Хлеб насущный II: поляница

«Вот если вспомнить, что называется объективно, сравнить с нынешней жизнью, то — куда как трудно жили. Бедно, как теперь любят говорить, - никаких условий. И, однако же, вспоминаются те годы чуть ли ни как лучшие в жизни.

Могут сказать, что на то они и воспоминания, что невзгоды те прошли, но я вспоминаю придирчиво, чтобы все, как было. И - нет, и впрямь не унывали.

Прежде всего, - война кончилась проклятая. Второе, - Федор Сергеевич мой вернулся, живой. Ночью приснится, что нет его, что продолжаю ждать и не ведаю, где он, что с ним, да жив ли, и во сне начинаю плакать. Проснусь, сердце колотится, - а он рядом, дышит, дотронуться можно. Дотронусь, а себе все равно не верю, такое, прям, счастье сразу, что и не передать. Третье, повезло мне несказанно с делом жизни, закончила я свой агрофак и распределили меня на сортоиспытательную станцию. По растениеводству в степной зоне. Нет, я согласна, что первую скрипку в те поры играли генетики «Вавиловского» призыва. Сам Вавилов, Золотарев, Скок, Демьянова, Лузгин, - какие имена! Но только то, что творили в своих лабораториях «инженеры эволюции» того времени, - это все-таки не совсем сорта. В лучшем случае это сырье, из которого может выйти выдающийся сорт, - а может не выйти ровным счетом ничего.

Полная аналогия с тем, как новая модель самолета попадает в руки летчика-испытателя, и последнее слово так или иначе остается именно за ним. Только у нас потеря не столько в деньгах или жизнях, сколько в годах, и вместо смелого летчика, по большей части, заморенные послевоенные девчонки. Многим лаборанткам вообще по семнадцать было. Я, в свои двадцать два, считалась не то, что солидной, серьезной, бесконечно взрослой женщиной, - старшей! Тем, к кому обращаются за помощью, чтобы решила проблему, сказала, как и что делать. Я конспекты свои несчастные зачитала до дыр, и все злилась на себя, что училась без старания. Хотя, по правде, считалась из лучших студенток, думала, будто и впрямь чего-то такое знаю. Понятно, завидовали многие, что муж есть, но вот того, что завидовать будут, когда Ксюха родилась, - это я как-то не ожидала. Да не то, чтобы завидовали, тут другое. Придет такая, вроде поздравить, а сама пеленку понюхает, - и в слезы.

Ну, декретный отпуск у меня вышел еще тот. Не скажу через сколько дней после родов вышла в поле, чтобы не подавать дурного примера. Где-то прочитала давным-давно, как какие-то туземцы детишек за спиной в специальных рюкзаках носят, - так мой Федор Сергеевич и мне такой сделал, все чин по чину, чтоб спинку не гнуло да головку поддерживало. Хорошо еще, что молока у меня хватало, так что с кормежкой особых хлопот не было. Заворочается, так я ей грудь дам, она насосется, - и дальше спать. Сначала на горбу таскала, а потом мне мотоцикл выписали. Такими с Ксюхой лихими мотоциклистами стали, - куда там! Всепогодными! Федор Сергеевич мой уж как уговаривал, чтоб оставляла, - не дала себя уговорить. У него одной ноги ниже колена нет, трех ребер и целой доли легкого не хватает, так мне все казалось, тяжело ему. Так у меня девка в поле и выросла, на степном вольном воздухе, под степным солнцем и ветром. А ничего удалась, грех бога гневить.

Работали много, везли, значит, но только и нам везло. Наша работа до конца не прекращалась даже во время войны, а в сорок седьмом году рекомендовали сразу три сорта: «Сталинград», «Несгибаемый — 1», «Стеклянный». Еще шутили, что после этого песню про стопудовый урожай стало невозможно слушать, потому что у хороших хозяев и в средний год стало выходить по двести пудов. Потом подоспели «Степной гном», «Приземистый — 22», для Нечерноземья, с избыточными осадками, неполегающий, а за ним и знаменитый «Черное стекло». Принципиально новый хлебный злак, который и пшеницей-то называть не вполне правильно, потому что содержит полноценный белок. Говорят, именно после того, как Аргентина закупила семена «Черного стекла» и отдала под него огромные посевные площади, в Южной Америке начался быстрый рост населения. Может быть, не знаю, в то время вообще появилось много новинок. Я бы, может, так всю жизнь и прожила бы, в степи, но начальство распорядилось перевести в Целиноградский филиал, директором. Да и то сказать, - Ксюхе надо было идти в школу. Ну, а младшие у меня уже там родились...»

Валентина Алексеевна, с присущей ей скромностью не отразила один забавный факт в своей биографии. В первые годы от специалистов требовался значительный универсализм, и то, чего не знала о пищевой ценности злаков и свойствах входящих в зерно питательных веществ она, видимо, не стоило и знать. Человек талантливый во всем, она была не только выдающимся биологом-селекционером, но и прибрела все навыки замечательного и крайне самобытного ученого-биохимика. И именно ей принадлежит авторство знаменитого «препарата №8», по сути, глубоко модифицированного крахмала, способного впитывать колоссальное количество жидкости. Да-да, того самого, который долгие годы составлял основу наполнителя подгузников. И разрабатывала сразу именно с той же целью обеспечить известного рода комфорт пребывавшей в нежном возрасте Ксении Федоровне.