Бабочка

/Маленькая проповедь за упокой/

- На-адька! Иди сюда скорее, погляди, какая бабочка!

На зов младшей сестры прибежала старшая, восьмилетняя белобрысая Надька со слегка облупленным носом.

- Ойй...

От полноты чувств она так сразу не смогла найти других слов, и на то были веские причины. Бабочка, найденная младшей сестрой, и впрямь была замечательная, такие тут не водились. Во-первых, - она была огромной, с Надькину ладошку или даже больше. Во-вторых, и это было самым главным, крылья эти были необыкновенно красивы. По большей части - густо-синие и переливчатые, как драгоценный бархат, покрытые зелеными узорами, как у "шелкового" малахита, они при этом еще отливали каким-то особым металлическим отблеском. И, словно зрачки каких-то необыкновенных глаз, с передних крыльев строго смотрели круглые черные пятна, а задние - украшали довольно длинные "шпоры".

Медленно взмахивая своими необыкновенными крыльями, бабочка легко перелетала с цветка на цветок и садилась на них так медленно и изящно, что они даже не качались под крупным насекомым. Она никуда не торопилась, как будто сама красота ее являлась достаточной защитой от любых соприкосновений с грубой реальностью. Вопрос, - ловить или не ловить, - перед девочками даже не стоял. Это подразумевалось само собой.

- Эх, сачка нет...

- А давай твоей панамкой?

- Давай, только ты с другой стороны заходи...

- Ага...

Бабочка без усилий увернулась от толстеньких, неуклюжих еще ручонок младшей сестры и, сильно взмахивая широченными крыльями, быстро полетела прочь.

- Ой, улетела, как жалко!

- Погоди, еще сядет, только не пугай ее больше!

Опыт старшей сестры не подвел: безмозглое насекомое улетело много, если на десять метров, после чего сочло, что опасность миновала и осталась далеко-о позади. Старшая сестра взялась за дело совсем по-другому. Описав широкий круг, она зашла так, чтобы ее собственная тень не падала на бабочку, когда она приблизится к ней поближе. Двигаясь тихо-тихо, пригнувшись и прогнув спину, Надька подошла к крупному цветку, на котором беспечно раскачивалась бабочка, наклонилась вперед так далеко, как только могла, и. вытянув вперед руку с расправленной панамой, вдруг, упав животом в немного колкую траву, накрыла добычу.

Сомнений не было: бабочка попалась и теперь сильно трепетала под толстой, простеганной по кругу, тканью панамы. Надька с превеликими предосторожностями, чтобы, не дай бог, не упустить редкостный трофей, запустила руку под под панамку и, наконец, взяла бабочку в руку. По всем правилам взятая чуть впереди толстого брюшка, бабочка со странным звуком отчаянно трепетала крыльями. Тут как раз подоспела и младшая сестренка.

- Ой, какая красивая... Дай посмотрю?! А давай ее коллекционировать?

- Ага, давай... У меня дома есть большая коробка из-под конфет, так мы ее прям на булавку...

- А давай поймаем таких еще, и будет у нас таких много-много?

Надька с задумчивым видом кивнула. У нее, в отличие от сестренки, уже присутствовало понимание сомнительности этого "много-много", но она не хотела разочаровывать сестру.

- Я подержу, можно?

- Крылья помнешь...

- А пока ты ее куда?

- Не знаю, - старшая сестра пожала плечами, - в спичечную коробку, и ватки туда, чтоб мягко было.

- И листиков туда, чтоб корм...

- Ага...

- Ну дай подержать, ну дай!

- Ладно, только осторожно... и за крылья не берись, а то пыльцу сотрешь...

С немного выпученными глазами и приоткрытым от напряжения ртом, сестренка взяла грязноватыми пальцами изловленное диво. Надо отдать ей должное, - она свято придерживалась обязательствам и держала бабочку за что положено, только получалось у нее это чуть грубее, нежели у сестры, она слишком напрягалась и при этом даже посапывала от натуги.

- Ну хватит, - Надька осторожно отобрала у младшей сестры бабочку, - а то вцепилась...

Спичечный коробок был успешно найден, и бабочку, вместе с непременными атрибутами вроде ватки и листьев, торжественно в него водворили.

Тем временем откуда-то неподалеку раздался вой, явно имитирующий какие-то технические звуки.

- И-и-и-уэ-эу-у-у... Ить, ить, ить!

Это, перемежая воинственные завывания со зловещим гиканьем, к ним приближался друг-приятель Костик. Он несся вдоль узкой канавы, почти совсем заросшей травой, и с каждым шагом перепрыгивал ее, попеременно оказываясь то на левом, то на правом ее берегу. У него было активно-деловое выражение лица, крутые кучеряшки на лбу, как у бычка, и бестрепетный, не ведающий сомнений взор уже в его полные семь лет. Увидев девочек, он остановился и поздоровался, впрочем, не прекращая непрерывно прыгать на месте, и с первого же взгляда было очевидно, что находиться в покое он попросту органически неспособен.

Разумеется, младшая девочка поделилась удачей сразу же, прежде, чем старшая сестра успела предупредить ее опрометчивое заявление.

- А у нас - бабочка! Вотт -ттакая! Эка!

- Покажи!

Надя, поколебавшись, приоткрыла коробку, а молодой человек, ничтоже сумняшеся, стремительно схватил бабочку тремя пальцами прямо за крылья. Он двигался настолько молниеносно, что как-либо воспрепятствовать выпаду было делом совершенно нереальным.

- Ну и что?

- Красивая...

Приглядевшись, Костик все-таки почел за благо великодушно согласиться:

- Вообще-то здоровская... А ладно, она у меня побудет?

- Ты испортишь!

Старшая девочка сделала осторожную попытку забрать у него бабочку, но он вроде бы как случайно отвел руку.

- Ничего не испорчу... сама ты испортишь...

Поняв, что он вовсе не собирается просто так, за здорово живешь, расстаться с добычей, она попробовала воззвать к логике:

- Но ты же не знаешь, что с ней будешь делать!

- Сама ты не знаешь...

- Ну что будешь делать? Ну что? Чего ж ты молчишь?

Он задумался, социальным инстинктом чувствуя, что даже пиратским действиям желательна видимость если не законности, то моральной правоты.

- Привяжу ее за нитку, и пусть летает!

- А... а у тебя нитки нет!

Вместо ответа он запустил левую руку в по-мальчишечьи бездонный карман и извлек оттуда шпульку тонюсеньких капроновых ниток.

- А это ты видела?

И, не откладывая дела в долгий ящик, начал мастерить миниатюрную петельку из своей лесы. Увлекшись этим занятием, он несколько призабыл о своей ослепительной пленнице, и, неожиданно трепыхнувшись, она вырвалась и порхнула прочь. Времени, чтобы толком набрать скорость и пространство для маневра у нее не было, и быстрые пальцы Костика живо сомкнулись на ее крыльях, после чего он вернулся к прерванному занятию. Наконец петелька была готова, и мальчуган начал осторожно затягивать ее между головой и грудью бабочки. Ощутив нечто вроде свободы, она взлетела и, неуверенно помахивая крыльями, полетела прочь. Теперь ее полет не был таким мощным и уверенным, время от времени она словно бы проваливалась в крохотные воздушные ямы и снова выравнивала полет. Костик, продолжая держать ее на привязи, бросился следом, но, на беду, споткнулся и с размаху рухнул наземь. Грубый рывок нитки остановил бабочку в полете и с размаху бросил ее в густую траву. Пока Костик поднимался, она выпуталась из чащи зеленых стеблей и, трепеща от пережитого, взобралась на одну из травинок, вовсе не решаясь взлетать.

Тут-то и подоспела старшая девочка. Ловко подхватив бабочку и ослабив нитку, она разом перекусила ее.

- Отдай! Дурак! Это я поймала!

Поняв, что удача покинула его, равно как и бесполезность дипломатии при сложившихся обстоятельствах, мальчишка с сопением схватил Надьку за руку и попробовал отнять бабочку силой, но не тут-то было. Надька резко отвела руку прочь и пальцы пирата соскользнули. Одновременно она настолько сильно толкнула его в грудь левой рукой, что он не устоял на ногах. Вскочив, Костик хотел было броситься на врагиню, но вовремя осознал значительное превосходство врага в грубой физической силе и организованно отступил.

- Подумаешь! Очень нужна мне ваша бабочка! Да на нее, если хочешь знать, и глянуть-то противно!

Надо признать, что в последних его словах к этому моменту присутствовала доля смысла. Вид у бабочки был уже да-алеко не тот, что в самом начале. Роскошная окраска крыльев заметно поблекла, местами обнажив тусклую, белесую основу крыла. Да и вообще...

- Ой...

Надька потрясенно замерла над тем, что только недавно было чудесной живой драгоценностью.

- Это все ты виноват!!! Хватает без спросу своими дурацкими лапами! Иди отсюда!!!

И, с выступившими на глаза злыми слезами, она так яростно бросилась на Костика, что тот еле успел увернуться от ее рывка. Отбежав на безопасное расстояние, он снова повернулся к ней, высморкался в два пальца и покрутил ими у виска.

- Во! Лечиться надо...

А потом, чуть повернув голову, обратился уже к младшей из сестер:

- Пошли со мной! Чего покажу! Брось ее, дуру...

И они, по-прежнему бегом и вприпрыжку, удалились в каком-то только им ведомом направлении. Надька же, провозившись минут пять, освободила бабочку от остатков нитки и поставила ее к себе на ладонь.

- Лети!

Но бабочка почему-то отказывалась лететь.

- Наверное, боится...

С этими словами она посадила освобожденную пленницу на самый красивый цветок.

- Лети! - Она слегка подтолкнула насекомое. - Ну лети же!!!

Но бабочка, от толчка грохнувшаяся с цветка, по-прежнему отказывалась лететь, а только ползла в пыли между стеблей травы, судорожно трепеща облезлыми, с обтрепанным краем крыльями и волоча полуоторванную ногу.

Девочка больше ничего не говорила, и только следила за уродливым, безнадежным, обреченным ползом насекомого, да шмыгала носом, а из глаз ее выкатывались редкие, трудные слезы.

И тут издалека послышался звонкий, словно колокольчик, голос младшей сестренки:

- На-адька-а! Иди сюда, скорее глянь, какого мы птенчика нашли! Такой хорошенький!

Разом забыв про бабочку, с молниеносно высохшими слезами, Надька вскочила и понеслась на зов, закидывая в стороны голенастые ноги.

Возлюбленные братия мои во неверии ни в Бога, ни в черта!

Скажите, вашего символа веры ради, правду: эта история вам ничего не напоминает?