«За Победу, за нашу Победу!»

Вошел в квартиру, хлопнул дверью. Удивление, злость, негодование… После встречи с приятелями по клубу экстремалов эти чувства бурлили и смешивались в Олеге. В голове стучало: «Суки…сепары…погодите, твари…». Хлопнув вискаря из бара, включил «телек» – пусть тот звуковой «фон» создает, расслабляет, потом прильнул к «ноуту» зарядиться в своей группе поддержкой свидомых единомышленников.

Но тем было не до него – шло возмущенное обсуждение сегодняшних «ватных» сборищ и избиений патриотов «титушками» и полицией. Последнее было вообще «край», люстрированные-перелюстрированные «полицаи» явно выступили на стороне «колорадов», лупили патриотов от души, не по приказу, ссылки и видео свидетельствовали об одном: 9 Мая Путин организовал в тылу Украины «зраду»!

«Чему удивляешься?» спросил Олег себя: «Вспомни встречу, с которой домой рванул».

Пользуясь выходным (почему Рада его через 3 года революции еще не отменила?) день провел на природе, вечером зашел в клуб: планировалось обсуждение маршрутов летнего сезона. Наверное, опять придется куда-нибудь в Россию ехать, там дешевле, чем в «Европах», а природа мощнее. В прошлом году ходили по горному Крыму (Олег мысленно исправился – Крым наш, украинский) и лесной Карелии, теперь вот шли разговоры о Кавказе и Алтае, на перелет до Камчатки у большинства денег нет.

Но 9 мая впервые увидел остальных членов клуба «подшофе», из разговора понял, что те посещали Аллею Славы, затем в кафе отмечали День Победы. Праздник продолжался, на столе появилась бутылка коньяка и пластиковые стаканчики, старший разлил спиртное. Олег взял свою посуду – «совковые» даты были ему безразличны, но отчего не выпить, коль налито.

А дальше грянула «зрада», как гром нежданный: Старший вынул георгиевскую ленту и, улыбаясь, выдал тост: «За Победу!», после чего, подмигнув присутствующим, добавил: «За нашу Победу!» Присутствующие, кроме Олега, смеялись и чокались, он же ошарашенно спросил: «Это за какую победу?»

На нем сошлись взгляды, Старший уже не улыбался, его взгляд стал жестким: «За Победу над фашизмом! За нашу будущую Победу!» Олег кожей почувствовал, что находится среди врагов, среди людей, которые до этого дня говорили: « в клюбу разговоры о политике – табу». Теперь все изменилось, но что? А может: «что у трезвого на уме, то у пьяного – на языке»? Нужно их вывести на чистую воду. Есть пара-тройка нужных вопросов-маркеров.

- Вы любите Украину? Крым чей? Россия с нами воюет?

- Украину как родную землю люблю, люблю ее людей и потому ненавижу правителей, тех, кто страну и ее народ в рабство Западу с олигархами продал. Потому я – украинский патриот. Или Майдан что-то другое для Украины и украинцев сделал? Вот для тебя лично что хорошего? Знаю – только и ждешь «безвиз» удрать с Родины, ты что ли -«патриот»? А Крым принадлежит его народу, не мы с тобой отсюда решаем, а те, кто в нем живут. И по поводу воюющей России – ты же вроде еще не пил, чтобы пьяный бред «презика» повторять? Или ты среди того процента, который за него? Тогда тебе не понять - кто решил не договариваться, а штурмовать Донбасс.

Старший ждал ответа, а он «тупил». Трудно соображать и спорить, когда бешеная злоба разум «застит». Но в драку не полезешь – видел в походах силу Старшего, бой – без олеговых шансов. Оставалось вскочить и, бросив оставшимся: «Колорады», выбежать из клуба. Еще в спину услышал брошенное: «Не торопись – гестапо работает круглосуточно».

На улице возникла мысль: «А может, действительно сообщить в СБУ? Только про что? Про странный тост с подтекстом? Но ведь он назвался «украинским патриотом»? Кто поймет? СБУ и поймет, точно не зря предлагает звонить о «бытовых сепаратистах», телефоны на бигбордах. Раздумывая, Олег замедлил шаг. «Нет, не мое это, не стучал и начинать не стоит, пошли эти ватники…» «Впрочем», - подумалось Олегу, - «иду я, они – остались».

Вот так и пришел домой, а тут и в соцсети «зрада».

«Накатив» еще «соточку», прислушался к телевизору. Там, понятное для 9 мая дело, шел праздничный концерт из русских военных песен. «Стоп – какое понятное дело?» Почему концерт российский, Украина разве стала кремлевские каналы транслировать?

Олег подсел к экрану. В углу значок «Интера» и пела на нем украинская певица, но пела на чистом русском языке советскую песню! Ее сменил украинский певец из Львова, но с тем же «москальским» репертуаром. Да, песни мелодичные, душевные, даже духовные, но почему не украинские? Мало того – на сцене стояла огромная декорация под красную звезду, в зале – сидели ветераны с советскими «бляхами». Они и остальные зрители сопереживали исполнителям, кто-то плакал, кто-то подпевал. И ни одного ветерана УПА, ни одного бандеровца, ни одного упоминания о них от ведущих! Как будто украинские патриоты не победили в союзе со свободными нациями фашизм! И здесь «зрада»! Что происходит???

Олега прошиб холодный пот: может, пока я сегодня воздухом на природе дышал, Путин страну оккупировал? Метнулся назад в интернет, застучал «клавой» по сайтам. Да нет, все нормально, наши и в городе, и в столице. И в столице? Но вот новая передача – по Киеву идет огромная колонна «Бессмертного полка», полиция штурмует офис ОУН, в Днепре – наших бьют, где-то вывешивают красные флаги, и так далее, и тому подобное. Не в силах слушать новости, Олег предпочел продолжить слушать «красный» концерт.

Там теперь исполнялась песня Трофимова «Родина». Это какую «Родину» имеют в виду зрители и устроители концерта? Россию, что-ли ? Или какую-то «общую» Родину? Да весь этот концерт – диверсия против Украины! Не зря патриоты жгли «Интер», жаль, что в пепел не превратили. А теперь всем дела нет? Кто Украину от Путина спасет? Надо завтра же донести «кому следует»: и про экстремалов, и про «Интер».

Чтобы собрать побольше «компромата», Олег решил досмотреть концерт до конца. Да, песни хорошие, да, поют хорошо. Но ведь это не наше, не украинское? Или наше? В зале сидят украинцы-ветераны, слушают и подпевают русским песням, с которыми воевали и победили. Рассказывают их биографии, потом ведущий рассказал о том как нашел своего деда в братской могиле в Крыму.

Вспомнился Олегу и его воевавший дед. К нему родители в детстве часто отправляли летом в село на север области. Потом, когда Олежке было лет двенадцать, старик умер. Что о нем запомнилось? Натруженные, жилистые руки, спокойный, несуетливый взгляд и эта, как бы выразиться, «основательность» что ли… Основа, «стержень» человека, знавшего ради чего и кого он воевал и работал, ради чего и кого жил.

О войне дед сам не рассказывал, так, отвечал на редкие вопросы внука (знать бы заранее, что та встреча будет последней). Да и вопросы те еще, «пацанские» деду задавал, эх, знать бы...

- Диду, а ты нимцив вбывав?

- Не знаю, може и вбывав – вси стрилялы, воны падалы, а чьи кули попадали не знаю.

- А скилькы тоби рокив було?

- Висимнадцать и потим девятнадцать. Как наши село освободили, мэнэ и других сильських хлопцив-погодкив одразу прызвалы, навчилы трохы, а потим кто в Венгрии воевал, кто в Польше, в Германии, с год мы повоювалы, но мало хто додому повернувся – на фронти, як правыло, довго нэ живуть. Пишлы, хлопче, к памъятнику.

Они с дедом пришли к дешевому гипсовому обелиску солдата перед сельским клубом. На мраморной доске под воином были выбиты десятки фамилий, последние годы жизни большинства – 44-й и 45-й.

- Ось воны, мои товарышы, тут и старши чоловикы е, хто на фронт до окупацийи пишов, чи в окупацию партызанив, но бильшисть – то мойи однолиткы. По «европах» йих могылки, а тут – памъять. Маэ буты вична памъять.

Олег вспомнил: дед сел у памятника на скамейку и стал разговаривать с одногодками. О внуке совсем позабыл, некоторым «парубкам» (видимо, близким друзьям) рассказывал про село, про родных, даже пожурил, что без них почти с одними бабами колхоз поднимали. Но подняли за «пъятыричку».

Вот и за свою «пъятиричку» тому, пять лет назад Олег был у родственников в селе, вернее, в том, что от него осталось: дороги, фермы, клуб – как после бомбежки, а людей теперь жило меньше, чем тех фамилий павших односельчан на памятнике. Хотя сам памятник сохранился, даже позолочен был, цветы свежие…

Нахлынувшие воспоминания прервало изменение в ходе концерта. Участники и зрители подняли портреты своих героев, своего «Бессмертного полка». Олег не мог вздохнуть, слезы градом катились по его щекам. Ему вдруг захотелось оказаться там, в зале с портретом своего деда, захотелось прикоснуться к родному человеку хотя бы на фотографии, захотелось быть вместе с народом - победителем, с его памятью.

Дрожащей рукой он вылил в стакан остатки виски и, поднявшись с дивана вслед за вставшим на экране залом, прошептал тост: «За Победу! За нашу Победу!»