В период 50 — 70х годов ХХ века, в общем, не существовало сомнений, что скорость научно-технического прогресса будет только возрастать и в дальнейшем, но, со временем, обнаружилась странная закономерность: наука начала отвечать не на самые актуальные вопросы, стоящие перед человечеством, а, как-то, «на что получится». Не было достигнуто многое из того, что ожидалось, а большинство достижений, в общем, свелись к совершенствованию/внедрению электроники. НТР не то, чтобы прекратилась, а словно бы потеряла управляемость, приобрела стихийный, не имеющий явного направления и внутренней логики характер.
Сами по себе эти явления (их называют и «торможением» и «замедлением» НТП, по всякому) замечают многие, и почти так же много имеется мнений о их причинах. Тут и прекращение конкуренции между блоками в результате распада СССР, и коммерциализация исследований, в результате которой приоритет получают не самые важные направления, а те, которые содержат минимум коммерческих рисков и обещают самый быстрый коммерческий успех. Есть также концепция, согласно которой крупные корпорации, наименее гибкие и наиболее богатые, скупают перспективные технологии, чтобы как можно дольше ничего не менять принципиально.
Всего этого отрицать нельзя, несомненно, в той или иной мере играют свою роль и эти, и еще другие факторы социально-экономические факторы, но некоторые черты наблюдаемого «торможения» позволяют предположить, что причины его носят системный характер, связанный со сложившимся на данный момент способом решения проблем.
Возникает впечатление, что возможности самих способов мышления, созданных в русле европейской традиции прежде, пришли к своему пределу. Разрешив многие и многие дотоле неразрешимые задачи, они встали перед тем классом задач, для решения которых судя по всему, являются недостаточными. С этого периода и отмечается эта неравномерность, при которой в одних областях прогресс сохраняе в прежний темп, а в других продвижения не отмечается практически совсем.
Для того, чтобы обозначить это обстоятельство в качестве реальной проблемы, есть достаточные основания. Это, прежде всего, сам характер «деформации» как процесса познания, так и самой структуры современного знания.
Процессы неудержимого расхождения, дивергенции научных дисциплин хорошо известны. Довольно многие замечают, что это, вообще говоря, не очень хорошо, но при этом, парадоксальным образом, считают совершенно естественным. Вроде старости: печально, конечно, но что тут поделаешь?
Определенный оптимизм внушает то, что данные явления, похоже, имеют целый ряд характерных особенностей, которые, как представляется, могут многое рассказать о их природе. Представим ряд примеров.
1. От солидного ствола химии ответвилась химия органическая, призванная, как о том говорит название, изучать химический состав организмов а потом «пониженная в звании» до химии соединений углерода, все равно, естественных, искусственных, или естественных, но потом воспроизведенных искусственно. При этом собственно химию организмов стала изучать биологическая химия. Область изучаемых ей вопросов довольно обширна, но, в общем, ее породила необходимость изучения «биополимеров», в основном, - белков и НК. А для того, чтобы изучить их взаимодействие, прямое или косвенное, пришлось создать науку «молекулярная биология», опять-таки несводимую к методикам, инструментарию, терминологии науки, именуемой «биологическая химия».
Кстати, несмотря на существование науки «физическая химия», сама по себе химия не является вполне обоснованной через, как будто бы, вполне надежно изученные свойства атомов отдельных элементов. Мы, чаще всего, НЕ МОЖЕМ вывести свойства сколько-нибудь сложных соединений из свойств составляющих его атомов (элементов).
2. Еще более показательна ситуация с группой наук, изучающих процессы, происходящие в нашей голове. Свойства, функцию нейронов, их ассоциатов, нервной ткани вообще изучает НЕЙРОБИОЛОГИЯ. Из установленных ей фактов практически никак не выводится сколько-нибудь целостные функции ЦНС, которую изучает, совершенно иными методами, ФИЗИОЛОГИЯ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
Спустя сравнительно небольшое время выяснилось, что реально установленные новой наукой факты практически никак не связаны с отдельными феноменами «полноразмерной» целостной психики, известными нам на собственном непосредственном опыте. Из попыток коррелировать то и другое возникла отдельная дисциплина: ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ.
При этом из данных установленных психофизиологией, практически никак не выводятся свойства психики реального человека, которую изучает старая, почти чисто феноменологическая наука ПСИХОЛОГИЯ.
Поразительная дисциплина, изучающая предмет, даже относительно самого существования которого до сих нет единого мнения. Дело в том, что «психе», на древнегреческом, обозначает «душа», а очень значительная доля людей утверждает, что души не существует вообще: и то сказать, трудно вести научный спор о предмете, не имеющем научного определения. Парадоксальным образом, эти же самые люди вовсе не обязательно считают психологию лженаукой.
3) Пресловутая информатика считает, рассылает, распределяет, защищает информацию, не зная, что это такое. В конце концов, не вынеся позора, нашли довольно дешевую отмазку: это-де фундаментальное понятие, а потому не имеет аналитического определения. Хотя, на самом деле, речь идет, понятно, не об определении, а о том, что формальные операции, изучением которых, в основном, занята информатика, никак не связаны с возникновением, измерением, комбинацией информации значимой. Изначально подразумевалось, что информация, вне зависимости от природы носителя, — по сути своей руководство, как действовать или как изменить свои действия в той или иной ситуации, но и до сих пор понятия «смысла», «значения» остаются для информатики, в значительной мере, понятиями мистическими, вне меры, вне науки. Нет определенности даже с тем, имеют ли смысл эти понятия вне человеческой практики. Как будто бы имеют: генетики и молекулярные биологи рутинно упоминают «бессмысленные» последовательности нуклеотидов в нуклеиновых кислотах.
4) Накопление знаний о типовой психологии и психических типах никак не приблизила нас к точной науке «психоистории», живо описанной А. Азимовым в цикле об «Основании», и призванной предсказывать социально-историческую динамику. Блестящие работы по экономике, удостоенные Нобелевской премии, буквально через год-полтора продемонстрировали не менее блестящий провал сделанных на их основе предположений/построений.
Массив знаний современной эпохи неудержимо раскалывается «по горизонтали», расслаиваясь на плохо связанные слои. Разные уровни организации «одного и того же» объекта изучаются разными дисциплинами, при помощи разного исследовательского инструментария, описывается при помощи разных терминологических систем, плохо связанных и, практически, никак не вытекающих одна из другой.
При всем разнообразии примеров, затруднения являются, в общем, типовыми: во всех случаях речь идет о СИСТЕМОГЕНЕЗЕ. Современный способ думать безнадежно пасует там, где речь идет о сложении из элементов — системы, общности более высокого порядка. Причем это касается как целеполагания, так и закономерностей процесса системогенеза.
Нет даже намека на теорию происхождения жизни, - если, конечно, речь не идет о креационизме, там ответ есть всегда и на все, но только один. В теории эволюции до сих пор нет ничего вменяемого, кроме Естественного Отбора отысканного Дарвином. И, похоже, речь идет не об отдельной, даже самой блестящей идее. Отсутствуют целые развитые концепции. Это сильно напоминает историю с атомной энергетикой: чтобы сделать атомную бомбу, нужно было создать с нуля целые отрасли промышленности.
Что-то неуклонно останавливает движение нашей мысли, как только дело доходит до «системогенеза», «смысла», «развития». Поневоле напрашивается вывод, что сам имеющийся в нашем распоряжении способ мыслить пасует перед проблемами, если они так или иначе сводятся к этой «большой тройке». Является не вполне адекватным этому кругу задач.
Догадка об этом, равно как и самые общие контуры проблемы, возникли не на ровном месте. При попытке не то, что разрешить, но даже ПОСТАВИТЬ проблему механизма «целесообразной эволюции», выяснилось, что для этого нет ни нужных общепринятых понятий, ни адекватной терминологической системы.
Представьте себе, что вам необходимо объяснить, что такое ДНК, древним шумерам. Предположим также, что и они крайне мотивированы на то, чтобы понять это. Утверждают, что они были гениальным народом, так что, рано или поздно, они поняли бы все до тонкости. Вот только не подлежит сомнению, что к окончанию этого процесса шумерский язык стал бы, по сути, новым языком. Причем, скорее всего, изменился бы не только словарь, но и сам строй языка. Очень похоже, что мы в какой-то момент попали в положение этих самых шумеров. Перед нами встал целый пласт проблем, которые мы не можем даже сформулировать, а, значит, - разбить на под-проблемы, решение которых обозримо или даже УЖЕ имеется в каких-то смежных областях. По причине того, что не имеем ни терминов, ни, скорее всего, понятий «стоящих» за этими терминами.
Немного о цели публикации: чем бы ни было вызвано «торможение», явление это далеко не безобидно. Лица, принимающие решения, на протяжении какого-то периода времени жили в парадигме неограниченности и, в конечном итоге, всемогущества НТП. Казалось, еще чуть, - и будет неограниченное количество энергии, индивидуальное бессмертие, вечная молодость и полеты на луны Юпитера в отпуск. Не очень понимая, чем конкретно занимаются их ученые слуги, в научные исследования вбухивали неимоверные деньги, чуть ли ни по первому запросу. А потом чудеса кончились, поскольку кончились проблемы, для которых годились методы, созданные в прежние эпохи. Маятник качнулся в другую сторону*, возникло впечатление, что это вся наука, как таковая, исчерпала себя, «сеанс окончен и ничего уже больше не будет». Иссякли как денежные потоки, так и талантливые люди, которые прежде шли в науку, а теперь направились в рекламщики. Ресурсы сразу же стали ограниченными, на всех не хватит, и превалирующей концепцией стало не изыскание новых, неисчерпаемых ресурсов («потому что не получается, только зря деньги переводят»), а сокращение потребителей ресурсов наличных.
В этой связи предлагается небольшой проект. Предлагается сделать попытку:
а) Выделить в, по возможности, «чистом виде» господствующие сейчас способы эффективного мышления. Рассмотреть, хотя бы схематично их историю, достижения и проявления их особенностей в качестве причины успеха «пользователей».
б) Проанализировать проблемы, которые не поддаются имеющимся сейчас методам мышления, отыскать в этих проблемах общие черты, и сделать соответствующее обобщение.
в) Отыскать и, в случае успеха, проанализировать лежащие в самых основах данных методов упущения, которые впоследствии могли привести к однобокому, дефектному развитию самих систем мышления.
г) Проанализировать те ограничения мышления, которые имеют под собой естественные причины, и, по возможности, структурировать их, сделать преодоление этих ограничений рутинной, стандартизованной практикой.
д) Внести необходимые поправки и дополнения, если таковые удастся отыскать, а также доказать закономерность их введения.
е) Формализовать «достроенные» системы мышления, как некогда была формализована логика. Сделать на их основе ТЕХНОЛОГИЮ по решению доселе неразрешимых проблем. Доступную, хотя бы частично, техническим устройствам.
Ё...) Помолясь усердно Господу нашему, двинуться, наконец, дальше, выйти из тупика, в который угодили в связи с естественной ограниченностью знаний предшественников и, боюсь, собственной ленью и косностью.
Разумеется, это программа-максимум. Разумеется, на сколько-нибудь масштабный (и, тем более, ПОЛНОМАСШТАБНЫЙ!) успех рассчитывать трудно, но, ИМХО, попробовать стоит. Лучше безнадежное предприятие, чем жизнь в безнадеге, без перспективы космоса и звезд, зато с перспективой уродливой борьбы за существование, которую нам так настойчиво навязывают известные силы, что планируют радикальное сокращение человечества (нас с Вами обязательно и как бы ни в первую очередь) с целью сохранения ресурсов.
Тут особенно обидно то, что и извести-то не по какому-нибудь врожденному злодейству, а по косности, бездарности и полному отсутствию творческих способностей. По импотентности. Неумению найти выход для всех, а это, в свою очередь, гарантирует и их собственную гибель со всем потомством, разве что чуть позже.
*Досужие разговоры о том, что Владыки Всего, на роль которых выдвигают кланы супербогатеев, на самом деле имеют все эти не состоявшиеся штучки для собственного потребления, считаю вовсе несостоятельными. По самой простой причине: меньше года назад отдал Господу свою непроглядную душу Д.Рокфеллер, как самый простой смертный, не дотянув до ста двух лет. Тут могут сказать, - инсценировка-де! - а сам он, молодой и красивый, нежится на Канарах, прежде чем снова взять бразды тайного правления в свои руки. Тоже не канает: мог бы, так «усоп» где-нибудь лет в 75 — 78, чинно-благородно, не пересаживая себе по очереди пять сердец. Или шесть? Запутаться можно.
Оценили 13 человек
27 кармы