...Рассказ этот, как и большинство ранее выставленного в разделе "Неформат по воскресеньям", написан был ощутимо раньше. Он несколько отличается от других моих фантастических или около-фантастических текстов, поэтому я долго не решался его здесь выставить.
Однако, сегодня я вспомнил о нём...
* * *
Кривые ветки диких яблонь с густой весёлой листвой, гроздья рябины, фиолетовые россыпи ежевики. И красная черепичная крыша, проглядывающая за ними.
Форточка же снова закрыта. Словно в доме оставался еще кто-то, не любящий сквозняков. А вот даже слышно, как он смешно, со всхлипыванием, чихает! Только как быстро открыть дверь, когда в ней такой старый замок?
Нет, снова пусто...
Николай в очередной раз почесал коротко стриженый белобрысый затылок, подумал: «Странное у меня жилище», и занялся приготовлением ужина.
Объявление о сдаче комнаты парень увидел на остановке автобуса. И к хозяйке дома примчался в тот же день. До сих пор непонятно, почему сюда не «привалили» все нуждающиеся в жилье студенты. Наверно, объявление было в единственном экземпляре. Его, воровато оглянувшись, Коля сразу сорвал.
Дом ему очень понравился. Потемневшие деревянные стены, дверь мореного дуба с бронзовой ручкой, шуршание мышек, поскрипывание сверчка… Захотелось прижаться щекой к двери и обнять старенькую хозяйку. Сказал, запинаясь от волнения, что это даже сравнить нельзя с квартирой в бездушных коробках многоэтажек.
Старушка - махонькая, чистенькая, в выцветшей от частой стирки одежде - заулыбалась, закивала редкой сединой.
И стал Коля жить на окраине города, в старом деревянном доме.
И с самого начала появилось у него чувство, что есть здесь еще кто-то. То шорохи странные, то тихий смешок из угла, то покашливание…
Окончив институт и оставшись работать в Городе, Коля и не подумал менять жилище. Дом уже стал для него родным. А вскоре и своим, как следовало из завещания владелицы.
...Николай наскоро перекусил яичницей, и, вытянув длинные ноги, уселся за рабочий стол.
Почему-то на столе снова книга по астрономии, и снова она открыта на странице с созвездием Весов.
Коле только и осталось, что в недоумении пожать плечами.
На глаза попалась записка-напоминание самому себе: «Погладить и почистить». То есть привести в порядок парадный костюм и туфли. Завтра у Коли намечалась очень волнующая встреча.
Вот уже вытащена гладильная доска, зашипел под мокрым пальцем утюг... И, проглаживая пиджак, Коля опять представил себе Ольгу.
Улыбка, черные глаза, мягкие жёлтые волосы...
Однако, неожиданно странные звуки из-под утробистого дубового шкафа отвлекли Николая от приятных мыслей. Скоро они перешли в безудержный смех с повизгиванием.
Возле ножки шкафа стоял маленький плотненький человечек сантиметров двадцати росту. Показывал на Колю пальчиком и смеялся – прямо помирал. Нос картошкой на широком личике, голубые глазки, борода почти до пола - словно из диснеевского мультика «Белоснежка и семь гномов» сбежал. В обычной комнате обычного старого дома он казался таким же сказочным.
Отсмеявшись, человечек вспомнил, где находится, и попытался спрятаться под шкаф.
Коля боязливо подошёл, наклонился, протянул руку…
- Не замай, не в магазине! – надулся гномик.
Николай всё же дотронулся. Тот был тёплый и вполне материальный.
Помолчали. Глядя на удивлённого хозяина, человечек выдал:
- Домовой я твой. Не видно, что ли?
В тот вечер толком и не поговорили. Новый знакомый держал себя скованно, всё порывался убежать. Сказал лишь, что Николай его рассмешил. Замечтался настолько, что принялся гладить уже поглаженный им, домовым Тишкой, костюм. Ведь Колину записку «Погладить и почистить» он принял как просьбу, хоть и грубую по форме. И что туфли тоже начищены до блеска.
Долго не мог уснуть Николай этой ночью. Всё размышлял о чудесном происшествии, о Тишке и его помощи. И, кажется, кое-что понял.
Живёт в доме домовой, настоящий хозяин дома. Проходят годы, меняются обитатели, а он все такой же. Ненавязчиво, незаметно помогает. Тише хватает того, что он нужен людям.
...На свидании с Олей Николаю было не до домового. С ним он и так теперь виделся каждый день. Хотя своенравный Тишка не всегда являлся по первому зову.
Коля узнал, что тот умеет… становиться невидимым и летать, передвигать вещи взглядом и даже телепортировать. И вообще Тишка очень начитанный. Всё это почти не удивило Николая. Убедившись в существовании домовых, легко принял и всё остальное.
Разговоры с Тишей подтвердили, что дарить доброту – первейшая их потребность, домовые печалятся, что у людей не всегда так. На вопрос же, почему скрываются от людских глаз, домовой грустно ответил:
- Сейчас при появлении на люди, того гляди, подручным предметом по голове получишь. Кто кинет потому, что материалист и такого просто не может быть. Другой же, наоборот, чертей боится. А ещё в каждом мало доброты. С тобой случайно вышло, да и хвастун я, если честно признаться. Я сильно компанейский домовой.
Но... что-то еще не давало покоя маленькому рассказчику:
- Не так всё и просто с добротой. Если в доме появится злой обитатель, этим ядом он заразит не только близких. Переродится, станет плохим и домовой. Только зло будут получать от него окружающие.
Коля видел, насколько тягостен разговор для Тишки – переступая с ноги на ногу, он стал похож на обиженного ребёнка. Но Коля осторожно выспрашивал дальше:
- А может домовой опять стать добрым?
- Да, если в дом попадут хорошие люди. Правда, не одну гадость сделает им домовой. Пока, с помощью их доброты, начисто не исправится.
С длинной паузой Тиша добавил:
- Но память о себе-другом останется с ним надолго...
Только что домовой стоял перед сидящим на полу Николаем, и в следующий миг исчез.
Много раз ещё будут они разговаривать. Но, по какому-то молчаливому уговору, больше к той теме возвращаться не будут.
Об интересе к созвездию Весов домовой тоже не признавался.
Когда Николай пригласил Олю к себе домой, Тишка очень расстроился. Сидя под шкафом в гостиной, он беспрерывно порхал. Из-за этого хозяину всё время приходилось покашливать. Домовой вообще был обижен на целый свет. Девушку про себя называл именами пообиднее. Хотя и тянуло согласиться: «Хороша!».
Наступил и день, наполнивший дом радостным шумом и криками: «Горько!» Только спрятавшемуся за печкой домовому было не до веселья.
Гости разошлись далеко за полночь. На кухне появился нетвёрдо стоящий на ногах Коля и попросил Тишку появиться. Недовольный домовой «явился». Тогда Николай пробормотал что-то о стеснительности, взял его подмышку и закрыл в тумбочке под чердачной лестницей.
И... бедный домовой не выдержал. Забыл, что сам взбудоражен, что Коля нетрезв. Мигом вылетел из закрытой тумбочки, собрал нехитрые пожитки, и оставил дом, в котором столько прожил и пережил.
Невыносимо тяжело было уходить домовому. Непослушные ноги перестали слушаться, узелок со всем скарбом цеплялся за асфальт. Словно тоже не хотел покидать дом, словно звал вернуться.
В голове зазвучал чужой механический голос:
- Домовые… не оставляют… свой дом. Надо… выжить… обидчика…
Нет, это было неприемлемо для Тишки. Очень уж сильно привязался он к Коле. И слишком хорошо знал, что такое зло.
Тишка медленно шёл по улице, шёл в сторону центра Города, сам не зная, куда и зачем. Пустынна была ночная улица с чужими, безразличными ко всему домами на ней. И холодно, пусто было на душе у обиженного домового.
Откуда-то взялся любопытный пёс, рыжий с черным пятном на спине. Когда попутчик облизал Тишку с головы до ног огромным мокрым языком, тот стал невидимым. Пёс не отстал, так как не страдал насморком. Пришлось дальнейший путь продолжить по воздуху. Удивлённый бобик расшумелся на целый квартал, и его лай домовой слышал ещё долго…
Остаток ночи Тишка пересидел на чердаке восьмиэтажки, с большой неохотой забившись туда под утро.
Весёлые солнечные лучи заглянули в окошко. Они разбудили пауков по углам и толстую муху, которая сразу басовито загудела на стекле окна. Лучик пробежал и по лицу гостя.
Тишка проснулся, поднял глаза на бетонную панель над собой, вздохнул. Очень не хотелось идти в чужой дом, привыкать к новым людям. Домовые не любят перемен.
Да и… понемногу Тишка успокаивался. Понимая, что не так уж Коля и виноват.
И он решил вернуться.
Вот и знакомое крыльцо, и недавно прилаженный звонок с красной кнопкой... Возвращался Тишка официально, поэтому, хоть и взглядом, нажал на кнопку звонка.
Послышались знакомые шаги. Курносое лицо с вечно бледной - постоянные бдения в лаборатории - кожей, серые глаза... Коля удивлённо оглядел пустое крыльцо, кусты у дома и уже собрался войти обратно в дом. И тогда на пороге, словно изображение на фотоплёнке, проявился Тишка. Он смотрел снизу вверх на Николая, молчал и чертил ногой на досках крыльца.
Коля распахнул рот до ушей, крикнул, подхватил Тишку, подбросил вверх…
И вот уже домовой заулыбался во весь роте. Вытянув маленькие руки в стороны, он закружился в воздухе вокруг Николая.
Оля, жена Коли, оказалась очень славной. Она обожала поболтать с домовым о жизни, кулинарии, воспитании детей… Конечно, Тишке тоже попадало, когда хозяйка бывала не в духе, но домовой давно освоил науку прощения.
Помогать Оле по дому Тиша очень любил и, как всегда, старался это делать незаметно. То и дело кастрюли оказывались вымытыми, пол подметён, а суп полон каких-то заморских приправ и невообразимо вкусен. Или, например…
Хозяйка чистит картошку. Тихо скрипят картофельные очистки у неё под ножом. В унисон из-за ведра начинает доноситься такой же звук. Закусив губу, Ольга какое-то время крепится. Затем взрывается смехом и хохочет на весь дом. На шум входит Николай. Улыбаясь, он вместе с женой смотрит, как Тишка за ведром становится видимым. Он красный как рак и конфузливо сутулится, пытаясь спрятать за спиной полуочищенную картофелину.
А сколько радости и приятных забот появилось у домового, когда родился Юрик! Часами сидел Тиша возле маленького, смотрел в его черные глазки, беспрерывно улыбался и агукал. А уж как ребёнок полюбил весёлую живую куклу с рыжей бородой, не рассказать. Оля даже приревновала домового к Юрочке, хотя потом и успокоилась. Ведь даже рядом с Тишкой он тянулся растопыренными пальчиками и к папе-маме.
Папа по этому поводу шутил, что своей скупостью сынок удался в дедушку, что ему тоже хочется всего и побольше. Мама Оля вставала на защиту дедушки: «Поучиться у отца бережливости тебе совсем бы не помешало». Начиналась шутливая семейная перепалка. Лишь мальчик с Тишкой молчали и весело смотрели на них из колыбельки.
Только… всё чаще в последнее время замечал Николай на себе странные взгляды домового. Тот с тоской всматривался в него, в Юрика, словно хотел навсегда запомнить.
Затем улыбка Тишки как бы снова включалась, и снова он был самым весёлым и компанейским домовым на свете.
Юрик стал совсем большим, научился ходить и разговаривать. Тишка помогал папе и маме управляться с маленьким, смотрел за ним в отсутствие родителей. Оо отвечал на все «почему», и заодно обучал своим премудростям. Передвигать предметы взглядом малец уже научился.
Особенно любил Юрик участвовать в гонках утюгов. Для этого маленькие садились на пол и напряжённо всматривались в свои утюги. Те начинали дрожать, недовольно шевелить носами, цепляясь за ковёр и упираясь. В конце концов, они сдвигались с места и, как диковинные пароходы, всё быстрее и быстрее неслись к стенке. Хотя не всегда ясно, кто какой утюг ганял – ничто не мешало ни тормозить судно соседа, ни ещё больше подгонять его.
А то устраивали полёты по комнатам. Дом наполнялся шумом и весельем, сами собой открывались и закрывались двери, мухи в страхе шарахались по углам. Летали маленькие на высоте около метра - выше папа Коля настрого запретил. Сначала Оля хотела наложить на полёты запрет, но побоялась, что будут летать невидимыми.
Тишка находился под животом и грудкой мальчика и под товарищем почти не просматривался. А Юра одной рукой держался за остатки бороды домового - недавно в парикмахера заигрался. И другой рукой помогал, размахивая как пропеллером. А еще гудел, как самолёт или крякал уткой.
Или… Однажды вечером Тачкины всей семьёй сидели перед телевизором. Через десять минут начиналась большая программа мультфильмов. В семье их любили все, не исключая Тишки. Пока шёл прямой репортаж из Африки.
На экране жаркое тропическое солнце, мерно шумящий океан и пальмы. И еще веселые чёрные дети, и гора бананов на бамбуковой циновке. Телевизор у Тачкиных новый, цветной, а бананы жёлтые-жёлтые, налитые солнцем…
Юрик облизнулся. Дёрнув домового за рукав, наклонился к его оттопыренному уху.
В следующую секунду мальцы… исчезли. А на экране под африканским солнцем родители увидели новых героев - сынишку с Тишкой.
Только нечего родителям беспокоиться, мультики ребята не пропустят. Ещё через минуту они уже дома. И лишь большая гроздь бананов в руках у наследника не позволяла думать, что всё это Оле и Николаю приснилось.
Юрика и Тишку интересовали не только игры и развлечения. Каждый вечер они выходили на балкон мансарды. Тыкая в бисер звёздных россыпей толстым пальчиком, домовой знакомил мальчика со звёздной картой. Маленький Тачкин в свои пять лет куда просвещённее астрономов. Он знает не только земные названия звёзд, но и как их называют «там», в непостижимых далях.
...Николай, в кабинете за письменным столом, просматривал бумаги по работе.
И вдруг на краю письменного стола появился Тишка. В чёрном сюртучке, подбритый и постриженный, с тоской посмотрел на Николая, разлепил губы:
- Вот… Коля… пришло время прощаться. Так привык я к вам, полюбил… Ничего не поделаешь, закончилось моё время здесь. Передавай жене привет, поцелуй за меня сына. На своё место пришлю молодого домового. Очень рад за него, так важно в начале жизни попасть к хорошим людям…
Прямо по бумагам Тишка прошествовал к Коле, раскинул руки. Прижался к груди, пискнул оттуда:
- Ну, прощавай, что ли? Полетел я.
В следующий миг его не стало. Только тепло маленького тела Коля чувствовал ещё долго.
Теперь в доме живёт новый домовой. Он пуглив и пока не показывается на глаза, но конфеты из-под кухонного шкафа уже подбирает. В доме опять стало уютно. Тачкины уверены, что с этим домовым тоже подружатся.
Сейчас Николай чаще бывает с сыном. Тот постоянно тянет папу вечерами на мансарду, к звёздам.
Часто смотрят они и в сторону созвездия Весов. Есть там одна интересная звёздочка. Когда Юрик вырастет, он станет астронавтом и полетит к этой звезде. Это не сравнить с телепортацией, но, всё-таки… Юрик уверен, что найдёт там Разумных. Существ очень добрых, хоть и несколько обидчивых и своенравных.
Оценил 81 человек
124 кармы