Хатынь...

Для начала

Это было сказано 27 марта 2014 года.

Скажите: кем надо быть, чтобы уже 29 марта 2014 года "брататься" с представителем Украины  турчиновым? турчиновым, отец которого служил фашистам , турчиновым, которого привели к власти в Киеве его западные сообщники, руками экстремистов из "Правого сектора" и подобного дерьма.

Кем надо быть, чтобы после трагедии 2 мая 2014 года справедливо названной "Одесской Хатынью", не разглядеть те же самые приёмы убийства людей, согнанных в одно здание и заживо сожженных, а пытавшихся выбраться  из этого ада были расстреляны...?

И после этого называть турчинова "Сашей", а восставших на Юго-Востоке Людей  боевиками,которых надо уничтожать, разобравшись, чтобы не поубивать своих...

Что-то не получается у меня назвать его белорусом, так как настоящие белорусы не братались с фашистами, за что последние сжигали белорусов целыми деревнями. Не щадя никого!!! Белорусы уходили в партизанские отряды и гибли за правое дело, не щадя себя... 

118-й батальон. 

В период оккупации только на захваченной территории Белоруссии нацистами было проведено 60 крупных и 80 локальных операций по "умиротворению". В результате было уничтожено 628 деревень. Их жители были убиты, причем многие из них – сожжены заживо. В этих зверствах весьма заметную роль играли различные коллаборационистские части и подразделения. Одним из таких формирований стал 118 й батальон охранной полиции.

Основу этого батальона составили украинские националисты из Буковины, присоединенной к СССР в 1940 году. Кадровый состав подразделения был представлен членами наиболее радикального крыла Организации украинских националистов (ОУН) – сторонниками Андрея Мельника (который безоговорочно ориентировался на германских нацистов).

По свидетельству самих "мельниковцев", в Буковине к началу войны у них было порядка 2 тыс. бойцов, половина из которых, входивших в так называемый Буковинский курень, выступила на восток.

Они намеревались помочь немцам в деле разгрома отступающей Красной Армии и планировали провозгласить независимость Украины как дружественного Германии государства. 13 августа 1941 году в Городенцах Буковинский курень объединился с членами ОУН из Карпатской Украины в одно военизированное формирование.

19 сентября 1941 года немцы вступили в Киев. Одновременно с оккупантами в столице Украины появились и бойцы Буковинского куреня.Они принимали непосредственное участие в убийствах в Бабьем Яру, где 29–30 сентября 1941 года нацисты при участии местных коллаборационистов расстреляли более 33 тысяч евреев – формально в отместку за то, что советские чекисты взорвали Крещатик. Казни продолжались и в последующем.

В ходе этих акций было уничтожено еще от 50 до 60 тысяч человек. К началу ноября Буковинский курень пополнился добровольцами из Галиции и других областей Украины. Число его служащих достигло 1500–1700 человек. В подразделение вошли также бывшие военнослужащие Красной Армии, отобранные из числа военнопленных-украинцев в Житомире и составившие основу Киевского куреня.

Как известно, нацисты крайне скептически относились к деятельности ОУН и независимость Украине в ближайшей перспективе предоставлять не планировали. Уже в сентябре 1941 года начались репрессии против бандеровцев, а затем и против других группировок украинских националистов. В итоге, к началу 1942 года Буковинский курень был расформирован, а его личный состав направлен на формирование 115-го и 118-го батальонов охранной полиции

118 й батальон был создан в Киевской области весной 1942 года. Изначально его служащие носили трофейную литовскую форму. Третья рота 115-го батальона, включавшая в себя порядка 100 человек, превратилась в первую роту 118-го батальона, а советские военнопленные, в основном из Восточной Украины, составили его вторую и третью роту. Таким образом, 118 й батальон охранной полиции включал в себя около 500 человек и был подразделен на три роты, каждая из которых состояла из трех взводов.

Батальон прибыл в Минск в ноябре 1942 года и практически сразу был переброшен в населенный пункт Плещеницы Логойского района.  Батальоном командовал немецкий 56-летний майор полиции Эрих Кёрнер, штаб также возглавлял немец – Эмиль Засс.

Украинским командиром батальона был 27-летний Григорий Васюра. Сорок четыре года спустя, представ перед судом, он вспоминал: "Всего было три стрелковые роты, минометный и хозяйственный взводы плюс два расчета 45-миллиметровых пушек. Каждая рота состояла из трех взводов, взводы – из отделений. Общая численность – 270 человек. Командовал батальоном майор Эрих Кёрнер. Дублером командира был Константин Смовский, поляк, бывший петлюровец. У него тоже был свой штаб, который подчинялся, однако, все тому же Кёрнеру. Дублировалось также начальство рот и взводов. Например, первой ротой командовали Ганс Вёльке (его потом застрелили партизаны) и Винницкий, второй – Герман (не знаю, имя это или фамилия) и Франчук, третьей – Мюллер и Нарадько. Всего в батальоне служило около 40 немцев".

Самым активным подразделением батальона была первая рота, состоявшая по большей части из националистов Западной Украины. Первый взвод этой роты и возглавлял Владимир Катрюк.

На территории оккупированной Белоруссии 118 й батальон охранной полиции принимал участие в самых жестоких операциях по "умиротворению". С марта по август 1943 года он участвовал в операциях "Февраль", "Сорвиголова", "Коттбус", "Герман" и т.д. В ходе карательных акций батальон неоднократно взаимодействовал с 101, 102 и 115 м украинско-белорусскими батальонами, русским полком СС «Дружина», прибалтийскими формированиями, а также с печально известной особой командой СС Оскара Дирлевангера. Кроме того, 118 й батальон боролся с польскими патриотами.

В дополнение к этим операциям 118 й батальон полностью или частично неоднократно принимал участие в локальных антипартизанских акциях, а также выполнял задания по обеспечению безопасности, поскольку рядом с Плещеницами и в близлежащих районах наблюдалась повышенная партизанская активность. В документах упоминается по крайней мере 17 операций, в которых действовал личный состав 118-го батальона.

Формирование находилось в Белоруссии до июля 1944 года, а затем последовало за отступающими немцами в Польшу. В Восточной Пруссии на базе 118-го батальона был создан новый – 63 й украинский батальон охранной полиции, в который входили от 500 до 600 человек. Затем он влился в состав 30 й белорусской гренадерской дивизии СС. Предполагалось, что она будет сражаться во Франции. Зимой 1942–1943 годов десятки членов 118-го батальона присоединились к Украинской повстанческой армии. В УПА бывшие полицейские активно пользовались полученным опытом. Они уничтожали польские деревни на Волыни с таким же усердием, с каким проводили свои операции под немецким руководством. Сжигали все дотла, конфисковали скот и тысячами убивали гражданских лиц.

ПО СЛЕДАМ КАРАТЕЛЕЙ

В начале 1971 года в Управление КГБ по Гродненской области пришло официальное письмо из Москвы, в котором запрашивалась информация о деятельности 118-го батальона. Чекисты стали внимательно изучать архивы в БССР и УССР. В результате было возбуждено несколько уголовных дел, по которым ряду служащих 118-го батальона были вынесены приговоры. В начале 1970 х годов были арестованы полицейские Кнап и Лозинский. Обоих приговорили к высшей мере наказания, но затем президиум Верховного Совета БССР изменил приговор на 15 лет тюремного заключения.

В 1974–1975 годах начался процесс против Василия Андреевича Мелешко, бывшего командира первой роты 118-го батальона. Мелешко, агроном по образованию, родился в 1917 году. До войны он служил лейтенантом в Киевской пехотной школе. В самом начале войны Мелешко командовал пулеметным батальоном. Он попал в плен осенью 1942 года, пошел на сотрудничество с немцами и был зачислен в 118 й батальон. Мелешко прошел специальную подготовку в Германии и стал командиром взвода, а позднее – унтерштурмфюрером СС.

Первую свою антипартизанскую операцию он провел в Чмелевичах в январе 1943 года. Мелешко неоднократно участвовал в карательных акциях, в частности, в уничтожении деревни Хатынь, населенных пунктов Селище и Заречье. Он отступил вместе с немцами, а после войны оказался во Французском иностранном легионе и сражался в Северной Африке. Хотя в легионе служили многие бывшие нацисты, в 1949 году Мелешко по каким-то причинам был выдан в СССР.

По причине сотрудничества с оккупантами он получил формальный срок, но в 1955 году (когда в СССР состоялась массовая амнистия по отношению к тысячам бывших коллаборационистов) его освободили. Лишь в 1974 году всплыли конкретные факты о его деятельности в качестве командира роты 118-го батальона. В конечном итоге, Мелешко казнили за убийство десятков гражданских лиц.

В ходе судебного следствия в качестве свидетеля был вызван Григорий Васюра, изначально выдававший себя за жертву оккупантов. Но вскоре выяснилось, что Мелешко лишь выполнял приказы Васюры.

Васюра родился в Черкасской области в 1915 году. Будучи старшим лейтенантом РККА, в начале войны он попал в плен. В феврале 1942 года он попал в школу пропагандистов в Вустрау в Германии, где проходили обучение бывшие советские военнопленные. После окончания школы, в октябре 1942 года, Васюра поступил на службу в 118 й батальон охранной полиции и был отправлен в Киев. Он приехал туда в ноябре и вместе со своим подразделением принимал участие в казнях в Бабьем Яру.

Васюра быстро продвигался по службе. Из командира взвода он превратился в начальника штаба. Позже его назначили адъютантом, а в конце декабря 1942 года – начальником украинского штаба батальона. В том же месяце подразделение отправили в Белоруссию для проведения карательных операций, а Васюре присвоили звание лейтенанта. Немецкие командиры были довольны его службой и наградили его двумя медалями.

Когда война закончилась, Васюра с женой вернулся в родную деревню. Односельчанам супруги заявили, что были узниками нацистского концлагеря. Однако в 1952 года кое-какие факты его преступного прошлого всплыли. Васюра был вынужден признать, что какое-то время служил у немцев, но категорически отрицал свое участие в преступлениях. Из-за недостатка конкретных улик его приговорили к 10 годам тюрьмы, а в 1955 году освободили по амнистии. Он дослужился до заместителя директора совхоза, построил себе большой дом и за добросовестную работу несколько раз поощрялся. Васюра всюду демонстрировал советский патриотизм и чрезвычайно любил выступать с патетическими речами перед пионерами.

Эта идиллия окончилась на суде над Мелешко, который откровенно рассказал об истинной роли Васюры.  Процесс по делу самого Васюры последовал лишь спустя десять лет, в ноябре – декабре 1986 года в Минске.(прим.!!!) Наиболее известным эпизодом обвинения Васюры была бойня в Хатыни.

Хатынь.

Документы свидетельствуют,что  жестокой расправе над жителями этой белорусской деревни предшествовала засада, организованная 1 й и 3 й ротами партизанского отряда "Мститель" (бригада "Дяди Васи") на дороге Логойск – Плещеницы утром 22 марта 1943 года. Засада, следует подчеркнуть, не была согласована с командованием бригады, партизаны действовали на свой страх и риск. Они открыли огонь по автоколонне 118-го батальона.

Обстрел оказался результативным: партизаны расстреляли легковую машину, в которой ехал в отпуск командир 1 й роты, капитан полиции Ганс Вёльке (известный спортсмен и чемпион Олимпиады 1936 года в Берлине, завоевавший золотую медаль в толкании ядра). Кроме Вёльке, партизаны убили трех украинских полицейских. Еще два украинца, включая командира 1-го взвода Василия Мелешко, получили ранения. Затем партизаны отошли в сторону Хатыни.

Мелешко и оставшиеся полицейские привезли труп Вельке и других убитых в Плещеницы. 1 я и 3 я роты 118-го батальона (150–160 человек) были подняты по тревоге и выехали к месту засады на трех грузовиках в сопровождении жандармов на мотоциклах. Во время движения колонны личный состав батальона повстречал на шоссе жителей деревни Козыри, валивших лес с целью создания охранной полосы по обочинам шоссе. Полицейские задержали лесорубов и повели их под конвоем в Плещеницы. Напуганные крестьяне, посчитавшие, что их ведут на расстрел, недалеко от деревни Губа начали разбегаться в разные стороны. Васюра приказал открыть огонь на поражение. В итоге сотрудники полиции расстреляли около 27 человек. Раненых добили на месте.

После этого личный состав 118-го батальона прочесывал местность. В ходе прочесывания произошла перестрелка. Столкнувшись с сопротивлением, командиры батальона (Эрих Кёрнер и Константин Смовский) запросили поддержки. В Логойске, где дислоцировался особый батальон СС Оскара Дирлевангера, сообщение приняли и на помощь полиции выслали немецкую роту и украинский взвод под командованием И. Мельниченко.

Эсэсовцы (около 100 человек), прибыв к месту боя на машинах и мотоциклах, немедленно подключились к преследованию партизан. Партизаны заняли оборону в деревне Хатынь. Далее, как следует из партизанских и немецких источников, произошел бой, длившийся не менее часа. Бой был чрезвычайно ожесточенным. В приказе начальника СС и полиции округа "Борисов" подчеркивалось: "Деревня была блокирована со всех сторон и обстреляна. Противник вел огонь из деревенских домов и оказывал упорное сопротивление, и чтобы подавить его, войскам пришлось применить противотанковые орудия и гранатометы".

В дневной сводке от 23 марта 1943 года, отправленной из батальона Дирлевангера, события в Хатыни представлены так: "118 й батальон срочно запросил поддержки около населенного пункта Губа. Немецкая моторизованная рота совместно со 118 м батальоном преследовали бандитов, отступивших в Хатынь. После огневого боя населенный пункт был взят и уничтожен. 30 вооруженных бандитов (в полной экипировке, в том числе 1 партизанка) убиты. Трофейное имущество и оружие оставлены 118-му батальону".

По партизанским данным, потери  были незначительны: три человека убито и пять ранено. Основные потери пришлись во время прорыва из окружения.

Захватив Хатынь, эсэсовцы и полицейские уничтожили все население деревни за сотрудничество с "бандитами". Людей, в основном женщин, детей и стариков, согнали в сарай размером 12х6 м, принадлежавший Иосифу Каминскому, часть жителей убили из стрелкового оружия, остальных – сожгли живьем. В расстрелах участвовали не только полицейские из 118-го батальона (К. Смовский, Г. Васюра, В. Мелешко, В. Катрюк, О. Кнап, Г. Лакуста и др.), но также члены батальона Дирлевангера: И. Е. Тупига, А. С. Стопченко, И. С. Пугачев, А. Е. Радковский, М. А. Мироненков, В. А. Ялынский и др. Кто больше всего зверствовал в тот день, объективно установить трудно. Здесь можно лишь сказать о том, что преступления совершали как дирлевангеровцы, так и украинские полицейские.

Дело Васюры состояло из 14 томов, в которых достаточно подробно рассказывалось, что же произошло в этой белорусской деревне 22 марта 1943 года. Расследование проводилось очень тщательно. Белорусский военный округ выделил две машины и нескольких следователей, которые ездили по всей республике и допрашивали свидетелей. Все показания перепроверялись военной коллегией Верховного суда СССР. Во время расследования дела Васюры были допрошены 26 бывших полицейских. В Минский суд привезли Кнапа и Лозинского, отбывавших наказание в лагере. В 1986 году было установлено, что 118 й батальон принимал участие не только в расправе в Хатыни, но и был замешан в уничтожении таких деревень, как Чмелевичи, Котели, Заречье, Боброво, Осовы, Маковье и Уборье.

Многим бывшим полицейским удалось скрыться от правосудия (как в СССР, так и на Западе). Отступив вместе с немецкой армией, после войны более 30 % из них не вернулись домой. Примерно 100–120 служащих 115-го и 118-го батальонов, в основном украинцев, были репатриированы в СССР. При этом многим вернувшимся удалось утаить самые нелицеприятные факты своей биографии от советских властей.

В ходе следствия по делам Мелешко и Васюры удалось разыскать некоторых членов 118-го батальона. Степан Сахно, работавший на оружейном заводе в Куйбышеве, после ареста назвал имена многих своих сослуживцев: Остапа Кнапа, Тимофея Тончия, Ивана Петричука, Ивана Козынченко и Степана Луховича.

В 1986 году Козынченко вызвали в суд в качестве свидетеля по делу Васюры. Придя на процесс в орденах и медалях, полученных им в брежневский период, он привел в ярость сторону обвинения.

Исполнители этого зверства.

катрюк.

В начале 1950 х годов к сестрам и братьям Катрюка, жившим на Украине, явились сотрудники госбезопасности и стали требовать фотографию их брата. Чекисты повторили свой визит в 1980 х годах и снова просили предоставить им информацию о местонахождении Катрюка и его фотографию. 

Было известно, что он в 1951 году под вымышленным именем иммигрировал в Канаду. Уголовное дело на катрюка было заведено после распада СССР.Его имя возглавляло список  комиссии Жюля Дюшена в Канаде, которая занималась поиском предполагаемых военных преступников. 15 августа 1996 года Катрюку было отправлено уведомление о том, что его гражданство будет аннулировано за "сотрудничество с немецкими властями на территории Украины и Белоруссии и за его участие в совершении злодеяний по отношению к гражданскому населению Белоруссии во время службы в украинском 118 м батальоне охранной полиции". катрюк отрицал своё участие в крупных операциях. Но его заявление явно входило в противоречие с показаниями полицейского С. Хренова, который в 1943 году служил с Катрюком в 118 м батальоне. Когда во время перекрестного допроса Хренова спросили, участвовала ли его рота в боевых действиях в Плещеницах, он ответил: "Конечно!".

После 10-летнего разбирательства, под активным давлением украинской диаспоры в Канаде, Катрюка полностью восстановили в правах канадского гражданина.

В Хатыни катрюк расстреливал выбегающих из пылающего сарая людей из пулемёта, а Васюра и Мелешко вместе с другими полицейскими добивали людей из автоматов и пистолетов...

мелешко

Командир взвода 118-го  батальона, бывший лейтенант Красной Армии Василий Мелешко был задержан в 1970-х годах, осуждён к смертной казни и расстрелян в 1975 году.

васюра

 В 1952 г. за сотрудничество с фашистами во время войны трибунал Киевского военного округа приговорил его к 25 годам лишения свободы. В то время о его карательной деятельности ничего не было известно.

...Обвиняемый сидит на небольшом возвышении, отгороженном от публики деревянным барьером, опустив седую голову и почти не поднимая глаз. На вопросы отвечает односложно, путаясь в именах, названиях и датах. Председательствующий часто помогает ему вспомнить то или иное событие, зачитывая его же, Васюры, показания следствия от 1952 и 1974 годов.

С явной неохотой вспоминает об учебе в школе пропагандистов Восточного министерства Германии, по окончании которой был направлен в оккупированный гитлеровцами Киев, о добровольном поступлении на службу в формировавшийся там 118-й полицейский батальон, где ему сразу предложили командование взводом.

васюра: "Нет, на боевые операции не выезжал, в Хатыни не был."

 Прокурор полковник А. Пашков пытается помочь подсудимому вспомнить: "Но на допросах в 1952 году вы показали, что помогали командованию в проведении карательных операций в Плещеницком, Бегомльском, Борисовском, Новогрудском и других районах. Даже на карте маршрут движения батальона обозначили!"

васюра долго молчит, потом вдруг заявляет: "Вышло все из головы!"

 Зато о структуре батальона рассказывает подробно и не без удовольствия, называет фамилии командиров подразделений и даже отдельных бойцов:

прокурор: "Судя по анкетам, большинство ваших подчиненных до этого служили в Красной Армии, прошли через немецкий плен, их нет нужды водить за ручку?"

васюра: "Да, служили. Но это была шайка бандитов, для которых главное - грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку - кадровый советский офицер и форменный садист, буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить, ничем не брезговали командир отделения Лакуста и писарь Филиппов, переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин: Все они были мерзавцы из мерзавцев. Я их ненавидел!"

Председательствующий просит пригласить в зал пострадавших.

Свидетели

Первым входит Виктор Андреевич Желобкович, инженер-технолог одного из конструкторских бюро Минска. В марте 1943 ему было без малого девять лет.

- В тот день перед обедом мы с отцом пошли в пуню, чтобы приготовить корове трасянку - смесь сена с соломой. Вдруг услышали выстрелы. Побежали в хату, позвали остальных и всей семьей спрятались в погребе. Через некоторое время каратели выбили в погребе дверь и приказали нам выходить на улицу. Мы вышли и увидели, что из других хат тоже выгоняют людей. Нас повели к колхозному сараю, который стоял чуть в стороне, на возвышении. Мы с матерью оказались у запертых снаружи дверей сарая, я видел через щели, как подносили к стенам солому, затем поджигали ее. Когда рухнула догоравшая крыша и от пламени стала вспыхивать одежда, все рванулись к воротам и выломали их. По устремившимся в пролом людям со всех сторон начали стрелять стоявшие полукругом каратели.

Мы отбежали от ворот метров на пять-шесть, мама сильно толкнула меня, и мы оба упали на землю. Я хотел подняться, но она прижала мою голову: "Не шевелись, сынок, полежи тихонько". Меня сильно ударило что-то в руку, потекла кровь. Я сказал об этом маме, но она не отвечала - была уже мертва. Сколько я пролежал так, не знаю. Все вокруг горело, даже шапка на мне начала тлеть. Потом я понял, что каратели ушли, стрельба прекратилась, еще немного подождал и поднялся.

Сарай догорал, вокруг лежали обугленные трупы. Кто-то простонал: "Пить..." Я побежал, принес воды, но она не понадобилась - на моих глазах один за другим хатынцы умирали страшной, мученической смертью... (Голос начинает дрожать, он надолго замолкает.)

После паузы, отвечая на вопрос председательствующего, поясняет, что карателей было много, только к ним во двор пришло четверо. Говорили они на немецком, русском и украинском языках. "В живых из тех, кто был в сарае, осталось пятеро: Каминский Иосиф, Барановский Антон, я и две девушки - Климович Юля и Федорович Мария. Обожженных, полуживых, их обеих увезли на хутор Хворостени, к родственникам, которые их выходили. Но в августе того же 43-го сюда снова нагрянули каратели. Марию убили и бросили в колодец, Юлю вместе с хозяевами сожгли в хате. Антона, раненного в обе ноги, вылечили в партизанском отряде. Уже после войны, спустя много лет, он уехал на целину и погиб там при загадочных обстоятельствах.

Живым выбрался из-под обгоревших трупов и Казимир Иотко, обезумевший погнался за карателями, просил, чтобы пристрелили. Умер на следующий день. Чуть больше недели прожили 20-летний Петр Карабан и мой однофамилец Витя Желобкович, который всего на год старше меня. Из моей семьи погибли отец Андрей Иванович, мать Анна Викентьевна, братья Иван и Степан, младшая сестра Аня".

Приглашают в зал Александра Петровича Желобковича, военного пенсионера из Гродно, которому ко времени трагедии исполнилось 13 лет. Он рассказывает, как накануне, 21 марта, вечером в Хатынь пришли партизаны, остановились на ночлег в их доме, а рано утром ушли к шоссе на операцию. Он проводил их до гравийки Плещеницы - Логойск, сам вернулся домой и лег спать. Проснулся от криков: "Немцы!" Выбежал во двор и увидел, что деревню со всех сторон цепью окружают военные в желтых и зеленых мундирах.

- Мать в крик: "Быстро садись на коня, скачи в лес!" Промчался я метров сто, может, двести, не удержался и упал в подтаявший снег. Торопливо дополз до леса, поднялся и побежал к родственникам в деревню Замостье, что в семи километрах от Хатыни. С дядей мы поехали туда, но до темноты вынуждены были просидеть в лесу: над нашей деревней стоял густой черный дым и слышны были выстрелы. Утром нашим глазам предстала жуткая картина: там, где раньше стояли дома, чернели только печи и дымоходы, курились кое-где серые пепелища, а на месте колхозной "адрыны" и рядом с ней - обгоревшие тела моих односельчан, взрослых и детей.

Через два дня жители окрестных деревень похоронили всех погибших в трех братских могилах. В одну из них легла вся моя семья: отец, мать и четыре сестры".

По просьбе председательствующего А. Желобкович уточняет, что вернувшиеся с операции партизаны говорили о подорванных ими одной легковой и двух грузовых машинах с гитлеровцами.

Документ. Из журнала боевых действий партизанского отряда "Мститель":

"22.03.43 г. Находившиеся в засаде на шоссе Логойск - Плещеницы первая и третья роты уничтожили легковую машину, убито два жандармских офицера, несколько полицейских ранено. После отхода с места засады роты расположились в д. Хатынь Плещеницкого района, где были окружены немцами и полицейскими. При выходе из окружения потеряли убитыми три человека, четверо - ранено. После боя фашисты сожгли д. Хатынь.

Командир отряда А. Морозов,начальник штаба С. Прочко".

Еще одного потерпевшего просят дать показания - Владимира Антоновича Яскевича, мастера Минского автозавода. В марте 1943-го ему тоже было всего 13 лет.

Увидев окружавших деревню карателей, он бросился бежать к своему дому, от которого находился примерно в двухстах метрах. Но тут же над его головой засвистели пули, и он понял, что добежать не успеет. Упал на землю, дополз до ямы, в которой с осени хранили картофель, и затаился в ней. Вскоре к яме подошли два немца с автоматами в руках. Он стал плакать, проситься, чтобы не убивали его, они о чем-то поговорили между собой и ушли.

"Уже под вечер я услышал сигнал трубы и понял, что каратели уходят. Выбрался из ямы и побежал к дому, увидел догорающие бревна, подумал, что, возможно, родные спрятались в лесу. Долго бродил между деревьями, кричал, но никто не отзывался. Пошел в деревню Мокредь к своему дяде - Яскевичу Иосифу. Через некоторое время туда пришел и Иосиф Каминский, раненный и обгоревший, рассказал, что и как произошло".

И наконец, показания еще одного потерпевшего. Иосиф Иосифович Каминский не выступал в суде - он умер в 1973 году. Но тысячи людей, бывавших в Хатыни, могли услышать его рвущий душу рассказ. 

Из протокола допроса Иосифа Каминского о сожжении деревни Хатынь Логойского района. 31 января 1961 года .

"21 марта 1943 года, в воскресенье, в дер. Хатынь приехало много партизан, название отряда и бригады не знаю. Переночевав, утром еще было темно, большая часть их выехала из нашей деревни. В середине дня, то есть в понедельник, 22 марта, я, находясь дома в дер. Хатынь, услышал стрельбу около деревни Козыри, расположенной в 4 — 5 км. Причем стрельба сначала была большая, потом она прекратилась и вскоре снова на некоторое время возобновилась. Не помню точно, кажется, в 15 часов партизаны возвратились в Хатынь... Спустя час–полтора нашу деревню стали окружать немцы, после чего между ними и партизанами завязался бой. Несколько партизан в дер. Хатынь было убито, в частности, я лично видел, что в моем огороде лежал труп убитой женщины–партизанки... Были разговоры среди местных жителей, кого конкретно не помню, что со стороны партизан имелись другие потери, но я сам больше убитых не видел. Были ли потери со стороны немецких войск, не знаю. Партизаны после часового примерно боя отступили, а солдаты немецких войск стали собирать подводы и грузить на них имущество. Из числа жителей дер. Хатынь они взяли в подводчики только одного Рудак Стефана Алексеевича... Остальных жителей начали сгонять в сарай, расположенный в метрах 35 — 50 от моего дома, то есть мой сарай. Я проживал по правой стороне и в середине деревни Хатынь, если ехать из дер. Слаговище со стороны г.п. Логойска. А мой сарай, куда сгоняли каратели людей, расположен ближе к улице. Ко мне в дом сначала зашло 6 карателей, разговаривавших на украинском и русском языках. Одеты они были — трое в немецкой форме, а остальные, вернее, другие три карателя в каких–то шинелях серого цвета, как будто русских шинелях. Все они были вооружены винтовками. Дома тогда были я, моя жена Аделия и четверо детей в возрасте от 12 до 18 лет. Я стал на колени, они у меня спросили, сколько было партизан. Когда я ответил, что было у меня шесть человек, а кто они такие не знаю, вернее, или партизаны, или другие — я так выразился, спросили затем, есть ли лошадь, и предложили ее запрячь. Как только я вышел из дома, один из карателей, одетый в шинель серого цвета, у него на рукаве были нашиты знаки с каким–то, если не ошибаюсь, коричневым оттенком, высокого он роста, плотного телосложения, полный в лице, разговаривал грубым голосом, ударил меня прикладом винтовки в плечо, назвал бандитом и сказал быстрее запрягать лошадь. Лошадь стояла у моего брата Каминского Ивана Иосифовича, который проживал напротив моего дома через улицу. Зайдя туда во двор, я увидел, что мой брат Иван уже лежал на пороге своего дома убитый. Видимо, он был убит еще во время боя, в результате которого даже окна частично повылетали, в том числе в моем доме. Лошадь я запряг, и ее взяли каратели, а меня и сына моего брата Владислава два карателя погнали в мой сарай. Когда я пришел в сарай, то там уже были человек 10 граждан, в том числе моя семья. Я еще спросил, почему они неодетые, на что моя жена Аделия и дочь Ядвига ответили, что их каратели раздели. Людей продолжали сгонять в этот сарай, и он через непродолжительное время был совершенно заполнен, что даже нельзя поднять рук. В сарай согнали человек сто семь моих односельчан. Когда открывали и загоняли людей, было видно, что многие дома уже горели. Я понял, что нас будут расстреливать, и сказал находившимся вместе со мной в сарае жителям: «Молитесь богу, потому, что здесь умрут все». В сарай были согнаны мирные жители, среди них много малолетних и даже грудного возраста детей, а остальные — в основном женщины, старики. Обреченные на смерть люди, в том числе я и члены моей семьи, сильно плакали, кричали. Открыв двери сарая, каратели стали расстреливать из пулеметов, автоматов и другого оружия граждан, но стрельбы почти не было слышно из–за сильного крика (воя) людей. Я со своим 15–летним сыном Адамом оказался около стены, убитые граждане падали на меня, еще живые люди метались в общей толпе, словно волны, лилась кровь из раненых и убитых. Обвалилась горевшая крыша, страшный, дикий вой людей еще усилился. Под ней горевшие живьем люди так вопили и ворочались, что эта крыша прямо–таки кружилась. Мне удалось из–под трупов и горевших людей выбраться и доползти до дверей. Тут же каратель, стоявший у дверей сарая из автомата выстрелил по мне, в результате я оказался раненым в левое плечо; пули как будто обожгли меня, поцарапав в нескольких местах тело в области спины и порвав одежду. Мой сын Адам, до этого обгоревший, каким–то образом выскочил из сарая, но в метрах 10 от сарая после выстрелов упал. Я, будучи раненым, чтобы не стрелял больше по мне каратель, лежал без движения, прикинувшись мертвым, но часть горевшей крыши упала мне на ноги, и у меня загорелась одежда. Я после этого стал выползать из сарая, поднял немного голову, увидел, что карателей у дверей уже нет. Возле сарая лежало много убитых и обгоревших людей. Там же лежал раненый Етка Альбин Феликсович, у него из бока лилась кровь, и, поскольку я находился рядом с ним, то кровь текла прямо на меня. Я еще пытался ему помочь, затыкал рукой рану, чтобы не текла кровь, но он уже умирал, будучи совершенно обгоревшим, на лице и теле не было уже кожи, тем не менее он еще раза два сказал: «Спасай!», почувствовав мое прикосновение. Услышав слова умиравшего, Етки Альбина, каратель подошел откуда–то, ничего не говоря, поднял меня за ноги и бросил, я, хотя был в полусознании, не ворочался. Тогда этот каратель ударил меня прикладом в лицо и ушел. У меня была обгоревшая задняя часть тела и руки. Лежал я совершенно разутый, так как снял горевшие валенки, когда выполз из сарая. Лежал на снегу в луже крови, то есть смешавшейся со снегом. Вскоре я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, лежавший недалеко от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе вытащить его из лужи. Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: «А жива ли мама?» — и тут же скончался. Какие больше трупы лежали около сарая, не помню, вспоминаю еще только Желобковича Андрея, которого видел убитым. Кроме моих членов семьи, там погибли его жена и трое детей, в том числе грудной ребенок. Я сам подняться и двигаться не мог, но вскоре подошел ко мне мой шурин Яскевич Иосиф Антонович, проживавший на хуторе в полутора примерно километрах от дер. Хатынь, и отвел к себе домой, вернее, почти нес на себе. Деревня Хатынь уже полностью догорала. Это было вечером 22 марта 1943 года, когда стемнело." 

Исполнители этого зверства.

г.спивак: "Вообще, первая рота у нас была самая жестокая и преданная немцам. Большинство, если не все, составляли в ней националисты из Западной Украины. Особенно ударным был взвод Мелешко"

козынченко

Невысокого роста седой старик держится нарочито раскованно и молодцевато. Вся грудь в наградах. Медали "За победу над Германией", юбилейные - к 20-летию и 30-летию Победы, "60 лет Вооруженных сил СССР", "Ветеран труда", еще какие-то знаки. Возмущенный прокурор А. Пашков требует немедленно снять награды. Козынченко упирается, говорит, что он получил их за участие в боях против немцев, но потом уступает нажиму прокурора и кладет медали на стол, рядом с 14 томами уголовного дела, в которых его имя упоминается не раз.

степан сахно:

- Хорошо помню тот день. Утром мы получили приказ выехать в сторону Логойска и устранить повреждение на телефонной линии. Командир первой роты Вёльке вместе с ординарцем и двумя полицейскими ехал в легковой машине, мы - на двух грузовиках. Когда подъезжали к Большой Губе, из леса неожиданно ударили из пулеметов и автоматов по оторвавшейся от нас легковушке. Мы бросились в кювет, залегли и открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась всего несколько минут, партизаны, видимо, сразу отошли. Легковушка была изрешечена пулями, Вёльке и двое полицейских убиты, несколько - ранены. Мы быстро наладили связь, доложили о случившемся своему начальству в Плещеницах, потом позвонили в Логойск, где дислоцировался эсэсовский батальон Дирлевангера. Получили приказ задержать лесорубов, которые работали неподалеку, - возникло якобы подозрение об их связях с партизанами.

Лакуста со своим отделением погнал их в Плещеницы. Когда на дороге показались машины - это к нам спешили основные силы батальона, - люди бросились врассыпную. Им, конечно, не дали уйти: более 20 человек были убиты, многие - ранены.

:Вместе с эсэсовцами прочесали лес, нашли место партизанской засады. Там валялось около сотни гильз. Затем цепью двинулись на восток, к Хатыни.

остап кнап:

-- После того, как мы окружили деревню, через переводчика Луковича по цепочке пришло распоряжение выводить из домов людей и конвоировать их на окраину села к сараю. Выполняли эту работу и эсэсовцы, и наши полицейские. Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Поджигали крышу сарая, а также солому Лукович и какой-то немец.

Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: "Огонь!" Стреляли все, кто был в оцеплении: и наши, и эсэсовцы. Стрелял по сараю и я.

Вопрос: Сколько немцев участвовало в этой акции?

Ответ: Кроме нашего батальона в Хатыни было около 100 эсэсовцев, которые приехали из Логойска на крытых машинах и мотоциклах. Они вместе с полицейскими поджигали дома и надворные постройки.

тимофей топчий:

- На месте гибели Вёльке у Большой Губы мне бросилось в глаза множество людей в длинных черных плащах. Тут же стояло 6 или 7 крытых машин и несколько мотоциклов. Потом мне сказали, что это эсэсовцы из батальона Дирлевангера. Было их около роты.

: Когда вышли к Хатыни, увидели, что из деревни убегают какие-то люди. Нашему пулеметному расчету дали команду стрелять по убегавшим. Первый номер расчета Щербань открыл огонь, но прицел был поставлен неправильно, и пули не настигали беглецов. Мелешко оттолкнул его в сторону и сам лег за пулемет. Убил ли он кого, не знаю, мы не проверяли.

:Все дома в деревне, прежде чем сжечь, разграбили: забрали более-менее ценные вещи, продукты и скот. Тащили все подряд - и мы, и немцы.

иван петричук:

- Мой пост был метрах в 50 от сарая, который охранял наш взвод и немцы с автоматами. Я хорошо видел, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нем пылала. Он сделал всего несколько шагов и упал, сраженный пулей. Стрелял в него кто-то из офицеров, которые большой группой стояли в той стороне. Может, это был Кёрнер, а может, и Васюра.

Не знаю, много ли было в сарае детей. Когда мы уходили из деревни, он уже догорал, живых людей в нем не было - дымились только обгоревшие трупы, большие и маленькие. Эта картина была ужасной. Я должен подчеркнуть, что деревню сожгли немцы, приехавшие из Логойска, а мы им только помогали. Правда, грабили мы ее вместе. Помню, что из Хатыни в батальон привели 15 коров.

иван мельниченко.

 Он спас шефа роты немца Поля, за это Поль взял его в отпуск в Германию. После Мельниченко пригласил Поля в Киев к своим родителям. Когда мать и отец увидели их в эсэсовской форме с черепами на фуражке, то не знали куда деться от стыда. Мать прощаясь с сыном сказала, чтобы он никогда не возвращался, она его не хотела видеть. После войны Иван Мельниченко был судим, бежал. Убит в Белоруссии.

кость смовский

 успел смыться в США, где и умер в 1960 году.

Выжившие:

Виктор Желобкович, Софья Климович и Владимир Яскевич

Яскевич Владимир Антонович — 1930 г.р. в дер. Хатынь.Плещеницкий детдом. Ремесленное училище № 9. Токарь.Минский автозавод.Служба в Армии.В 1952 году вернулся на Автозавод. Прошел путь от токаря до мастера цеха. В 1993 году ушел на пенсию.Жил в дер. Козыри, Логойского р-на. Умер в 2008 году.

Яскевич (Фиохина) Софья Антоновна — 1934 г.р. в дер. Хатынь.Плещеницкий детдом.Брестское ремесленное училище связи № 15.г. Минск, Почтовое отделение, телеграфист.На пенсии.Живет в г. Минске. Имеет двух сыновей и внучку.

Желобкович Виктор Андреевич — 1934 г.р. в дер. Хатынь.Плещеницкий детдом.Ремесленное училище. Формовщик-литейщик.Станкостроительный завод.Служба в Армии.Вернулся на завод.Закончил вечернее отделение БПИ по специальности инженер-механик. С 1976 года в КБТЭМ (конструкторское бюро точного машиностроения).Живет в г. Минске. Имеет дочь, внучку.

Желобкович Александр Петрович — 1930 г.р. в дер. Хатынь.Плещеницкий детдом.Военное училище. Военная академия.Служба в вооруженных силах.Подполковник запаса. Умер в 1994 году.

Барановский Антон Иосифович — 1930 г.р. в дер. Хатынь.Плещеницкий детдом.Жил в Минске. Трагически погиб в 1969 году.

Каминский Иосиф Иосифович — 1887 г.р.После войны жил в дер. Козыри. До последних дней жизни приходил в Хатынь. Умер в 1973 году. Похоронен в Логойске.

Использованные материалы:

https://ria.ru/spravka/2013032...

http://historic.ru/books/item/...

https://www.sb.by/articles/dok...

http://www.sovsekretno.ru/arti...

Если вы заметили,то последний суд над этими преступниками в СССР проходил в 1986 году в Минске, и поэтому "белорус" по фамилии Лукашенко лжёт (в первом ролике), что "не поддался советской пропаганде". Эти факты об участии украинцев в карательных операциях были известны при СССР, но не хватало доказательств, чтобы всё составить в единую цепочку событий и записать в исторических документах. Если проследить года, то заметно ,что раскруткой этого дела занимались следователи СССР почти 40 лет, проделав гигантскую работу.

Чтобы сделали белорусские партизаны с "белорусом" по фамилии Лукашенко за "обнимашки " с фашистами, пришедшими к власти на Украине в настоящее время, у меня сомнений не вызывает. 

Переделал известный клип " Колокола Хатыни"

Смотрим :Хатынь

Ютуб пишет: Ваше видео заблокировано в следующих странах: Австралия, Великобритания, Ирландия, Канада, Новая Зеландия, США...Не беда , эти страны для меня вообще не существуют, волки позорные...