Диплом! Как много в этом слове...
В свой час любой и каждый студент становится перед выбором, какую тему взять для своей дипломной работы? Вот и моя героиня пометалась-пометалась, да и выбрала. Да такую, что сокурсницы, преподаватели и руководитель её дипломного проекта за головы от ужаса схватились и наперебой возопили:
- Лада ты наша, поскольку тема, которую ты себе выбрала, с точки зрения потребительского спроса перспективы не имеет, то только за него, за спрос сей проклятущий, тебя на защите в асфальт закатают...
- Ибо то что ты желаешь изготовить людям не интересно...
- Поскольку современному человеку этого не надобно...
- Признаюсь, мне как культурологу очень приятно, что ты с почтением относишься к моему предмету, но послушай доброго совета, возьми другую тему...
- Ведь комиссия, блин, только за тему эту диплом твой по бисеринке раскатает...
И т.д., и т.п.
Во как, оказывается и такие темы бывают.
Сама же дипломная работа выпускников учебных заведений Министерства лёгкой промышленности заключалась в проектировании, конструировании и изготовлении какого-либо швейного изделия на себя любимую (ибо студенты мужского пола на подобных факультетах представлены лишь в виде статистической погрешности). Плюс, к тому дипломному изделию студенты должны приложить и многие прочие попутные выкладки, поясняющие, что откуда взялось и куда и по чём пойдёт. Типа: ареалы произрастания хлопка, льна и прочей растительной конопли, давших ткань для диплома; география производительных сил и иных наличных ресурсов; расчёты по себестоимости материалов, работ и услуг; расчёты по потенциальным рынками сбыта и логистике; расчёты по извлечению дохода с прибылью; плюс иная безумная безнес-за́умь, включая элементы авторского права.
Впрочем, сами потенциальные инженеры-конструкторы швейных изделий про свои дипломы говорили, что не втюхаривание являлось сутью их работы, но – ЛИЧНОЕ ТЕЛО, ОБЛАЧЁННОЕ В ТВОРЧЕСКУЮ МЫСЛЬ, ВОПЛОЩЁННУЮ МАТЕРИАЛЬНО.
Ими же.
То есть, сами придумали, сами сшили, сами же и защитились, коль комиссии понравились приведённые при защите доказательства.
Вот.
Моя же героиня к выпускному курсу и сама не заметила, как стала не только профессиональным конструктором, но и весьма приличным специалистом в той части этнографии, что изучает русский народный костюм вцелом, а свадебный ‒ в частности. А поскольку любая девчонка ещё с детского садика мечтает надеть подвенечное убор, то и выбор ею темы для диплома был естественен, как небо над головой.
А так вот Лада в своей дипломной работе и решила поэкспериментировать со старью на новый лад, сделав собственное свадебное платье одновременно и современным, и исконным.
Сама же тема звучала настолько длинно и заумно, что из всего того названия мне запомнилась лишь оконцовка: «…при использование древнеславянских мотивов в современном свадебном женском платье».
Именно выбор этой темы, где были слова "народный" и "древнеславянский", и вызвал массу негативных предсказаний сокурсниц и преподавателей.
Лада же закусила губу и начала работу. Молча. Ни у кого и ничего не прося. Ни совета, ни поддержки, ни, тем более, помощи.
Когда десятки отточенных рисунков превратились в несколько черновых чертежей руководитель проекта максимально доброжелательно их изучил и не менее доброжелательно выдал своё заключение:
‒ …однако, сшить всё ЭТО без нарушения технологии практически невозможно!
И начал объяснять почему.
Та в ответ напомнила, что последняя её курсовая работа тоже считалась невыполнимой, однако была исполнена без малейшего технологического изъяна и в соответствии со всеми имеющими нормативами. Да так, что даже оказалась на конкурсе лучших конструкторских работ, устроенном министерством среди трёх десятков профильных ВУЗов и колледжей страны. И где среди сотни подобных работ, исполненных лучшими в стране студентами-конструкторами, да с аспирантами до кучи, заняла весьма почётное шестое место. При том, что целилась на первое.
Руководитель в ответ лишь хмыкнул, припомнив ту неимоверно сложную по задумке работу, которой сам же прочил первое место. Да и махнул рукой, мол, делай, коль уверена.
На фото: та самая конкурсная работа.
Затем другой преподаватель обратил её внимание на то, что изделие «праздничное по определению» в данном виде будет, скорее всего, выглядеть блёкло или даже на грани обыденного. И дабы минимизировать потенциальные упрёки учёной комиссии при защите ею диплома посоветовал в изделие добавить «петухов». На что та вместо радостного «благодарю» ответила дерзким «спаси-бó», мол, когда ей будет всё пофиг, то обязательно сошьёт «марсианский сарафан», разошьёт его «марсианской клюквой» и – как и учили! – втюхает какой-нибудь нашей великой народной артистке.
После чего и затосковала. Как в школе когда-то, из-за страстей пятничных.
Так что преддипломное начало дипломной работы Лады можно выразить лишь одним словом: безперспективняк. С нюансом ‒ сплошной.
Вот.
Тоску же сию развожу для того, чтобы и читатель имел возможность прочувствовать, как тяжело было отважному до безрассудства человеку самостоятельно выбираться на Стезю родовой памяти без дружеской поддержки единомышленников. Очень тяжело. У нашей Лады таковых не было НИ ОДНОГО. Родители и близкие конечно переживали и поддерживали ту кто как, но какой-либо существенной помощи оказать ей просто не могли. Ни советом или делом, по причине собственных блужданий, ни даже добрым словом в глаза-уши-и-душу, из-за долгого пути от тех до этой. А нашей Ладе нужна была помощь единомышленника с одной стороны и профессионала с другой. У заезжей же студентки ни того, ни этого не имелось по естественным причинам. Мало того, ещё на первом курсе уперевшись в дилемму «либо ты учишься, либо заводишь друзей», и уразумев, что совместить то и это вряд ли получится, она и выбрала для себя первое. Что, впрочем, для провинциалов из числа круглых отличников ‒ естественно.
А так её друзьями, помощниками и наставниками и стали книги. В основном – по этнографии. Чаще – электронные. Реже – настоящие. Из бумаги. В потёртых переплётах. Со специфичным запахом старой пыли. С чужими пометками на полях. А иногда, коль стипендия позволяла, то и с запахом свежей типографской краски.
На одном из книжных развалов культурной столицы, которые Лада посещала после получения своей повышенной стипендии, она случайно встретилась с человеком, чья помощь и позволила ей из обычного швейного изделия сотворить не только выдающуюся дипломную работу, но и катализатор родовой памяти.
В тот день её блуждания по рынку закончились не начавшись, прямо у входа, вместе со звенящим мужским голосом:
- Эй, девка, подь сюды! У мя для Тя есь кой чё!
Голос был незнаком, но Лада поняла, что слова звенят именно ей. Обернулась. Неподалёку за стандартным прилавком с книгами стоя мужичок-боровичок, с густой седою бородою, задорно улыбавшийся и помахивающий ей рукой. На "девку" обижаться не стала, ибо знала уже, что слово это, как и девушка, девчонка, девица или дева, произошло от ведийского ДЕВИ ‒ богиня. Подошла. Поприветствовала продавца скромным кивком. Осмотрела обложки. Ахнула: то что надо!
Впрочем, ценники, начинавшиеся с цифры 2000, тут же остудили радость её так, что даже трогать книги желание потухло.
На ту естественную реакцию расстроенных глаз продавец дружелюбно заметил, что за просмотр денег не берёт, что она может смотреть книги сколь угодно долго, ибо покупатели к нему крайне редко заглядывают, и что он к этому привык, и что он завсегда рад всем, а потому и ныне с радостью пообщается с добрым человеком.
Лада улыбнулась в ответ и начала листать книгу, посвящённую женскому костюму различных областей Древней Руси, набитую не только шикарными фотографиями и репродукциями на глянцевой бумаге, но – о радость! – и готовыми лекалами.
Глаза снова вспыхнули.
Подняв голову вопросительно посмотрела на продавца.
Он назвал цену: «4-500».
Та поперхнулась; ровно такой у моей героини и была её «повышенная» стипендия, от которой к тому моменту осталось чуть больше половины.
Свет опять потух.
Мужичок же боровичок продолжал улыбаться что Дед Мороз на Новогодней открытке.
Та, вздохнув, начала листать книгу с орнаментами, задержавшись на калужских и воронежских; тоже ‒ то что надо…
- 3-500, – продолжал улыбаться продавец.
Лада полистала ещё одну книгу, где было и то и другое, но без красок, на дешёвой бумаге и в тонком переплёте.
- 2-500, - зафиксировал неизменно улыбчивый продавец.
Слёзки потекли сами собой.
Продавец продолжал невозмутимо улыбаться.
Лада вытерла глаза и сказала: «До свиданья».
Продавец, не услышав, поинтересовался: «Скажи пожалуйста, сколько денег у Тебя на книги?».
И та, ужасаясь собственным словам, выдохнула: «2-500»!
Старичок-боровичок засиял: «А Ты умышленно смотрели книги только одного автора?»
Лада помотала головой, ибо в её возрасте на фамилии авторов смотрят единицы.
Продавец: «То есть, фамилия автора этих трёх книг Тебе не известна?»
Присмотревшись ответила, что у неё есть одна книга этого автора, но в электронном варианте. И назвала: «Ярга». И добавила, вздохнув: «А работать-то надо с живой книгой». И слёзки сами-по-себе опять побежали по щекам.
Продавец расцвёл совершенно, пропел что-то про умниц и разумниц, после чего и представился самым-что-ни-на-есть-настоящим автором тех самых трёх книг, что Лада себе присмотрела. А затем взял да и продал той две первые книги за 2500. Но денег за авторские экземпляры не взял. А ту «дешёвую», за 2-500, вообще подарил, ибо она у него «лучшая, невзирая на плохую бумагу».
Разговорились.
Мужичок-боровичок и продавец-по-совместительству оказался широко известным в узких кругах специалистом по славянской этнографии. Он внимательно и дружелюбно выслушал сказ Лады касательно затруднений с дипломом, дал толковые советы и порекомендовал необходимую справочную литературу. А затем взял и пригласил Ладу на фотосъёмку для его новой книги по народному костюму. И она, понятное дело, не отказались пощеголять на страницах доброй книги в наряде прабабок.
При непосредственной помощи Пал Иваныча – именно так зовут нашего доброго «Деда Мороза» (а в прошлом офицера Советской армии, боевого, ясень-пень!) – Лада довела чертежи до ума; затем по ним скроила всё как надо; затем сметала как положено; затем примерила, да и порадовалась велико, что пророчества скептиков канули в небытие.
А так и сотворила себе СОВРЕМЕННОЕ СВАДЕБНОЕ РУССКОЕ ПЛАТЬЕ В ТРАДИЦИИ РОДА. А прочим – активатор родовой памяти. Ну и диплом по-совместительству.
Вот.
Защита, говорят, прошла на-ура; подробностей, впрочем, не ведаю. Зато знаю, что после защиты то платье оказалось на какой-то выставке в Питере. Откуда плавно перебралось в Москву, на ВДНХ. После чего и приняло участие в конкурсе лучших дипломных работ среди выпускников всех (ВСЕХ!!!) российских ВУЗов за тот год. Где и заняло второе... не – ВТОРОЕ! – место.
С чем её и поздравляю.
Ура!
Оценили 22 человека
47 кармы