страну, где на протяжении более двадцати лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был запуган, принижен, обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой, открывающейся для него жизни».
Сильнее всего Васильева ругает Ленина. При этом с опорой, в том числе, на такой весьма проблематичный источник, как его письмо «членам Политбюро о событиях в г. Шуе и политике в отношении церкви» от 19 марта 1922 г.
Вот, что пишет об этом письме другой историк — Ирина Кургинян:
«То самое, «открытое» белоэмигрантами, аргументировавшими его подлинность появлением в собрании сочинений Ленина 1964 г. на с. 666 ссылки на некое письмо. Кто ввел в 1964 г. на «показательно дьявольской» странице эту ссылку – отдельный вопрос. Но в тексте письма содержится указание членам Политбюро «не снимать копий», а «прочитав в круговую», отметить «на самом документе» свое согласие либо несогласие. При этом на письме – лишь некая пометка Молотова (не члена Политбюро)... С удовольствием сообщил о сем документе в 1996 г. американский советолог Ричард Пайпс в своей книге «Неизвестный Ленин: из секретных архивов».
Есть и другие странности:
«Содержание «письма» кричаще противоречит духу всех писем, статей и выступлений Ленина в этот период.
В частности, 18 марта 1922 г. В.И. Ленин посылает письмо В.М. Молотову (ПСС, т.45, с.53), где требует суровых уголовных наказаний для «преступников-коммунистов, коих надо вешать».
Ленин требует:«Коммунистов суды обязаны карать строже, чем не коммунистов».
Это письмо Ленина заканчивается фразой:«Верх позора и безобразия: партия у власти защищает «своих» мерзавцев!!»
А, то, что "письмо написано", совсем уж не ленинским языком и не соответствует той исторической и политической реальности, в которой "оно было написано"».
Вцелом, статьи достаточно сдержанные, но с такими вот элементами.
Чего можно ждать от такого историка на посту министра образования? Наверное, чуть меньшего накала антисоветизма и чуть более почтительного отношения к сталинскому периоду в истории СССР. Возможно также, чуть более последовательного курса на суверенитет, если судить по скептическим высказываниям относительно западной «демократии» — приведу продолжение цитаты:
«Расшатывая «советского» монстра они искренне верили в лучшее демократическое будущее.
Сегодняшняя жизнь показала, что и это – миф. Мир стал однополярным, в котором навязывается американское видение грядущего, с чем, как оказалось, соглашаются далеко не все».
Или вот такое заявление о 1990-х, сделанное на форуме «Таврида» в этом году:
«Мало кто из вас помнит это время, а я была очевидцем. По средам вся страна вставала за «Огоньком» Виталия Коротича. И в каждом журнале этого номера публиковались материалы, вскрывавшие белые пятна истории. Но не просто вскрывавшие, а еще и опрокидывающие эту историю. Как большевики в 1917 году делали все, чтобы разрушить преемственность поколений, так и публикации «Огонька» были направлены на разрушение связи новой истории с историей советской. И человеческое сознание проглотило эти новые веяния, был просто дурман, мы изучали историю, которой не было. Когда меня спрашивают, что же в то время случилось, я отвечаю: есть у нас такой «друг» по фамилии Бжезинский. Почитайте его книгу «Большая шахматная доска». Журнал Коротича выполнил свою задачу блестяще»
Изрядная картина — сравнение большевиков, построивших СССР, с перестройщиками, его разрушившими. И осуждение тех и других. Зато присутствует востребованный антиамериканизм.
Но самое, пожалуй, показательное — это слова Васильевой об идеологии, сказанные на том же форуме (в изложении «Новой газеты»):
«Тема, о которой мы с вами будем говорить, должна звучать никак иначе, как патриотизм, — начала лектор. — Вот слова президента: «У нас нет никакой, и не может быть другой объединяющей идеи, кроме патриотизма». Вопрос о любви к родине — важнейшая составляющая и воспитательной, и мировоззренческой сферы. И напомню, что слово «патриотизм» происходит от греческого «patris» и означает любовь к отечеству, а самое главное, в переводе с греческого — возможность и стремление подчинить свои интересы интересам родины.
Еще Васильева рассказала, что в произведениях древнерусской литературы — «Повести временных лет», «Слове о полку Игореве» и других — 340 раз встречается формулировка «За русскую землю». «Это и есть наша идея патриотизма — «За русскую землю», — резюмировала лектор.Далее она перешла к рассмотрению патриотизма в контексте истории.
Сегодняшнее понимание российского патриотизма, по словам Васильевой, сформировалось в XVIII веке. «Идеалом политического деятеля становится прежде всего царь, который заботится о благе отечества».
Особая благодарность — Сталину.
— 4 февраля 1931 года на общесоюзной конференции работников промышленности Иосиф Виссарионович произнес слова, которые явились началом реабилитации русской истории: «В прошлом у нас не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас народная, у нас есть отечество, и мы будем отстаивать его независимость».
Благодарность Сталину — это, конечно, хорошо. Но «наша идеология — патриотизм» — это совершенно дурацкая формула. Были в СССР патриоты? Да. А в фашистской Германии? Тоже были. Есть ли патриоты у нынешней бандеровской Украины? Есть. Или у той же США, которая живет за счет грабежа всего мира? Безусловно, есть. Так какой патриотизм нам нужен? Мы хотим быть, как ненавидимые многими за их злодеяния Штаты? Или как Украина — славить фашистских прислужников, типа, Власова, Краснова, Шкуро и т.п.? Или уж просто как гитлеровская Германия? Идеология Путина-Васильевой на эти вопросы не отвечает, а только они и имеют значение.
В статье «Культ силы» я писал о том, что некоторая (обширная) часть патриотического сообщества воспринимает идеологию исключительно как инструмент по управлению народом. «Типа, да, штука нужная, но мы-то, толковые и состоятельные парни, понимаем, что это всё сказки для… простаков («быдла, быдла, быдла», — привычно откликается Эхо). А важна только Сила. Если Родина будет сильной, то неважно, какого она будет цвета…» У таких патриотов и фашисты плохие лишь потому, что воевали против России.
Именно такие патриоты являются разносчиками «либерального» мифа о том, что Сталин был антибольшевиком, скрытым противником Ленина и чуть ли не монархистом. Миф этот «либеральный» в том смысле, что использует известную перестроечную формулу, по которой разламывали советское сознание: ударим авторитетом Ленина по Сталину, потом авторитетом Плеханова — по Ленину, и т.д. Теперь эта формула применяется в обратном порядке. Именно потому, что Ленина невозможно отделить от идеологии (хотя он сделал очень многое для восстановления страны и в области управления), а Сталина — наоборот, можно выставить этаким чистым управленцем-прагматиком, «эффективным менеджером» без идеологических заморочек. Идеальная фигура для «Культа силы», если слегка подретушировать его, сталинский, большевизм и ленинизм.
Изучив некоторые статьи Васильевой, я всё больше склоняюсь к выводу, что этот самый «Культ силы» — это не просто витающая в воздухе идея, в вполне себе проект. Это и есть ущербная «идеология» нынешней власти. И все те раскрученные в патриотическом информационном поле фигуры, которые транслируют этот «Культ силы», всё более походят на банальных охранителей «в плохом смысле» — т.е. на штатных сотрудников.
Однако без подлинной идеологии никакой подлинной силы не будет.
Оценили 6 человек
13 кармы