Грузия 500 лет паразитизма: политическая модель выживания грузинского государства

 Предупреждение: текст большой, но это тот случай, когда размер текста только в плюс.

► После 2008 года стали раздаваться крики, упрекающие Россию, что из-за своей неумной и близорукой политики она потеряла свою самую надежную союзницу на Кавказе – Грузию. Такие голоса слышны как из России, так и из Грузии. Говорят, что Грузия исторически всегда стояла на страже российских интересов, с Екатерининских времен являлась оплотом России на Кавказе, что грузины всегда были верными союзниками русских, да и вообще нашими самыми близкими друзьями. Думаю, вы слышали: «Если бы Путин нам вэрнул Абхазию и Самачабло, если бы разрэшил вино – то его фотографии висэли бы в каждом грузинском доме и отношения наших народов были бы как раньшэ!».

Но так ли это? Была ли Грузия союзником России? Было ли «как раньшэ»? Давайте разберемся.

Грузия 500 лет паразитизма: политическая модель выживания грузинского государства

Для начала необходимо сказать, что у каждого, кто вдумчиво читает историю Грузии, очень скоро начинает появляться стойкое ощущение дежа-вю – чувство, что вот это, вот тут и именно вот с таким же результатом уже было. Причем, это даже не особо зависит от того какую именно версию грузинской истории он читает – в традиционном её толковании или полностью переписанную современную. Сходство событий и действий в разные исторические периоды просто поразительно – временами кажется, что можно переставить персонажи или высказывания местами и ничего не изменится!

Постепенно приходишь к пониманию того, что, начиная со Средневековья, в разные исторические эпохи и при различных обстоятельствах, Грузия всегда и везде демонстрировала одинаковую модель поведения.

О моделях поведения государств или народов известно уже давно. По сути, гениальный итальянец Макиавелли в своём «Государе» описывал ни что иное, как универсальную модель поведения государства. А Лев Гумилев на моделях поведения народов во многом построил свою известную систему этногенеза. Он называет их «стереотипами поведения» и говорит, что складываются они у каждой нации по-разному и в соответствии с совершенно специфическими, только им присущими историческими условиями.

Но, вернемся к грузинам. В той или иной форме государственность у грузин была всегда и в их случае уместнее говорить о модели поведения не грузинской нации, а именно грузинского государства. Так вот, Лев Гумилев пишет, что с течением этногенеза стереотипы этносов меняются. Наверняка это так и есть, хотя, судя по истории Грузии, это положение её никак не затронуло, т.к., совершенно удивительным образом модель поведения грузинского государства за последние 450 лет не поменялась вообще.

Начало этой модели поведения было положено в середине 16 века, когда сформировался мировой порядок, который определил жизнь в Грузии в течении последующих 250 лет. Тогда територия, что мы сейчас называем Грузией, была поделена между двумя странами-лидерами того времени – Турцией и Ираном. Грузинские княжества Имеретия, Мегрелия, Абхазия отошли Турции, а Картли и Кахетия – Ирану. Это было тяжелое время, полное испытаний и драм. Описывая его, грузинские историки, обычно перечисляют немалые невзгоды, которые выпали на долю грузинского народа – нашествия персов, турок, лезгин, кызылбашей; грузин убивали, угоняли в рабство и обкладывали данью.

И они правы. Все так, действительно, и было. Были и 6000 монахов монастыря Давида Гареджи, как один отказавшихся принять мусульманство и убитых за это во время праздника Пасхи. Был и грузинский священник Квелтели Тевдоре, за 5 лет до Ивана Сусанина совершивший подобный подвиг – под турецкими пытками согласившийся показать им путь к царю Луарсабу и уведший их в другую сторону, за что и был убит турками. Были и грузинские мученики Бидзина, Шалва и Элисбар, выданные персам на пытки царем Вахтангом IV. Были и походы шаха Аббаса в начале XVII века, в результате которых были убиты 100 тысяч человек и 200 тысяч угнаны в плен.

Все это правда. Так и было.

Однако, существует и другая сторона этой правды, гораздо менее освещаемая и, если существующая, то только в виде разрозненных фактов, почему-то до сих пор не сопоставленных с общей канвой исторических событий.

Грузинские княжества в Турции и Персии

Дело в том, что несмотря на весь трагизм жизни грузин, их положение в турецком и особенно в персидском государствах, было далеко не всегда и не во всем похоже на положение несчастных, обираемых и угнетаемых колоний. Более того, по крайней мере в Иранском государстве картвельские княжества и по сути, и по форме не были колониями, а являлись частью персидского государства – его провинциями, такими же как коренные ираноязычные регионы Хорасан, Балх или Фарс. Ими правили по тем же законам, что и в основной Персии, а назначаемые шахом чиновники практически всегда были картвельского происхождения – омусульманенные грузинские князья и дворяне. Считалось, что князья находятся у шаха на службе, они получали жалование, им дарились дорогие подарки и имения, как в Персии, так и в Грузии. Об отношении шахов к Грузии можно судить по тому, что по их приказам и на их средства в Картли и Кахетии содержалось войско, которое обязано было охранять границы Грузии от набегов горских племен, если войска не хватало шах присылал помощь. Налоги, собираемые с грузинских княжеств были такими же, а иногда и меньшими по сравнению с налогами на других территориях как Иранского, так и Турецкого государств. Так, знаменитый турецкий путешественник Эвлия Челеби пишет, что Имеретинское царство, одно из турецких вилаетов «до сегодняшнего времени» свободно от хараджа и урфа (так называемых обычных налогов), «только ежегодно они посылают в Стамбул [в качестве подарков] невольников, соколов [разных видов], ястребов, мулов, а также грузинских женщин редкой красоты». Имеются неоднократные примеры снижения налогов и в персидской части грузинских княжеств.

Выставляемые в качестве угнетателей и гонителей христианской веры, иранцы не уничтожают христианскую церковь полностью, они ставят её в определенные рамки и заставляют согласовывать утверждение грузинских католикосов в Иране. 

Есть немало свидетельств того, что шахская власть являлась неким верховным судьей, арбитром в церковных хозяйственных и административных вопросах.

Грузинская знать органично и на правах равных входит в высшее сословие Ирана.

Были распространены династические браки – немало грузинских княжон стали женами шахов, а в крови знатнейших грузинских родов текло немало персидской крови. Так, у одного из величайших исторических фигур в истории Грузии, основателя Тбилиси, в честь которого сейчас назван высший орден Грузии – Вахтанга Горгасали – мать была иранка. Кстати, само слово «Горгасали», или «Волкоголовый», тоже имеет персидское происхождение. Представители грузинской знати мальчиками растут при шахском дворе, они назначаются чиновниками в провинции, причем, не только в грузинские, но и в исконно иранские, выступают в роли крупнейших персидских военачальников и даже предводителей всего иранского войска в походах в Индию и Афганистан. При шахском дворе находятся целые группы высокопоставленных чиновников-грузин. Например, при дворе уже упомянутого нами шаха Аббаса I, который, кстати, сам неплохо говорил по-грузински, служило немало грузин, а военную реформу в стране осуществлял Алаверди-хан – омусульманившийся грузин по фамилии Ундиладзе. В истории Персии было целое столетие, в течении которого начальниками столицы государства – в то время Исфагана – мэрами по нашему, были исключительно грузины. Примеров того, чтобы какая-то другая, неиранская народность, допустим индусы, афганцы или арабы, занимали столь высокое, столь массовое и столь долгое положение в Персии нет. Даже близко.

Центр династической жизни Грузии находится в Тегеране и Исфагане – здесь процветают грузинские интриги, заключаются брачные союзы, приобретаются выгодные государственные должности, получаются и теряются царства. Так, в первой половине 17-го века царь кахетинский и картлийский Теймураз из-за интриг шахского двора трижды получает и трижды теряет свой царский скипетр. Персидское влияние проникает по все уголки грузинского общества – архитектура принимает иранские формы, высшее и среднее сословия говорят на персидском языке, заводят персидские библиотеки, да и сама грузинская литература начинает следовать не изначальным византийским, а персидским канонам, например, персидское происхождение источника знаменитого «Витязя в тигровой шкуре» сам Шота Руставели даже не скрывает:

«Это повесть из Ирана, занесенная давно,

По рукам людей катилась, как жемчужное зерно.

Спеть ее грузинским складом было мне лишь суждено»

И хотя в монастырях церковь сохраняет остатки грузинской иконописи и церковной письменности, нравы светского мира к концу 18 века уже почти полностью копируют персидские.

А как же все эти походы, истребления и казни, упомянутые выше – спросите вы – неужели их не было? Были – скажу я вам. Были. Дело в том, что в то время нравы общества были совсем непохожи на наши. Проблемы, которые мы сейчас решаем судебным порядком, нотами протеста, да, в конце концов, просто грозным окриком центральной власти тогда приводили к войнам и кровавым расправам. В то время так относились к людям, к целым провинциям, к решению вопросов вообще. Причем властители сплошь и рядом поступали жестоко не только по отношению к иноверцам или к подчиненным народам, но и к своим же собственным соплеменникам. Помните в фильме про Ивана Васильевича: «Как поймают Якина – на кол посадить! На кол – это первое дело!» И восточные деспотии, коими, являлись Турция и Иран, даже не были здесь явными лидерами. Просвещенная Европа могла в этом отношении еще дать Востоку фору. Так, Генрих VIII Английский – тот самый «герцог Синяя Борода» из сказки Шарля Перро – казнил 72 тыс. человек, его дочь Елизавета Английская – «Бабушка английской нации» – казнила 90 тыс. человек, герцог Альба во время войны в Голландии истребил 30 тыс человек, во Франции во время Варфоломеевской ночи погибло тоже 30 тысяч, а соратник Петра I – князь Меньшиков – «счастья баловень безродный», как его называл Пушкин, во время взятия Батурина – столицы мятежного гетмана Мазепы – истребил около 15 тысяч человек. И все это не помешало им войти в историю в роли известных, выдающихся личностей, равно как не помешало шаху Аббасу запомниться современникам просвещенным человеком своего времени, тонким дипломатом и сторонником нововведений в науке и технике. Кстати, в свое время на стороне шаха Аббаса сражалось немало грузинской знати, например один из величайших героев Грузии – Великий Моурави Георгий Саакадзе, одержавший во главе персидского войска несколько блестящих побед в Индии и Турции.

То есть, жизнь Грузии в составе Персии и Османской Империи была не так уж плоха

 и если представить, что каким-то фантастическим образом грузины очутились бы в границах какой-либо другой сверхдержавы того времени, их ждали бы такие же, а может быть даже и худшие отношения. После первоначального покорения и Турция, и Персия довольно спокойно относились к грузинским территориям – Иран упразднил грузинские государства, но сделал их своими равноправными провинциями, а Турция изначально и не ставила целью уничтожение грузинских княжеств, удовлетворившись признанием ими вассальной зависимости и ежегодной данью. По сути, дань и была основной целью прихода Турции на Кавказ – постоянно расширяя границы и ведя многочисленные войны, турецкие султаны остро нуждались в рабах, становившихся потом солдатами – янычарами. Собственно, рабы и составляли основной «продукт» торговли с Турцией как западных грузинских княжеств, так и союзных ей адыгов и абхазов. И все военные походы турок на грузинских царей были так или иначе связаны с отказом платить дань или с требованием её уменьшения, об этом, кстати, пишет и Эвлия Челеби. Нахождение между двух центров силы даже давало грузинским царям определенные преимущества – зачастую, хотя и не всегда успешно, в борьбе за свои интересы они сталкивают лбами персов и турок, получают для себя лично и для своих земель привилегии, которых не было в других колониях и провинциях. Главным же преимуществом такого положения был тот факт, что союз части Грузии с Ираном давал гарантию от нападения турок и, наоборот, союз её другой части с турками давал гарантию от нападения персов. Установился паритет – сложная, многосторонняя, но эффективная система, которая действовала больше 200 лет и во многом помогла грузинам выжить как нации.

И вот в этих условиях – в жизни как части работающей системы и с обществом, почти полностью инкорпорированным в персидское общество, обласканные турецкими и персидскими властителями, грузинские князья решают изменить то, что мы сейчас называем геополитической ориентацией страны и сломать действующий механизм, хранивший их несколько столетий. Это очень серьезный шаг. Что же произошло? Что было причиной?

Турция и Иран ослабли. 

В 17-м веке и позже эти 2 региональных лидера уже не представляли из себя тех львов Малой Азии, которыми они были раньше. Акелла начал промахиваться. Османская Империя выглядит еще внушительно, но корни её могущества уже подгнили. Начинает ухудшаться экономическая ситуация, Блистательная Порта терпит ряд болезненных поражений, таких, как военная катастрофа под Веной; по сути, с середины 17-го века она проигрывает войны практически всем державам, с которыми воюет – Венгрии, Польше, Австрии, Венеции, России и теряет крупные територии. Положение в Иране выглядит не лучше. Во 2-й половине 17-го века там начинается период упадка, сопровождающийся мятежами, восстаниями, народными волнениями и отпадением целых провинций. Ослабевшая Персия терпит несколько разорительных походов со стороны турок и афганцев. И хотя при Надир-шахе страна еще побеждает в нескольких войнах, после его смерти в 1747 году Иран распадается на несколько государств и объединяется только в конце 18-го века при Ага-Мухамед хане.

Такие государства не могли служить надежной защитой грузинским княжествам – сбалансированный механизм ломался в самом центре. Грузины были готовы жить под гнетом чужеземцем, демонстрировать им лояльность, платить дань, получать привилегии и плести интриги при чужих дворах, но эти чужеземцы должны были быть сильными. Хозяин должет быть сильным – это закон. Пусть у него будут плохие привычки, но он должен быть настолько сильными, чтобы обеспечить глобальную безопасность Грузии. Это очень важный фактор, обеспечивающий понимание модели поведения Грузии за последние 500 лет.

Но проблема была в том, что никто большой и сильный не изъявлял желания прийти в регион, отбить грузин у персов и турок, дать им покровительство, «стол, дом» и сладкие должности у себя при дворе. И Грузия начинает звать. Звать долго и призывно. Звать Хозяина. В то время таким хозяином по многим причинам могла стать только Россия. Грузия посылает посольство за посольством. От одного княжества, от другого, от нескольких княжеств сразу, она взывает к состраданию, напоминает о православном единстве, просит помощи. Россия долго не соглашается – она не чувствует себя достаточно сильной, чтобы всерьез прийти на Кавказ. Русские государи шлют грузинам мастеров, деньги, книги, принимает беглецов, но это все не то, что нужно Грузии и она продолжает звать.

Ситуация изменилась в конце 18 века, когда Россия уже вышла в число влиятельных Европейских государств, достаточно уверенно стояла в Предкавказье и выиграла несколько сражений против турок. Зачем России была нужна Грузия? Да в общем-то ни зачем. Уговорили. Человека, который уговорил Россию звали Ираклий II, он был царем объединенного царства Картли и Кахети, принадлежащего Ирану. 24 июля 1783 года в крепости Георгиевск князь Григорий Потемкин и князья Иван Багратион и Гарсеван Чавчавадзе подписали Георгиевский трактат, в соответствии с которым Российская корона брала под покровительство Восточную Грузию, гарантировала её автономию во внутренних делах и защиту на случай войны. Государство Картли и Кахети обязывалось признать вассалитет России и отказаться от ведения собственной внешней политики.

В соответствии с трактатом, Россия должна была постоянно держать в Грузии 2 батальона пехоты и 4 пушки. И вот, 3 ноября 1783 года 2 батальона Кавказских егерей – Горский, подполковника Мерлина, и Белорусский, подполковника Квашнина-Самарина, а также четыре орудия под общей командой полковника Бурнашева вступили в Тифлис. Народ ликовал, огромные толпы грузин ходили по площадям и улицам, били колокола, раздавались пушечные залпы.

Сказать, что подписание договора с Россией разгневало персов – значит не сказать ничего. Иран просто не понял этот шаг, он был удивлен и оскорблен в своих самых лучших чувствах. Для понимания этого важно знать кем был сам царь Ираклий II, которого в народе за маленький рост звали Патара Кахи – Маленький Кахетинец. Дело в том, что за всю историю Грузии, на её престоле, наверное, не находился царь, у которого были бы настолько теплые и дружественные отношения с Ираном. Даже и эти слова, возможно, не совсем точно характеризуют персону Ираклия. Иранцы считали Патара Кахи своим – он вырос и получил воспитание при персидском дворе, долгое время был личным другом победоносного Надир-шаха, возмужав, поступил к нему на службу, достаточно скоро стал одним из командиров отрядов и уже в качестве спасалара – одного из главнокомандующих – участвовал в нескольких военных походах, в частности, в Индию. Фактически, он был одним из высших чиновников персидского государства. И иранцы щедро отплатили Ираклию. Они сделали Патара Кахи царем Кахетии в то время когда на престоле в Картли сидел его отец – Теймураз. Это объединило Восточную Грузию, увеличило её силы, дало возможность проводить единую политику. Став после смерти отца в 1762 году единым царем Кахети и Картли, Ираклий II пользовался исключительно благоприятными условиями, предоставленными ему шахом – он усмирил воинственных лезгин, нападавших на Грузию, заставил хана Гянжи платить ему дань, построил несколько укреплений и т.д. Иран ничем не угрожал Ираклию, более того, за все годы его правления у Восточной Грузии с Ираном были идеальные отношения!

И вот, когда такой человек поворачивается спиной к тем, кому он так многим обязан, то это должно было быть чем-то вызвано. Иранцы не понимали чем. Они пытаются связаться с Ираклием, понять что произошло, уговорить одуматься, но в ответ ничего кроме оскорблений не получают.

Но вернемся к самому Ираклию. Кажется, дело сделано. Победа! Деспотический иранский режим свергнут, договор о протекторате с братской Россией подписан, войска для защиты Грузии присланы – можно жить и спокойно трудиться. Но не тут-то было! Как вы думаете, чем первым делом начинает заниматься только что освободившееся от гнета и настрадавшееся от териториальных захватов соседей государство? Территориальными захватами.

Патара Кахи устраивает походы на Гянжинское и Ереванское (или, как тогда говорили – Эриваньское) ханства, отколовшиеся от Ирана, начинает откусывать от территории ослабевшего вчерашнего хозяина другие лакомые кусочки. Он повсюду таскает с собой российские батальоны, пытается втянуть их в сражения, выставляет напоказ, всеми силами подчеркивая, что если вы будете сопротивляться мне, то это вы не со мной – вы с Россией воевать будете! Такой подход к использованию войск не устраивал российское командование. Да, по Георгиевскому трактату Россия обязывалась способствовать возвращению утеряных грузинских земель, но ни Гянжа, ни Ереван, естественно, грузинскими землями никогда не были и лишь короткое время, по согласию шаха, испытывавшего к грузинам особое расположение, платили Грузии дань, что называется, «были отданы ей в прокорм». Но не так считал Ираклий II, уже успевший записать оба ханства в «исконные» грузинские территории. Естественно, такое поведение вчерашнего близкого друга и подданного бесило Тегеран. Но не только это служило источником раздражения для иранцев. Само отношение Ираклия и его подданных к персам было крайне презрительным и, видя это, другие народы смеялись над персами, не понимая почему они позволяют вчерашним подданным так с собой поступать. Иран хотел отомстить, но не мог, т.к. сам в то время погряз в жесточайшей междуусобной борьбе, да и русские батальоны были определенным, хотя и не решающим, препятствием. Больной, но все еще сильный персидский лев выжидал.

В этот момент Ираклий II делает другой решительный шаг – он заключает в 1786 году договор о ненападении с Турцией. Значение этого шага огромно и крайне трагично для Грузии. Дело в том, что по сути он перечеркивал саму основу Георгиевкого трактата. Напомним, что согласно договору, в обмен на защиту со стороны России, Ираклий II отказывался от ведения самостоятельной внешней политики и все свои шаги в этом направлении должен был согласовывать с Москвой. По факту, Патара Кахи никогда особо не придерживался этого пункта – он довольно активно сносился с правившими тогда в Египте мамлюками из грузинского рода Бегеби, вел переписку, принимал представителей других государств, но все это были мелкие шалости, с которыми Петербург мирился. Договор же с Турцией в корне менял ситуацию. Давайте задумаемся. Одной самых важных причин, по которым Россия пришла на Кавказ и, в частности, в Грузию, было противостояние против Турции. Россия твердо знала, что новые войны с Турцией обязательно будут и беря на себя нелегкие обязательства, она гарантировала Грузии защиту, в том числе от Турции, и в ответ рассчитывала на помощь самой Грузии и на отсутствие на её территории турецкого влияния. Ираклия же мало волновали интересы других стран, равно как подписанные им самим обязательства. Маленькому Кахетинцу казалось, что вот теперь-то он перехитрил всех: Иран расколот и не пойдет против России, с Россией подписан Георгиевский договор и она связана борьбой против Турции, с Турцией тоже есть договор о ненападении и, кроме этого, турки обязались не подстрекать лезгин и дагестанцев к нападениям на Грузию. Прекрасная ситуация!

На деле же оказалось, что постаревший царь обхитрил самого себя. Сепаратный договор вассала России – Грузии – с врагом России – Турцией – оказался принципиально неприемлем Екатерине II. В течении года российские офицеры и дипломаты уговаривают Ираклия разорвать его, но все тщетно – Патара Кахи не слышит. Ратификация договора в Стамбуле летом 1787 года в то время, когда очередная русско-турецкая война уже шла полным ходом, поставил точку на предыдущих отношениях России с ненадежным вассалом. Петербург выводит из Грузии войска, затем дипломатическое представительство и прекращает практически все отношения с Ираклием II.

Говоря современным дипломатическим языком, царь Картли и Кахети стал «нерукопожатен». Первое время Ираклий настороженно выжидает, пытаясь понять неожиданно сложившуюся ситуацию, переждать русско-турецкую войну и дождаться пока отношение к нему России сменится с гнева на милость. Проходит время, в 1791 году заканчивается война, но улучшение не приходит. Постепенно Маленький Кахетинец понимает, что его лавирование среди великих держав сыграло с ним очень злую шутку и что положение Грузии на самом деле достаточно трагично: призывая и обманывая покровителей, пытаясь соблюсти только свои интересы, он полностью испортил отношения с двумя из них – Россией и Ираном, а с третьим – Турцией – существует лишь Договор о ненападении, но Турция как раз и была славна тем, что в подходящее время всегда разрывала уже ненужные ей соглашения! Осознав ситуацию, Ираклий пытается помириться с Петербургом, он забрасывает Екатерину Великую письмами, жалуется на свое положение, напоминает о Георгиевском трактате, зовет на помощь... Но теперь уже Россия глуха к мольбам вероломного царя – помощь не приходит.

В этот момент ситуация в Иране разворачивается по наихудшему для Ираклия II сценарию: смута и раскол заканчиваются, к власти приходит недружественный ему Великий скопец – Ага-Мухамед-хан Каджарский. Он объединяет государство и четко заявляет о намерении вернуть все отколовшиеся от Ирана земли. Новый хан исподволь пробует Восточную Грузию на прочность и не видит реакции на это ни от грузин, ни от России – у самого Ираклия сил нет, а Россия не горит желанием защищать изменщика. В 1795 году, воспользовавшись напряженностью в российско-турецких делах, занятостью России в Польше, а также отказом Ираклия II приехать на свою коронацию, Ага-Мухамед-хан выдвигается в Грузию. Ираклий выставляет только 5000 человек против 35 000 тысяч персов. По сути, и знать, и народ оставляют его – царевичи и князья собирают свои дружины, стоят рядом, но в битву не вмешиваюся, народное ополчение не собрано, помощь от западных грузин не приходит. В результате ожесточенной битвы, немногочисленное грузинское войско разбито, самого Ираклия – к тому времени семидесятипятилетнего старика – сыновья увозят с поля боя, Крцанисская битва проиграна. За несколько дней персы убивают или уводят в рабство около 20 000 грузин. Одна из величайших трагедий во многовековой истории Грузии свершилась. По грустной иронии судьбы, на этом самом месте – на окраине Тбилиси – сейчас располагается резиденция Президента Грузии.

Ираклий II удаляется, перестает принимать участие в государственных делах и власть сначала де-факто, а потом и де-юре переходит к его сыну Георгию. С уходом «нерукопожатного» царя Россия просыпается. Уже через несколько месяцев 4 русских батальона приходят в Восточную Грузию и персы без боя отступают, а в 1796 году 30-ти тысячное российское войск под командой Зубова отбрасывает персов назад в Иран. Оживляется переписка, в Грузию идет финансовая помощь, после долгих 12 лет отсутствия возвращается дипломатическое представительство. В конце концов, новый правитель Восточной Грузии, Георгий ХII, просит «Белого Царя» уже не о покровительстве, а о принятии Картли и Кахети в состав Российской Империи. Постепенно, в течении нескольких лет и остальные грузинские княжества присоединяются к России.

Все. Над Грузией вошла Российская Звезда.

Давайте теперь разберем модель поведения Грузии, выделим её основные моменты и попытаемся их систематизировать и свести в периоды.

1. Грузия находится под властью иностранной державы. Неважно как эта власть сформировалась – была Грузии навязана, или призвана ею самою. Значение имеет то, что Грузия несамостоятельна.

2. Вне зависимости от природы образования этой власти, правители – верхушка Грузии практически целиком становятся на сторону иностранного «хозяина» – максимально в него вливаются и максимально под него мимикрируют, стараясь показать, что они очень на него похожи и живут его интересами. Примерно тот же процесс, с учетом меньших возможностей, демонстрирует и весь грузинский народ – он начинает во многом «становиться похожим» на народ-покровитель и демонстрирует с ним много общего. Этот процесс – «схожести народов и интересов» в Грузии развит намного более сильно, чем у других стран и народов, так или иначе подпавших под власть чужого государства. Осознанно или нет, этим поведением Грузия демонстрирует, что с покровителем они не просто союзники или вассалы – они часть «хозяина», его лучшие друзья, наиболее преданные помощники и союзники. Они – такие же как он.

3. Весь период нахождения под властью покровителя эта политика используется Грузией для получения для себя выгод и привилегий – финансовых, территориальных и иных, добиваясь в этом немалых успехов, по сравнию с другими териториями.

4. Со временем «хозяин» слабеет и его слабость с одной стороны начинает угрожать интересам Грузии, т.к. несет в себе упущенную выгоду, увеличивает опасность нападения на нее, как на часть ослабевшей империи, с другой же стороны, слабость хозяина дает хорошие шансы поживиться за счет его собственных или ему подконтрольных территорий и ресурсов. Но у самой Грузии сил для этого нет, а значит...

5. Грузия тут же, активно и инициативно, начинает искать нового покровителя. Первой поиск нового «хозяина» начинает наиболее обласканная и облагодетельствованная старым покровителем знать. Именно она в дальнейшем станет наибольшим врагом и хулителем старого «благодетеля».

6. Грузия жалуется на старого хозяина, рассказывает о нем страшные вещи, сокрушается о том как тяжело ей под ним жилось и одновременно хвалит нового кандидата, показывает как она им восхищена, говорит о том, как они похожи друг на друга, насколько едины у них интересы и на ходу пытается под него мимикрировать.

7. Но вот союз с новым хозяином заключен. Власть, и народ ликует. После получения гарантий, Грузия моментально начинает захват территорий, в том числе территорий, принадлежащих старому «хозяину», демонстрирует к нему презрительное и оскорбительное отношение, и в то же время пытается укрепить дружбу с новым покровителем, демонстрируя ему полную лояльность, восторженность им и показывая свою с ним схожесть.

Все. Цикл завершен. Дальше можно переходить к пункту 1 и повторять процесс много раз практически без изменений. Теперь держите эту модель в голове и давайте посмотрим как она будет реализовываться в последующих исторических периодах.

Грузия в Российской Империи

К 1810 году вся так или иначе вся «грузинская» Грузия оказывается во власти Российской короны. Где-то это проходит добровольно, где-то под влиянием обстоятельств. Что интересно, и здесь грузинская модель поведения не дает сбоев – через 10 лет после Ираклия II, его ошибку повторяет царь Имеретии Соломон – он подписывает договор о протекторате с Россией, но продолжает активные переговоры о таком же протекторате с Турцией – в результате теряет власть, бежит в так любимую ему Турцию, а Имеретинское царство упраздняется и становится основой Кутаисской губернии.

Впервые за несколько столетий все грузинские княжества оказываются в составе одного государства. Но территориальный вопрос на этом не останавливается – сбывается многовековая грузинская мечта – собирание земель. Российское государство понемногу собирает старые грузинские земли, утерянные картвелами за несколько столетий до того – Ахалцихе, Ахалкалаки, Саингило, Самцхе-Джавахетию, Аджарию и др. и вводит их в состав грузинских губерний. В боях за эти земли гибнет около 20 000 русских солдат.

Во чреве России начинает вызревать единая грузинская нация. Много веков, по крайней мере с XIV века, историки, этнографы и путешественники не говорили о грузинах, как о единой нации, называя картвел «грузинские народы» и видя очень значительную разницу между гурийцами, мингрелами, кахетинцами, сванами и т.д. Помещенные в единые условия, управляемые одинаковыми законами, грузинские народности постепенно начинают приобретать черты действительно единого народа.

Грузины уравниваются в правах с остальными российскими подданными. От этого российская аристократия сразу взрывается – на территории с населением в триста тысяч человек князей и дворян оказывается немногим меньше чем во всей пятидесятимиллионной России. В процессе вхождения грузинского народа в российскую орбиту аристократия играет лидирующую роль. Как и при персах, за немногими исключениями, практически вся она переходит на службу короне. От знатных грузинских фамилий в свите Императора, в Гвардии, да и вообще на высших постах российской администрации просто рябит в глазах – князья Шервашидзе, Чавчавадзе, Церетели, Орбелиани, Мачабели, Абашидзе и т.д. Многие из них оставили свой след в русской истории, как например потомок грузинских царей князь Петр Багратион, с упоминания которого мы начали эту главу. Грузинская знать роднится с известнейшими русскими родами, и если раньше царь картвелов Вахтанг Горгасали – Волкоголовый – мог сказать, что он наполовину перс, то теперь наследник Российского престола – Великий князь Георгий Романов может сказать, что он на четверть грузин (его бабушка – Великая княгиня Леонида Георгиевна происходит из рода Багратион-Мухранских).

Вхождение в состав России изменяет не только политическую, но и культурную ориентацию грузин. Если раньше она воспитывалась на византийских и персидских традициях, то теперь культура грузин лежит в европейской, в российской сфере. В обществе выделяется и становится популярной группа талантливых молодых людей, строящих грузинскую культуру под воздействием передовых идей российского общества. Представителей группы называют «тергдалеули» – «испившие воду Терека», то есть побывавшие в России и проникнувшиеся её идеями.

В XIX веке степень проникновения грузин в жизнь России становится настолько велика, что они начинают русифицировать имена и фамилии. Абсолютно тот же процесс наблюдался в течение нескольких веков, только раньше они изменяли имена и фамилии на турецкий и персидский лад. Например, Сефер-бей Шервашидзе – владетельный князь Абхазии или Ростом – начальник гвардии шаха Аббаса, потом управляющий Исфагана, а потом и царь Картли и строитель Тбилиси. Процесс русификации приобретает немалый размах. Только известных грузин, изменивших свои имена – десятки: Цициановы (грузинский княжеский род, изначально Цицишвили), Мазниев (генерал русской службы Мазниашвили), Баратовы (княжеский род Бараташвили, давший многих известных российских военачальников, поэтов и историков, например генерала Николая Баратова, героя Первой мировой войны, командира Иранского корпуса Кавказской Армии, Сулхана Баратова – автора известной «Истории Грузии», изданной в Санкт-Петербурге в 1871 году), Андрониковы (известнейший княжеский род Андроникашвили, давший уже в наше время великолепного писателя и литературоведа Ираклия Андроникова) и т.д.

В ХIX веке в российском обществе понемногу начинает складываться отношение к грузинам, которое будет потом характерно до самого конца века ХХ. Это отношение нельзя назвать просто хорошим или приятельским. Не будет преувеличением сказать, что такое чувство не испытывалось ни к одному другому народу. Это была влюбленность, восторженность, уважение на грани восхищения. Каждый образованный человек знал и мог цитировать «Витязя в тигровой шкуре»; русские поэты Пушкин, Лермонтов и другие посещали Грузию; строки «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной», «И божья благодать сошла на Грузию! Она цвела» стали чуть ли не символом российской поэзии. Грузин холили, берегли и лелеяли. Чего стоит, например, запрет Николая II на разведение в Грузии чая из тех соображений, что чай чрезвычайно трудоемкая «плантаторская» культура и он не хочет, чтобы грузины изнуряли себя на чайных плантациях, поэтому чай государь император предпочитал покупать в Китае.

Россия традиционно тратила на развитие Тифлисской и Кутаисской губерний гораздо больше средств, чем собирала с них доходов, тем самым напрямую дотируя Грузию. Против этого неоднократно выступал легендарный российский министр финансов, а потом и премьер – граф С. Ю. Витте, который высказывался против идеи Государя по снижению и без того символических налогов грузинских губерний.

Даже в случаях открытого противостояния грузин царской власти отношение к ним все равно было намного более снисходительным и щадящим. Вспомним расправы императорской власти над декабристами, польскими повстанцами, петрашевцами и т.д. В случае с грузинами не было ни виселиц, ни пожизненной сибирской каторги, ни лишения дворянства с переламыванием шпаг над головой. Участники раскрытого в Тифлисе в 1832 году антиправительственного заговора были арестованы, сосланы в благополучные регионы, вроде Калуги и Тамбова, и буквально через несколько лет помилованы с полным восстановлением в правах. Многие из них потом сделали блестящую, абсолютно не рядовую карьеру по военной или административной линии. Так, один из лидеров заговора князь Вахтанг Орбелиани, кстати, внук Ираклия II, впоследствии получил чин генерал-лейтенанта, а его родственник Григол Орбелиани, который придерживался наиболее радикальной и антироссийской позиции, стал генерал-адъютантом и одно время даже исполнял обязанности наместника царя на Кавказе. Ну разве можем мы представить, чтобы «кровавый» царизм вместо виселицы сослал Сергея Муравьева-Апостола в Калугу, через три года простил и еще через несколько лет дал генеральский чин? Это абсурд! Но в случае с Грузией – это реальность.

Такая ситуация продолжалась ни много ни мало до начала ХХ века, когда, повторяя судьбу Ирана и Турции, уже новый покровитель Грузии – Российская Империя, тоже начинает слабеть. В 1905 году Россия проигрывает войну с Японией, страну начинают раздирать политические волнения, 300-летняя монархия сдает позиции, несколько раз созывает и распускает Думу, страну лихорадит. Начавшаяся в 1914 году Великая война сначала мобилизует общество, но затем неудачи на фронте и экономические неурядицы приводят к катастрофе. Армия разваливается, в стране происходит череда восстаний и переворотов, часть которых долгое время называлась революциями, Николай II отрекается, повсюду царит разброд и шатание.

Хозяин ослабел. Он уже не мог исполнять для грузинского народа ту функцию, которую позднее американцы назовут «safe harbor» – счастливое пристанище. Новая ситуация заключала в себе ряд угроз, но, как и с персами, несла интересные возможности. С одной стороны, возможности для грузин в российском государстве уменьшались и увеличивалась опасность со стороны Турции – страны, сохранившей боеспособную армию и притязания на Закавказье. С другой стороны, появлялась перспектива расширить грузинскую территорию за счет земель старого хозяина.

Грузия в период Меньшевистской республики

Я намеренно не пишу о возможности «освободиться от покровительства» и стать независимым государством. Такого пункта в грузинской политической парадигме (за одним слабым исключением полуромантического 1832 года) не существует. По крайней мере, последние 450 лет истории не дают нам ни такого примера, ни даже желания таковой пример создать. Подобно старым грузинским князьям, Грузия начинает искать нового покровителя. Претендентами на эту роль в то время являлись старые хозяева – Турция и Иран, а также Англия и Германия. Турцию и Иран можно было отмести сразу – Иран сам был слаб и оккупирован Англией, а интересы Турции полностью противоречили грузинским. Англия была сильно занята военными делами и особого интереса в покровительстве Грузии не проявляла. А вот в случае с Германией наметилось удивительное совпадение интересов. Дело в том, что увязшая войне, не имевшая колоний, а значит, и существенных сырьевых ресурсов, Германия остро нуждалась в полезных ископаемых для своей военной промышленности. И Грузия опять начинает звать!

Еще находясь в составе Закавказской Республики, Грузия начинает закулисные переговоры с Германией по поводу создания на Кавказе отдельного, подконтрольного немцам государства. Весной 1918 года в германский МИД направляется сообщение следующего содержания: «При определенных обстоятельствах Грузия обратится к германскому правительству с просьбой инкорпорировать ее в германский рейх в качестве либо федерального государства, управляемого германским принцем, либо на условиях, подобных управлению британских доминионов, при контроле со стороны германского вице-короля».

Грузинским вопросом со стороны Германии занимается представитель одного из самых древних немецких родов – потомок рыцарей-крестоносцев граф Фридрих фон Шуленбург – тот самый, что потом будет послом фашистской Германии в СССР. 22 июня 1941 года объявит Вячеславу Молотову о начале войны, а еще через три года будет повешен как участник заговора против Гитлера. Пользуясь тем, что фон Шуленбург с 1911-го по 1914 год возглавлял немецкое консульство в Тифлисе и находился в курсе грузинской ситуации, в начале 1918 года Кайзер посылает его в Грузию в составе немецкой делегации в качестве «серого кардинала», отвечающего за успех предприятия.

Степень подчиненности грузин Германии в то время просто поражает. Ни о каком «равноправном партнерстве» с немцами, как это любят представлять современные грузинские историки, нет и речи. По сути немцы выполняют функции грузинского МИДа или верховной власти вообще. Так, фон Шуленбург лично пишет документ о выходе Грузии из состава России, составляет текст грузинско-немецкого договора о сотрудничестве, включает в него все существенные на его взгляд условия и т.д.

И вот 13 мая 1918 года Грузия объявляет о выходе из Закавказской Республики. Два дня спустя, 15 мая, в Поти высаживаются первые подразделения кайзеровских войск. 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, а 28 мая Берлин эту независимость признаёт. К этому времени на земле Царицы Тамары находится уже больше 7 тысяч немецких солдат, а германские гарнизоны располагаются по всей территории страны. Немцы берут под контроль самые важные объекты инфраструктуры, начинают формировать, оснащать и обучать грузинскую армию. Ной Жордания распространяет сообщение: «Грузинское правительство доводит до сведения населения, что прибывшие в Тифлис германские войска приглашены самим правительством Грузии и имеют своей задачей защищать, в полном согласии и по указаниям правительства, границы Грузинской демократической республики. Часть этих войск уже отправлена в Борчалинский уезд для очищения его от банд разбойников».

Ничего из времен Ираклия II не напоминает? Например, «азиатическую музыку» и батальоны Мерлина и Квашнина-Самарина? Под бандами разбойников, кстати, имеются в виду азербайджанцы, с которыми у Грузии, как когда-то с их предками гянджинцами, моментально возник спор по поводу территории.

В соответствии с договором, составленным фон Шуленбургом, Грузия превращается в сырьевой придаток Кайзеровской Германии. Немцы получают марганцевые, медные рудники, порт Поти, железную дорогу, вывозят из «независимой» страны полезные ископаемые, продукты питания, шерсть и т.д. Дело идет так удачно, что Берлин награждает министра иностранных дел Грузии Акакия Чхенкели высшим военным орденом Германии Железным крестом. Представление на награждение таким же орденом посылается и на главу грузинского правительства Ноя Жордания.

И вот здесь мы подходим к лидерам грузинского государства, реализовавшим его традиционную модель развития. Их личности просто поразительны! В советское время таких людей называли «перевертыши». Скорости изменения их политического кредо и разворота их позиций на 180 градусов мог бы позавидовать сам персидский грузин Ираклий II. Достаточно сказать, что еще в 1917 году Ной Жордания принадлежал к группе так называемых «оборонцев», то есть тех, кто очень активно ратовал за войну с Германией до победного конца, а через каких-то полтора года за заслуги перед Германией немцы уже представили его к Железному кресту! Это поразительно! Такие кульбиты нигде больше, кроме как в Грузии не встречаются!

Вообще, стоит сказать, что по старому грузинскому обычаю разворот Грузии от одного покровителя к другому подготовили и возглавили люди, предыдущей властью обласканные и выдвинутые на передовые иерархические позиции. Это была та традиционная грузинская знать, которая, как и в случае с персами, если и не правила Россией, то уж, во всяком случае, оказывала значительное влияние на принятие важных государственных решений. Пришедшие к власти в Грузии в 1918 году Жордания, Чхенкели, Церетели, Чхеидзе и др. были очень известными и влиятельными людьми в политике России начала ХХ века. Ной Жордания был одним из лидеров политической мысли России того времени, главой фракции социал-демократов в I Государственной думе; Ираклий Церетели возглавлял фракцию меньшевиков II Государственной думы, был Министром почт и телеграфа Временного правительства; Николай Чхеидзе являлся одним из виднейших депутатов Думы III и IV созывов, фактически спикером меньшевистской фракции, при Керенском он стал Председателем Петербургского Совета, а затем и ЦИК; награжденный Железным крестом Акакий Чхенкели тоже был одним из руководителей сначала социал-демократов, а потом и меньшевиков, членом Государственной думы, представителем Временного правительства в Закавказье.

Как в свое время персы возмутились неожиданным политическим разворотом Ираклия II, так и соратники грузинских лидеров не поняли резкой смены их позиции на диаметрально противоположную.

В этом отношении интересны статьи Троцкого, который тогда был в самой гуще политической борьбы и новое грузинское руководство знал давно. Лев Давыдович был возмущен внезапным дружным переходом коллег по борьбе в стан противников. То, что он пишет про них, настолько ёмко и точно, что даже через 100 лет его оценки и характеристики можно давать без каких-либо комментариев. Взгляните:

«Мы знали этих господ раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы... В качестве идеологов буржуазной республики Церетели – Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость Республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательства украинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели – Чхеидзе беспощадный отпор. Чхенкели громил на Съезде Советов сепаратистские тенденции некоторых окраин, хотя в ту пору даже Финляндия не требовала полной самостоятельности. Для подавления этих автономистских тенденций Церетели – Чхеидзе готовили вооруженную силу. Они применили бы ее, если бы история оставила им для этого необходимое время».

Читаем дальше:

«В качестве министров всероссийского правительства грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовский мир, открывавший германскому империализму «ворота революции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера – с самым низким поклоном и с самыми льстивыми речами...»

То есть, говоря иными словами, лидеры «свободной» Грузии сами проделали то, в чем они всего за год до этого обвиняли других!

Вспомним, чем первым делом занялось Картли-Кахетинское царство, получив от Российской Империи войска и гарантии своей защиты? Захватом территории. Чем через 130 лет занялась «свободная» Грузинская Демократическая Республика? Удивительно, но это – тоже захват территории! 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, и практически тогда же, в июне, грузинская армия, вооруженная и обученная немцами, захватывает Абхазию, а через месяц идет и дальше – за пределы бывшей Кутаисской губернии на непосредственно российские земли: 2 июля 1918 года занят Адлер, 5 июля – Сочи, 27 июля – Туапсе, а чуть позже – расположенный за перевалом и уже совсем не приморский Хадыженск, бывшая станица Хадыженская Кубанского Казачьего войска. Командует армией генерал Мазниашвили, человек, который на российской службе просил звать его исключительно Мазниевым и известный в том числе тем, что в Царскосельском госпитале после ранения его выхаживали лично Великие княжны – дочери Николая II.

Здесь мы подходим к моменту, о котором нынешние грузинские историки не любят упоминать, – агрессия Грузии. Этот момент они тщательно ретушируют, ограничиваясь только захватом Абхазии, который, естественно, признается правомерным, а о продвижении в глубь российской территории зачастую не упоминается вообще, как, например, в учебнике «История Грузии» Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М., изданном в Тбилиси в 1995 году.

Следует признать, что момент для нападения был выбран исключительно удачный. Как когда-то иранцам, прежнему хозяину было не до территориальных устремлений грузин: русские дрались между собой. Какой-либо военной силы вооруженная и наскоро обученная немцами грузинская армия не представляла, но ни Деникин, ни красные не могли выделить достаточно сил для постоянного размещения в регионе. Поэтому грузин били, что называется, при случае, причем, несмотря на очень агрессивную риторику и угрозы, при более-менее серьезном столкновении грузинская армия сопротивления не оказывала и сразу же бежала, оставив позиции и бросив оружие, щедро розданное своим покровителем – Германией (ничего из современности не напоминает?).

Так было и в конце августа 1918 года, когда одна колонна обессиленной красной Таманской Армии, отступавшей через горы на Армавир, почти без боя заняла Туапсе, захватив брошенные грузинами 16 орудий и 10 пулеметов (эпизод, который описал А. С. Серафимович в книге «Железный поток»). Так было и в начале февраля 1919, когда, несмотря на тяжелое положение на Дону, Деникин смог выделить отряд под командованием одного из руководителей Ледяного похода генерала А. Н. Черепова, который за несколько дней занял весь Сочинский округ. За всю операцию белые потеряли всего лишь семь человек убитыми, а грузины – всего лишь 12, что стало возможным только потому, что грузинская армия не оказывала сопротивления и бежала аж до Сухуми. Не успев убежать, гарнизоны Сочи и Адлера в полном составе сдались в плен. Примечательно, что в самом начале наступления на речушке Лоо кубанский казачий разъезд захватил в плен командующего грузинскими войсками генерала Кониешвили, который в пьяном состоянии в компании женщин возвращался со свадьбы. А через несколько дней в Сочи в плен попал и его начальник штаба – полковник Церетели.

Вообще же Грузинская Демократическая республика за короткое время умудрилась перессориться и начать воевать со всеми своими соседями. Кроме России в этот список попали и Армения, с которой Грузия воевала за армянонаселенные Лори и Ахалкалаки, и Азербайджан, с которым разгорелся спор за Борчалинский уезд и куда по просьбе Грузии Германия направила свои войска.

В конце 1918 года в грузинских планах случился очень серьезный сбой. В Германии произошла революция, что привело к её капитуляции. Все усилия по привлечению немцев на Кавказ в качестве покровителей Грузии оказались тщетны – Германия проиграла и по приказу победителя – стран Антанты – вывела свои войска с территории бывшей Российской Империи.

Тбилиси снова был вынужден искать нового хозяина. В сложившейся ситуации таковым могла стать только Англия, но здесь произошла накладка – у Англии не было никаких планов по превращению Грузии в свой протекторат. Лондон занимал взвешенную и равноудаленную позицию с учетом ослабления сильнейшего игрока – сначала белых, а потом и победивших их большевиков.

Несмотря на это, Грузия прикладывает немалые усилия по полноценной замене ими немцев, и тут сложилась просто анекдотическая ситуация: грузинам надо было объяснить англичанам, почему они, так «искренне» и «открыто» призывавшие немцев, помогавшие им и набивавшиеся к ним в близкие друзья, теперь с такой же «искренностью» призывают заклятых врагов немцев – англичан. Об этом казусе Л. Троцкий пишет: «...Пришлось уже открывать ворота великобританским войскам. Этому предшествовали переговоры, главной задачей которых было доказать, разъяснить, убедить, что с немецким генералом фон-Крессом (руководитель немецкой делегации в Грузии – А.Е.) у грузинской «демократии» был навязанный обстоятельствами полубрак по расчету; настоящий же брак, по глубокому чувству, предстоит именно с великобританским генералом Уоккером (Командующий Группой британских войск в Закавказье – А.Е.)». Троцкий называет всю эту ситуацию «зигзаги, противоречия, измены» и говорит, что теперь «министр войны Гендерсон (министр английского правительства – А.Е.), братавшийся в Петербурге с министром войны Церетели, снова встретил его как собрата, после того как Церетели прошел через объятия гогенцоллернского генерала фон-Кресса». Стоит полагать, что подобные трудности за 100 лет до того испытывал и Соломон Имеретинский, будучи сначала вассалом Турции, затем добившись против неё протектората с Россией, а потом и пытаясь получить протекторат от турок против русских.

Переговорная практика и риторика грузин того времени заслуживают отдельного упоминания. Как некогда грузинская литературная тенденция копировала персидские, а потом и российские литературные и социальные традиции, так, стремясь показать схожесть интересов и свою собственную схожесть с немцами, а затем и с англичанами, грузины полностью копируют их лексику, разливая, по выражению Троцкого «потоки торжественного демократического славословия». В ходу и тут и там употребляются такие слова, как «демократия», «стремление к свободе», «часть Европы», «европейская ориентация Грузии» и т.д. Быстро осознав, что и немцы, и, позже, англичане заинтересованы в борьбе с большевиками, грузины начинают повсюду применять нужные «заклинания» и говорить, что все свои шаги они делают в целях борьбы с большевиками. Временами это доходит до полного абсурда. Так, на переговорах с посланцем Деникина генералом Лукомским они оправдывают грузинскую оккупацию принадлежавшего белым Сочинского округа… тоже борьбой с большевиками!

Как и в случае с персами, новая грузинская знать не церемонится с бывшими друзьями и хозяевами. Насколько грузины льстивы и подобострастны к немцам и англичанам, настолько же они бесцеремонны и презрительны по отношению к русским. До белых и до красных доходят слухи об ужасающем положении, в котором находятся русские, абхазы, армяне и осетины, проживавшие на захваченных Грузией территориях. Именно тогда профессор Санкт-Петербургского Императорского университета, доктор наук, член множества научных сообществ Александр Цагарели впервые выдвигает тезис об аннексии Грузии, о компенсации грузинам за тяжелейшую русскую оккупацию и призывает западные страны помочь маленькой Грузии в её святой борьбе с Россией. Кстати, похоронен профессор Цагарели в Пантеоне виднейших, наиболее уважаемых деятелей Грузии – Мтацминда – рядом с Чавчавадзе, Грибоедовым и Пшавела.

Известно, что такое отношение возмущало Деникина, который неоднократно прерывал переговоры с грузинской стороной из-за невероятных запредельных требований заведомо более слабого противника. Грузины оказались неприятным соседом и крайне тяжелым партнером. Кстати, в переговорной практике грузинское государство в полной мере использовало ряд очень интересных и уже известных нам подходов. Как когда-то Ираклий II старался вовлечь русские войска в свои междоусобные войны, так и теперь принципиальным моментом было стремление грузин максимально вовлечь в любые переговоры или конфликты тогдашних «политических тяжеловесов» – немцев, а позднее и англичан. Пользуясь влиянием и тех и других в регионе, а также их особым отношением к Грузии, это в значительной степени усиливало её позиции, а в некоторых случаях позволяло просто полностью развернуть проигрышную ситуацию в свою сторону. Так, армяне до сих пор не понимают, как, одержав победу в двухнедельной армяно-грузинской войне 1918 года, заняв Ахалкалаки и Лори, двигаясь маршем на Тбилиси и не встречая серьёзного сопротивления, Армения вдруг оказалась проигравшей стороной в мирных переговорах, на которые разбитая ими Грузия пригласила англичан?

Схожее положение наблюдалось и на переговорах с белым командованием. Добившись согласия англичан на включение в состав Грузии занятых ими кубанских земель и Абхазии, грузины зачастую выставляют это согласие как основной аргумент в споре. Существуют занимательнейшие стенограммы переговоров Деникина, Лукомского и Алексеева со сменившим «немецкого орденоносца» Акакия Чхенкели на посту Министра иностранных дел Грузии Евгением Гегечкори, кстати, по совместительству – родным дядей жены Лаврентия Павловича Берия – Нины Гегечкори. Разговоры в основном шли по поводу принадлежности захваченного грузинами Сочинского округа. На неоднократные требования генералов хоть как-то объяснить, на основании чего российская земля, где нет грузин и которая не является спорной территорией, должна принадлежать Грузии Гегечкори твердит лишь одно: «Англичане с этим согласны».

По стенограмме видно, что такой ответ выводит героя Брусиловского прорыва Александра Лукомского из себя, он не понимает, как вообще англичане могут определять, кому должны принадлежать Сочи, Туапсе и Адлер, но в ответ снова и снова получает «Англичане согласны. Вы что – не понимаете? Англичане согласны».

Более того, стремясь вынудить Деникина признать принадлежность к Грузии Сочинского округа и Абхазии, грузины в полной мере прибегают к тому, что в наше время назвали бы «ассиметричным подходом». Они поддерживают сепаратистские движения горцев Северного Кавказа и повстанческие отряды красно-зеленых, которые находятся в тылу Добровольческой Армии и ведут против нее партизанскую борьбу. Грузинское правительство размещает штаб повстанцев в Гагре и полуофициально поставляет им оружие и снаряжение, шантажируя Деникина тем, что прекратит их поддержку сразу же, как только тот признает Сочи и Абхазию грузинскими. Часть этих отрядов, взращенных на грузинские деньги, потом вольется в 11-ю армию и займет Тбилиси.

Так или иначе, в 1920 году ситуация в Закавказье меняется. Деникин разбит, Армения и Азербайджан становятся советскими, и Грузия остается в одиночестве. Ни Англия, ни другие европейские страны не горят желанием признать и защищать её.

А Грузия всеми силами рвется на Запад. Она рассылает эмиссаров, шлет воззвания, стремится привлечь к себе международное внимание – жалуется на Россию, на большевиков, на русское иго, негодует, что западные страны не хотят помочь ей – своему собрату и т.д. Постепенно Ной Жордания понимает, что это тупик и что внешнеполитическая ситуация в высшей степени катастрофична. Англия не признаёт потому, что не забыла «жаркой и «искренней» любви» грузин к немцам и оглядывается на постоянно усиливающуюся Россию. Другие страны не признают по той же причине: они открытым текстом заявляют, что Грузия испортила отношения с Россией и, как в своё время персов, турок и русских, она очень активно пытается столкнуть их лбами с русскими и турками, а они не хотят идти из-за Грузии на конфликт с Москвой и Стамбулом. С Москвой отношения испорчены кардинальным образом – надо было постараться, чтобы так сильно нагадить одновременно и проигравшим белым, и победившим красным! Старый соперник, Турция, выжидает удобного момента, чтобы откусить от Грузии кусок побольше. Активизируются территориальные споры с Арменией и Азербайджаном, да и Советская Россия все чаще говорит о том, что Грузия – агрессор и должна вернуть захваченные кубанские земли, Абхазию и Южную Осетию. Положение все больше начинает напоминать кризис конца 1790-х. Как когда-то старый царь Ираклий II, Ной Жордания понимает, что долго такая ситуация продолжаться не может и расплата неминуема. Но особого выбора у Грузии нет – ей надо опереться хоть на кого-то, кто может признать её и обеспечить защиту.

В это время, казалось, канувший в небытие, ослабевший и оскорбляемый грузинами старый хозяин – Россия возвращается. С каждым днем она становится сильнее – наводит у себя порядок, расправляется с остатками «старого мира», приближается к грузинским границам. С окончанием войны, заинтересованные в доступе к русским природным ресурсам, западные страны занимают к ней намного более лояльную позицию, а приближение НЭПа обещает им получение прямых концессий. Тема «злых большевиков» начинает отходить в сторону, но у Грузии нет другой, и она продолжает взывать о помощи.

И тут Россия делает то, что совсем недавно не могло присниться грузинам и в страшном сне: Россия открыто атакует «богоизбранную» и «великую» Англию, до последнего момента полугаранта существования Грузии. Весной 1920 года советская Каспийская флотилия под командованием Ф. Раскольникова захватывает иранский порт Энзели, в котором скопились 23 российских судна, эвакуировавших из Красноводска белых и гражданское население. Энзели охраняет английская 51-я пехотная дивизия. Красные выдвигают ультиматум и, получив отказ, обстреливают Энзели с моря, высаживаются на берег, разбивают английскую дивизию, принуждая англичан и белогвардейцев покинуть город. Затем они захватывают корабли и уводят их. Забавно, что в том бою русские взяли в плен английского командующего – коммодора Фрайзера. Знали бы они, что через 20 лет – с 1941-го по 1945 год именно он в чине адмирала Английского Королевского флота будет отвечать за сопровождение союзных конвоев в Мурманск!

Россия показала, что она опять стала сильной! И Грузия бросается за признанием к России. В Кремль к стремительно набирающему политический вес Сталину направляется грузинский спецпредставитель Григол Уратадзе – давний соратник Сталина по подпольной борьбе, сидевший вместе с ним в тюрьме, тот самый Уратадзе, который потом в эмиграции напишет, что в 1909 году их партийная бакинская ячейка обвинила Сталина в сотрудничестве с царской охранкой и в выдаче полиции своего друга Камо. Удивительно, но Уратадзе подписывает в Москве договор о признании Советской Россией Грузии! Грузины ликуют! Жордания считает, что кризис пройден и уж теперь-то, имея на руках признание русских, он сможет убедить Запад признать их.

Григол Уратадзе плохо знал своего соратника по партии. Как договор о ненападении с Турцией в 1786 году стал концом Грузии Ираклия II, так и договор о признании Россией стал началом конца Грузии Ноя Жордания. Старый лис Коба внес в договор пункт о том, что Грузия должна освободиться от влияния англичан и вывести их войска со своей территории.

Грузия опять разворачивается на 180 градусов, теперь уже по отношению к англичанам, моментально указывает бывшим «лучшим друзьям» на дверь, те уходят, оставив Грузию один на один с Россией и Турцией, а через восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия подписывает с Великобританией торговое соглашение, по которому англичане обязываются при любом развитии событий воздерживаться от поддержки Грузии. Остальное было уже делом времени, и в феврале 1921 года Красная Армия, практически не встречая сопротивления со стороны грузинских войск, захватывает Грузию, и один грузин, Орджоникидзе, посылает другому грузину, Сталину, знаменитую телеграмму «Красное знамя реет над Тифлисом!».

Вопреки ожиданиям грузинского руководства, захват Грузии не вызвал международного резонанса. За короткое время Грузия успела всем надоесть своими метаниями из стороны в сторону, своим молниеносным предательством тех, кому еще вчера пылко изъяснялась в любви, своими бесконечными жалобами и своим постоянным сталкиванием лбами великих держав. Вопрос защиты Грузии и войны с Россией даже не поднимался. Между большой, всем нужной Россией и маленькой и скандальной Грузией Запад выбрал Россию. Над Грузией опять взошла Российская Звезда.

Еще один цикл истории Грузии завершился. В нем она удивительнейшим образом практически идентично воспроизвела свою модель поведения и в точности повторила периоды, обрисованные ранее: Власть иностранной державы – Максимальная мимикрия под хозяина с целью получения благ – Ослабление покровителя – Поиск нового хозяина грузинской знатью, возвеличенной старым – Мимикрия под него – Полный и очень быстрый разворот против старого покровителя и наступление на его интересы.

Поразительно, но, живя в другую эпоху, с иными действующими лицами, с другими интересами, с гораздо большей скоростью происхождения перемен, Грузия ни на йоту не отошла от своей модели поведения – она не поставила новых целей, не добавила в ней новых пунктов, не отбросила старые. Закономерно и то, что результат двух циклов оказался одинаков, что в 1801 году, что в году 1921-м.

Грузия в советское время

Тут мы подходим к периоду, который большинство читателей знает не понаслышке и для описания которого не всегда обязательно прибегать ко мнению историков. Люди помнят. С 1921 года фраза «15 республик – 15 сестер» стала символом общего дома для Грузии и в этом доме она жила на правах равного – и в горе, и в радости. Правда, тоже в соответствии со своими традиционными «стереотипами поведения».

Двадцать предвоенных лет для Грузии не были богаты на события, хотя некоторые из них стоит выделить. Во-первых, это, конечно же (только не говорите, что вы удивлены!) территориальные приобретения, а именно передача Сталиным Грузии земель Абхазии и Южной Осетии. Можно много говорить о законности этого шага, но не это составляет задачу данной статьи. По сути, для Грузии получение этих двух регионов составило такое же территориальное приобретение, как и происходившие ранее завоевания, правда, случившееся мирным путем, что вполне понятно, т.к. все территории находились в сфере владений одного покровителя. Вторым важным для понимания моментом явилось начало политики «огрузинивания» всей территории Грузии, причем не только новоприобретенных земель, но и непосредственно её грузинской части. Сначала в рамках этой политики вообще принимались какие-то дикие, средневековые законы – так, объявлялось, что грузинки, вышедшие замуж за иностранцев теряли возможность возвращения на территорию Грузии, негрузины, не имевшие жилья на территории Грузии не могли прописаться нигде, даже в общежитиях, из Тифлиса масштабно депортировались армяне и т.д. Это вызвало шквал жалоб и в какой-то момент зарвавшихся товарищей, что называется просто «поправили» сверху. Интересно, что среди лидеров и идеологов этих «зарвавшихся» был человек, сын которого через 30 лет напишет гениальное «Ах, Арбат, мой Арбат» – Шалва Степанович Окуджава – Предсовнаркома тогдашней Грузии.

Уже позднее, в рамках «огрузинивания», власти республики начали стимулировать переселение крестьян в Абхазию. Создавались переселенческие программы, работала целая государственная организация «Спецпереселенстрой», в массовом порядке перевозившая колхозников из Мегрелии в Абхазию. Курировал это направление сам Лаврентий Берия, что много позже дало рождение абхазской поговорке, начинающейся так: «Берия привез грузин в Абхазию...»

Невозможно сказать, что в то время в полной мере соблюдались традиционные стереотипы поведения, в том числе, сложившиеся в период царской России. Такое уж время было – преференций особо никому не давали, исключений не делали, требования были одинаковые, да и любили все тогда только одного человека, кстати, грузина по национальности. Грузия в полной мере хлебнула и радости, и горести того периода – около 30 000 человек были репрессированы, на фронт ушли 700 000 человек, около 250 000 погибли. Светлая им память и земной поклон!

После Второй Мировой Войны ситуация меняется и входит в рамки традиционной грузинской модели. Как и в Российской Империи, Грузия обретает особое, недосягаемое для других республик место – она становится всеобщей любимицей. Первой среди равных.

В то время представления советских людей о Грузии сводились к сводились к некоей сказочной стране, где всегда тепло, где есть море, пальмы, мандарины и хурма, где живут добрые и мудрые грузины, которые только и думают, как напоить гостя вином и спеть ему красивые грузинские песни. Вся страна слушала Нани Брегвадзе, «Орейро» и «Мзиури», пела Сулико, восхищалась полотнами Пиросмани, переживала за судьбу доброго, гордого и по-своему несчастного летчика Мимино – Валико Мизандари, по поваренным книгам на праздник готовила чахохбили и подавала его на стол вместе с бутылкой Киндзмараули или Оджалеши.

Простые советские люди, попадая в Грузию, удивлялись уровню жизни грузин – там было больше всех машин в пересчете на душу населения, добротные каменные грузинские дома были совсем не похожи на деревянные избы передовых колхозников Тамбовской и Рязанской областей, да и сами грузины, по мысли простого советского человека, жили на широкую ногу. «Должно же быть что-то почему они так хорошо живут!» – думали люди. И они не ошибались. Было.

Причин было несколько. Во-первых, исключительно благоприятным было само положение Грузии, как субтропической, курортной территории в рамках северной страны с суровым климатом. Такая бумажная география приносила Грузии немало реальных, полновесных советских рублей. Это именно она предоставила Грузии безграничный советский рынок для продажи по очень высоким ценам своих мандарин, хурмы и фейхоа, в то время как в остальном мире конкуренция за рынки сбыта субтропических фруктов была огромной и стоили они копейки. Это именно из-за нее курорты Грузии, наряду с крымскими, считались лучшими и путевок в них рядовым совгражданам было не достать.

Во-вторых, была и другая причина, о которой не любят говорить современные грузинские историки. В Советском Союзе всем позволялось одинаково, но грузинам позволялось чуть больше. А конкретнее это относится к процветавшей в этой закавказской республике теневой экономике – к цеховикам и ворам в законе. За коммунистической ширмой общественной собственности на средства производства в Грузинской ССР фактически легализовался частный бизнес. Тысячи мелких и средних цехов действовали как в частных домах, так и на государственных предприятиях, да и сами эти предприятия полуофициально превращались в работавшие на благо их руководства частные лавочки, где наиболее «хлебные» должности продавались преемникам по рыночным расценкам. Да, цеха существовали и в других краях СССР – немало их было и в Средней Азии, и в Одессе. Но количество грузинских цехов было несопоставимо больше, чем на территории всей остальной шестой части суши, превышая остальные регионы в десятки, если не в сотни раз.

Примерно такая же ситуация сложилась с ворами в законе. После войны, да и сейчас эта область криминального мира в массе своей стала грузинской вотчиной, этаким видом национального бизнеса. Поинтересуйтесь национальным составом советских, да и современных воров в законе – фамилии процентов 80 из них, а то и больше удивительным образом оканчиваются на –швили и –дзе.

Чем же объясняется такое удивительное благорасположение советских властей по отношению к Грузии? На этот счет есть разные мнения. Одни специалисты считают, что из неё хотели сделать маленький рай, курортное место, где советский гражданин из Тамбова или Нерюнгри мог от души расслабиться и порадоваться частичке счастливой жизни. Другие говорят, что в этом есть немалая заслуга грузинских вождей того времени – тех же Мжаванадзе или Шеварднадзе, которые твердо отстаивали перед центром интересы своей республики и добились невероятных, почти немыслимых привилегий, умело чередуя требовательность, угрозы национального недовольства и мощные потоки восточного славословия, типа известной фразы Шеварднадзе о том, что «Солнце для Грузии восходит с Севера».

Так или иначе, но фактом является то, что не производящая практически ничего, Грузинская ССР, стала в Советском Союзе самой богатой и успешной республикой, а уровень жизни её населения был выше не только, чем в целом по стране, но даже выше чем во многих, далеко не самых последних странах мира.

Так продолжается до середины 1980-х годов, когда... когда... Хозяин ослабевает. После персов и Российской империи ветреная Мадам История в очередной раз совершает для Грузии поворот. Друг и покровитель, со стороны которого для земли картвелов 70 лет восходило солнце – Советский Союз – слабеет. В советских республиках усиливаются центробежные силы и страна начинает трещать как лоскутное одеяло.

Летом 1991 года из состава СССР одна за другой выходят Прибалтийские республики – в июле – Литва, в августе – Латвия и Эстония. Справедливости ради стоит сказать, что они никогда не ощущали себя ни частью России, ни, тем более, частью Советского Союза, всегда давали понять это, да и совграждане воспринимали их как что-то не совсем свое, чопорное, европейское, лишь по воле судьбы оказавшееся с ними в одном государстве. Через 4 месяца после выхода прибалтов – 8 декабря 1991 года – руководители России, Украины и Белоруссии подписывают Беловежские соглашения, положившие конец Союзу Советских Социалистических Республик... Но.... Но всеми любимая и всех любящая, обласканная советской властью и советским народом, всюду исключительная и беспримерная Грузия не дожидается Беловежских соглашений и выхода прибалтов из СССР – она первая, первая среди республик, еще за 5 месяцев до выхода балтийцев и за 8 месяцев до встречи в Беловежской пуще проводит всенародный референдум и 9 апреля 1991 года объявляет о своей независимости! Всё. Советская эра для Грузии заканчивается. Начинается время грузинской независимости.

Грузия после советского времени

К этому моменту судьба выбрасывает на политический небосклон Грузии Звиада Гамсахурдия. Он получает широкую известность как диссидент, оппозиционный деятель и как сын корифея грузинской литературы – Константина Гамсахурдия.

Отец и сын Гамсахурдия – это классический вариант традиционной грузинской элиты, не изменившей свой типаж, по крайней мере, с ХVI века. – элиты умной, талантливой, вероломной и до мозга костей расчетливой. Оба они настолько похожи на Ираклия II, на Соломона Имеретинского и на Ноя Жордания, что не удивлюсь, если это сходство окажется даже портретным! Их политические кульбиты тоже поражают воображение!

Если классик современной грузинской литературы Константин Гамсахурдия – папа будущего президента Грузии – Звиада – кем-то в жизни не был, так он не был заурядным и простым человеком. Повороты его судьбы достойны отдельной книги. Молодым человеком, еще перед 1 Мировой Войной, он уехал в Германию, окончил Берлинский университет, 10 лет прожил на Западе, и в 1921 году вернулся в Грузию, придерживаясь очень сильных левых, антироссийских и антисоветских убеждений. Еще в 1920 году он вошел в Комитет освобождения Грузии, созданный в Европе и после своего возвращения на Родину, уже в Тбилиси основал литературный кружок антисоветской, меньшевистской и прогерманской направленности. Что в то время могло случиться с таким человеком? Правильно: клеймо «шпион» – и в лагеря! Так все и произошло. В 1926 году его арестовывают, суют за «художества» десятку и отправляют на Соловки в печально знаменитый лагерь СЛОН. Казалось бы, что тут интересного? Все тогда так жили. Но вот тут-то и начинаются удивительные метаморфозы, вспоминая слова Льва Давыдовича – «зигзаги, противоречия, измены»!

Через год после приговора Константина Гамасахурдия отпускают. Причем, без реабилитации – на основании постановления Президиума ЦИК СССР. Перековался товарищ! Гамсахурдия хватило года чтобы почувствовать, что хозяин силен, а значит переориентироваться, выбросить свои «гнилые» европейские замашки и «встать на путь исправления». Я не иронизирую. Вернувшись из лагеря, он становится совсем другим человеком: пишет про народное счастье, про коллективизацию, про столкновение старого и нового мира, про цветущее будущее. Хорошо, кстати, пишет! Но венцом творения Гамсахурдия, конечно же, явилась книга «Вождь» про его великого земляка и друга всех детей – тов. Сталина. Константин Гамсахурдия ожидал, что получит за нее Сталинскую премию. Но власть обидела талантливого певца и дала ему только Орден Ленина. Уже начиная с тридцатых годов бывший зэк, «шпион» и антисоветчик становится корифеем грузинской прозы, его официально называют «грузинским Горьким», он входит в Президиум грузинской Академии Наук, дружит с Маленковым и Берия, разъезжает по Тбилиси на личном авто и живет в огромном доме, называемом в Тбилиси «Колхская башня» и построенном по его собственному проекту.

Вот такие метаморфозы! Назовите мне хоть один другой, негрузинский пример таких замечательных исторических кульбитов! Нет таких примеров. Но это еще не все. Кульбиты продолжились! К концу своей жизни, обласканный властью пролетарский певец Грузии возвращается к антирусским позициям, которые он занимал в бурной европейской молодости, когда в 1914 году в Берлине пытался добровольцем вступить в германскую армию – «могучий старик» отличается антирусскими взглядами удивительной силы, даже с делегациями из Москвы он принципиально отказывается говорить по-русски и называет свою дворовую шавку – Иваном.

Кстати, мало кто знает, но когда летом 1942 года немцы заняли Моздок, рвались через перевалы в Абхазию, а их подлодки в надводном положении обстреливали поезда Сочи-Адлер, советские войска рассматривали возможность сдачи Тбилиси и готовили на этот случай подпольную агентуру. Так вот руководителем этой агентуры и должен был стать Константин Гамсахурдия. Правда, на счастье, в дело вмешался легендарный разведчик Павел Судоплатов, прекрасно разбиравшийся в людях, он-то и отвел эту кандидатуру по причине слабого доверия к кавалеру Ордена Ленина. Роль резидента тогда передали драматургу Мачавариани.

Сын «грузинского Горького» – Звиад Гамсахурдия – во многом повторил кульбиты отца. С поправкой на свое время, конечно. Еще с юности он отличается антисоветскими и антироссийскими взглядами, основывает подпольные организации, пишет и распространяет националистическую литературу, участвует в антисоветских демонстрациях. Тень папы-корифея надежно хранит его и выводит из самых тяжелых ситуаций. Так продолжается до 1975 года, когда папа умер и хранить Звиада стало некому. В 1977 году его арестовывают, осуждают, но сидеть ему, как и папе, приходится только год – в 1978 году, через полвека после «перековки» папы, случается чудо – «перековывается» и его сын! Ярый антисоветчик и будущий грузинский президент выступает с публичным раскаянием, которое республиканское телевидение транслирует на всю Грузию и вместо суровой сибирской зоны получает мягенькую ссылочку в соседний Дагестан, а еще через год – в 1979 году – Гамсахурдия присваивают степень доктора наук и он становится старшим научным сотрудником Академии наук Грузинской ССР. Ну как тут не поверить в единство судеб отцов и детей!

Именно Звиад Гамсахурдия, который, будучи диссидентом и правозащитником, в своем понимании, боролся за права угнетенных наций, став президентом независимой Грузии совершил еще один поворот – выдвинул лозунг, от которого сейчас всеми силами открещиваются просвещенные грузинские историки – «Грузия – для грузин!» и именно Звиад выступил в роли продолжателя неколебимой грузинской политической формулы. Территориальные завоевания – вот чем он начинает заниматься первым делом. В его смысле завоевания территории означали удержание Абхазии и Южной Осетии, которые все советское, да и не только советское время не считали себя частью Грузии, добровольно в нее никогда не входили и желали остаться в Советском Союзе после его распада.

Давайте снова обратим внимание на исторические приоритеты. Вспомним, что исторически, поменяв покровителя, Грузия сразу же, буквально сразу же, приступала к расширению территории, войнам, захватам и т.д. Так было и в конце XVIII века, и в 1918 г., и в начале 20-х годов прошлого века. Что происходит со Звиадом Гамсахурдия? Может быть здесь что-то поменялось?

Гамсахурдия становится Председателем Верховного Совета Грузии в ноябре 1990. А уже в декабре он упраздняет автономию Южной Осетии и еще через месяц вводит туда милицейские силы. Начинается осетино-грузинская война, которая, в той или иной форме, продолжается 18 месяцев и заканчивается только в июле 1992 года, уже при Шеварднадзе. В Абхазии принимается ряд законов, ущемляющих права абхазов, ограничивающих хождение абхазского языка, а затем, с принятием грузинской Конституции образца 1921 года, фактически отменяется абхазская автономия и вводятся войска под командованием тогда еще капитана Гии Каркарашвили. Все вместе это привело к еще более масштабной и катастрофической для Тбилиси абхазской войне. Грузия оглушительно проигрывает свои войны в обеих мятежных провинциях, Звиада свергают, он бежит в Чечню, где его то ли убивают, то ли он умирает сам. Грузинское население Абхазии, в огромной степени вовлеченное в войну, покидает её. Поговорка «Берия привез грузин в Абхазию» через 60 лет получает свое завершение – «а Шеварднадзе их забрал».

В определенном смысле, действия Грузии в 1990-1993 годах явились первым и единственным исключением из традиционной многовековой грузинской модели поведения. Система дала сбой. Что же случилось? В первый и единственный раз за много лет Грузия начала расширение территории и наступление на интересы старого покровителя, не найдя нового! От России Грузия к тому времени уже официально отвернулась, а нового покровителя еще не призвала.

Огромная ошибка! Её срочно исправляют – у руля становится Белый Лис – старый и опытный мастер международных баталий Эдуард Шеварднадзе и, как и за несколько веков до того... Грузия начинает звать хозяина.

По многим причинам хозяевами тогда могли стать только США или ЕС, да и еще за ними, как Лига Наций в 1920 году, маячило НАТО; как и в Лигу Наций, вступать туда было надо, но сделать это можно было только с одобрения первых двух. Некоторое время, по старому грузинскому обычаю, Тбилиси пытается получить протекторат от обоих сразу, но поняв, что, из-за конфликта их интересов это невозможно, останавливается на связке США – НАТО. И здесь все сразу встает на свои места и начинает полностью укладываться в историческую грузинскую парадигму, не допуская даже малейших изменений.

Элита грузинского, точнее сказать, советского общества – очень известные, уважаемые и любимые в СССР люди – начинают переориентацию грузинского народа с общесоветского наследия на американо-западное. По аналогии с «испившими воду Терека» «тергдалеули» – Ильей Чавчавадзе и др., сторонников новой политической географии Грузии в шутку начинают называть «потомакдалеули» – «испившие воду Потомака». В обществе насаждаются взгляды о вероломстве России, о российско-советской оккупации, о тяжелом русском иге. Как и раньше, почти полностью переписывается история – из неё вымарываются многолетние исторические события, кардинальнейшим образом изменившие судьбу Грузии, как например, уже описанное ранее, заключение Ираклием II мирного договора с Турцией, перечеркнувшее Георгиевский трактат, – об этом практически ничего не пишется и в массе своей грузины об этом не знают. Зато мельчайшие исторические факты, хоть как-то связанные с Европой, типа грамот Константина II испанскому царю Фердинанду в XV веке, выносятся на первый план. Доходит по полного абсурда, так, в учебниках истории для местных русскоязычных школ вся история взаимоотношений русских и грузин представлена двумя периодами – «ярмом русского царизма» и «ярмом Советской России».

Посланцы Грузии по всему миру рассказывают о том, как тяжело Грузии жилось «под Россией» и как она хочет быть с Америкой и Западом. Начинается политическая мимикрия. Грузия полностью перенимает западную риторику и политическую лексику. Если в начале ХХ века правильной и выигрышной фразой была «борьба с большевиками», то теперь её место занимают слова «демократия» и «европейские ценности». Чтобы быть похожим на своих покровителей, грузинские лидеры употребляют их по делу и без дела, доходит до того, что лидеры Грузии уже объявляют о своем желании учить демократии другие народы.

Вообще, сходство меньшевистской и нынешней Грузии поразительно даже в риторике. Вот две фразы: одна из них была произнесена в 1919 году, другая – в наше время. Угадайте – где какая? «Восточному варварству мы предпочитаем западный империализм» – «Дух русского быта – деспотия... русская культура породила зараженного великорусским шовинизмом раба» Угадали? Я лично не смог. Раскрою секрет – первое предложение – известная фраза Ноя Жордании, а вторая – цитата из современной «Литературной Грузии».

Ничего не меняется. Вместе с любовью к новому патрону у Грузии исторически приходит ненависть к старому. Это распространяется на отношения к России как личном уровне, так и на государственном. На личном, повседневном уровне русофобия в Грузии возведена в ранг официальной политики. Русских называют не иначе как оккупантами, в кинотеатрах перестали показывать фильмы на русском языке, в аптеках перестают торговать медикаментами российского производства. Грузинская элита абсолютно закономерно и исторически безальтернативно превратилась из любимой всеми в ненавидящую Россию, и оскорбляющую её при каждом удобном случае. Очень точно охарактеризовал эту ситуацию экс-посол Грузии в Москве Зураб Абашидзе: «Мы превратили конфронтацию с Россией в смертельный поединок с элементами театрализованного шоу. Мы соревнуемся, кто выскажется в адрес России более иронично, более пренебрежительно, более остро».

На государственном уровне Грузия всюду наступает на интересы России, пытается противопоставить себя ей и усиленно сталкивает лбами Россию и США. Любое противодействие себе она, по старой грузинской традиции, выставляет как конфронтацию не с нею самою, не с её лидерами, а не мало, ни много – с Западным образом жизни и с интересами демократии во всем мире. Грузия выступила инициатором создания альтернативного России центра интеграции ГУАМ, объявила жесткий курс на вступление в НАТО, активно включилась в строительство транспортных коридоров нефте– и газопроводов в обход России, препятствует вступлению России в ВТО. Наконец, поразительно... насколько все-таки повторяется политика Грузии... если в 1918-1921 годах меньшевистская Грузия поддерживала красно-зеленых и северокавказских сепаратистов и предоставляла им убежище в Гаграх, то в наше время, теперь уже «демократическая» Грузия несколько лет поддерживала чеченских боевиков и давала им «и стол, и дом» в Панкиси.

Вот так, генацвале. Как говорится, ничто не вечно под луной. Особенно, если эта луна – грузинская. Но жизнь идет вперед и надо понимать что нам делать сейчас и о чем нам вся эта предыдущая история говорит.

Надо четко понять, что Грузия никогда не была союзником России на Кавказе. Вот этого – «как раньшэ» – не было. Это аксиома. Грузия всегда была союзником самого сильного, вне зависимости от того кто этим сильным являлся. Как только покровитель Грузии переставал демонстрировать силу – она тут же от него отворачивалась, приступала к поискам нового сильного, а найдя, разворачивалась на 180 градусов и начинала наступление на интересы старого хозяина, по ходу безобразно его оскорбляя и отгрызая куски его территории. Исключений из данной модели поведения не существует.

Ключевым элементом этой модели – тем, что самым коренным образом отличает её от отношений других государств со своими «патронами» и покровителями является то, что Грузия позиционирует себя по отношению к хозяину не просто как союзник, исполняющий определенные обязательства в обмен на какие-то действия более сильного партнера, а в создании иллюзии дружбы, верности и искренней привязанности к покровителю с тем, чтобы хозяин, повинуясь ложному чувству единения, сам решал грузинские проблемы, либо обеспечивал Грузии защиту, если их будут решать грузины.

Это очень важный момент и не понимать его – значит ставить знак равенства между всеми любимым летчиком Валико Мизандари и дико ненавидящим Россию актером Вахтангом Кикабидзе.

Можно по-разному относиться к такой модели – принимать её, не принимать, считать, что это – предательство и проституирование, или, наоборот, защита национальных интересов. Я лично не склонен к эмоциям и считаю её просто моделью поведения – своеобразной и специфической моделью, которая, однако, доказала свою эффективность и действенность. Правда, ограниченную эффективность и ограниченную действенность. С одной стороны, она не позволила Грузии ранее и не позволяет сейчас реализовать все её геополитические мечты, но с другой – гарантировала грузинам их выживание как нации, что, с учетом бурного и опасного исторического прошлого Кавказа, уже является огромной победой.

Да, наверное, с моральной точки зрения, это не самая сильная модель и от неё за версту разит предательством. Но что вообще есть предательство в политике? Всего лишь один из методов достижения своей цели. Старый и мудрый Уинстон Черчилль называл предательство особым политическим даром. Можно ли винить Грузию за обладание таким даром? Можно ли винить рыбу-прилипалу? Вряд ли. Правда, в случае если бы я был потенциальным хозяином Грузии, то предпочел бы с самого начала четко осознавать, что являюсь не «гением чистой красоты», не примером для подражания и не солнцем, восходящим для Грузии с Севера, а всего лишь частью её традиционной политической модели, причем, именно той частью, за счет которой и будут в конечном итоге реализованы национальные грузинские интересы.

Какие же выводы мы должны сделать из всего этого?

1. За последние 500 лет в Грузии сложилась очень четкая, неоднократно повторяемая и циклическая модель политического поведения. Данная модель применяется грузинским государством и обществом с очень высокой степенью неизменности и преемственности.

2. Нет причин считать, что эта модель меняется сейчас или изменится в обозримом будущем.

3. В настоящий момент Грузия находится в середине основного цикла модели. Такое положение характеризуется устойчивыми и крепкими связями с покровителем, высокой степенью мимикрии, высоким уровнем зависимости от него и значительным объемом получаемых от него преференций и льгот.

4. Покровитель Грузии – США – уже прошли пик своего политического могущества, если таковым считать однополярный мир, отсутствие геополитических вызовов со стороны ближайших конкурентов – Европы, Китая и России, а также однозначное экономическое лидерство, и медленно, но неуклонно сдают позиции.

5. С ходом истории скорость завершения полного цикла политической модели Грузии неуклонно увеличивается. В прошлом эти циклы завершались за 238 – 135 – 69 лет соответственно, если не считать 3-х летний цикл в период 1918 – 1921 годов, который был искусственно прерван во многом по независящим от Грузии причинам.

6. Простое математическое экстраполирование показывает, что длина нынешнего грузинского цикла будет около 25-30 лет. При этом 10 лет уже пройдено. [ Статья написана в 2009 г. – мое прим. ] Значит, при естественном ходе событий лет через 15–20 Грузия неминуемо отвернется от США и... начнет звать нового покровителя. Вероятность этого не измеряется в процентах. Она – абсолютна. Никакого другого выбора история Грузии за последние 500 лет нам не предоставляет. И очень возможно, что через какие-нибудь 20 лет мы с вами станем свидетелями того, как в центре Тбилиси с помпой откроют музей американской оккупации и увидим, как изрядно постаревший Михаил Саакашвили выйдет на трибуну и с болью в голосе начнет рассказывать о тяжёлом наследии НАТО и об искреннем стремлении Грузии к России.

Надеюсь, ему не поверят.

Андрей Епифанцев