Злодей нашего времени...

отшвырнул машинку ... вооружился бритвой … беспомощную маленькую голову
зубы сжались, глазки приобрели остренький, колючий блеск … протянул по животу рану
набросился хищно
тело вдвоём начали разрывать крючьями
сквозь стиснутые зубы ... кривой иголкой впился в дряблую кожу ... оба заволновались, как убийцы, которые спешат
лицо стало страшным ... оскалил ... откинули, как скальп.
как тигр, бросился зажимать
Нож вскочил ему в руки, как бы сам собой ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.
начал втыкать коловорот и высверливать в черепе маленькие дырочки
въелся ножницами в оболочки и их вскрыл ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.. ободрал оболочку с мозга
зверски оглянулся ... коварно кольнул где-то у сердца
зарычал ... окровавленными скользкими перчатками выдвинул серо‑жёлтый мозг из головы
Лицо у него при этом стало, как у вдохновенного разбойника.
– Некогда рассуждать тут – живёт – не живёт - всё равно помрёт
отвалился окончательно, как сытый вампир

Угадайте с трёх раз, откуда такие кошмары? Нет, нет - это не доктор Менгеле в Освенциме, а всего-лишь профессор Преображенский.

Слова взяты из четвёртой главы повести "Собачье Сердце", где описывается операция, которую проводят Преображенский и Борменталь над псом. Тем самым псом, которого профессор подобрал на улице и кормил с руки только для того, чтобы резать "ради науки". На такое способна только циничная сволочь. Точнее - очень циничная сволочь, ибо начал резать его со словами "А знаете, жалко его. Представьте, я привык к нему", а закончил фразой "Вот, чёрт возьми. Не издох. Ну, всё равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый"

Но куда интереснее другие слова, описывающие сцену, которую автор так и не написал. Я имею в виду "пропущенный" эпизод второй операции - по превращению Шарикова обратно в Шарика. Кстати, а почему "обратно"? Потому, что речь идёт о действиях профессора, который Шарикова за человека не считал, ввиду чего был категорически против получения им "этих дурацких документов".

Зачем документы "результату экспериментов"?

Именно по этому профессор пошёл на такой риск - провести вторую опасную операцию. Ведь были же другие способы избавиться от наглого квартиранта: сдать того в милицию за вооружённое нападение или собственноручно зарезать в рамках самообороны. Ведь для советской власти Шариков (в отличие от профессора) ничего особенного не представлял - поступили бы с ним по всей строгости. Зато намного проще и гораздо безопаснее. А так умри человек (плохой, но человек) Шариков на операционном столе, действия Преображенского и Борменталя пришедшие с ордером следователи уже квалифицировали бы как "убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору [с целью использования тканей покойного]" - даже по современному УК вплоть до "высшей меры". Но убить или сдать в милицию означало бы поступить с ним по-человечески. А "сверхчеловеку" понадобилось целиком и полностью доказать себе превосходство над "существом низшего порядка". Заодно и сделать вид, будто Шарикова никогда не было. Как Ф.Ф. сказал следователям: "говорить - ещё не значит быть человеком".

Здесь автор, показывает идеологию разделения людей "высшых" и "низших". Причём, даже не предвидя будущее, а вспоминая недавнее прошлое - проведённые среди "белых" годы. Как он сам относился к профессору - хорошо видно по эпитетам, процитированным мною в начале текста. А вот многочисленные рецензенты, которые вслед за Преображенским сладострастно повторяют "исходное состояние", не задумываясь о том, что "возвращать к ноге" в случае победы контрреволюции собирались их же дедов и прадедов рабоче-крестьянского происхождения.

Пёс видел страшные дела. Руки в скользких перчатках важный человек погружал в сосуд, доставал мозги, – упорный человек, настойчивый, всё чего‑то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел: "К берегам священным Нила"...

Портрет профессора Преображенского

Среди множества персонажей русской литературы есть персонаж, который так называемая «интеллигенция» считает образцом нравственности, гражданского самосознания, борьбы против угнетающей личность системы и людей «низшего уровня развития», которому должен соответствовать каждый уважающий себя человек. А тех, кто под этот образец не подходит, они высокомерно величают «шариковыми». Что могу сказать — плохо они первоисточник читали. На самом деле, Ф.Ф. Преображенский не так уж далеко ушёл от П.П. Шарикова, и претендовать может разве что на эталон подлости и двуличия.

Начнём с денег. Товарищ профессор весьма интересно рассуждает о жизни, однако бы неплохо поинтересоваться об источниках его собственного существования. Насколько честно он сам зарабатывает себе на квартиру семикомнатную? Да, я понимаю, что «считать чужие деньги неприлично», но это необходимо для полного понимания этого персонажа. Филипп Филиппович в свободное от научных изысканий время занимается частной медициной, и все его клиенты делятся на две группы, отношения с которыми отнюдь его не украшают.

С первой всё просто — это большевики из числа партийных деятелей высшего и среднего звена. Столь прекрасный симбиоз обеспечивает «товарищам» телесное здоровье, а «господину профессору» – освобождённое от любых «уплотнений» жильё высшего класса. Однако с точки зрения обычной человеческой порядочности, начиная витийствовать о политике и большевиках, профессор выглядит простым лицемером. Лично для меня всё просто — либо честная служба, либо «честная бедность». А с его интеллигентской «фигой в кармане» он становится похожим на собаку, что кусает кормящую руку.

А вот вторая группа кладёт, как выражались при царском режиме, жирный хер на весь его моральный облик. В общих чертах они были изображены ещё на первых страницах, а на следующих – прорисованы более детально. Это голодные и охочие до «красивой жизни здесь и сейчас» ворюги-чиновники, что пришли на место старым – слегка сытым и довольным. Читаем «Надоела мне моя Матрёна, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло моё времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду – всё на женское тело, на раковые шейки, на абрау дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует». Да Шариков, который решил «расписаться» – узаконить свои отношения – с приглянувшейся сотрудницей, на их фоне смотрится вполне по человечески.

Но «женское тело» требует «мужской силы», вот и идут эти «седина в бороду, бес в ребро» к профессору, который является «величиной мирового значения». Однако Михаил Афанасьевич однозначно пишет, что величие это профессор получил «благодаря мужским половым железам». Не восстановлению ясности ума, остроте зрения, силе мускулов, надёжности сердца, а конкретно «нижней голове». И профессор Преображенский на их «честно» наворованные деньги восстанавливает сношательную функцию организма да лечит трипперы.

Не слишком красивая картина получается, но других клиентов у него нет. Ведь если он только за один приём аж десять рублей берёт, явно не машинистка 9-го разряда, что за свой труд всего четыре с половиной червонца получает, пойдёт к нему свои застуженные тонкими колготками придатки лечить. Только недобитые аристократы, богемные бездельники, хапуги да их престарелые жёнушки, залетевшие или нахватавшиеся «дурных» болезней от молодых ловеласов. Не гнушается профессор и подпольными абортами, которые делает жертвам богатых педофилов («Четырнадцать, профессор… Вы понимаете, огласка погубит меня. На днях я должен получить заграничную командировку»)

Единственным нормальным пациентом («У вас боли, голубчик, возобновились?»), на фоне всех этих подонков изображён руководитель отделения «Кровавой Гэбни», который изъял написанный Шариковым донос. Повторяю, это — портрет профессора, изображённый самим Мастером. Если бы он был другим, Михаил Афанасьевич его деятельность описал бы другими словами.

источник - https://ars-el-scorpio.livejou...