Жезл (не) Грозного

Жезл Ивана Грозного, который актер Николай Черкасов сурово сжимает в фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный» (1945), вряд ли мог принадлежать этому царю.

Потому что визуальный прототип этого бутафорского предмета — жезл царя Алексея Михайловича.

Сделанный в Константинополе (да, это название сосуществовало в Османской империи со Стамбулом и имело вполне официальный статус в международных отношениях) в середине XVII века. То есть почти через век после смерти Ивана IV Грозного.

Если на плакате жезл изображен в упрощенном варианте, с гладким золотым навершием, украшенным всего парой камней, то в самом фильме он усыпан «драгоценными камнями». Как и оригинальный жезл, сверкающий изумрудами и рубинами — типичное сочетание для османского искусства того времени.

И, конечно, в обоих вариантах жезл сохраняет узнаваемую форму навершия в виде геральдической лилии, символа власти.

Сам жезл Алексея Михайловича оброс легендами еще в первой половине XIX века, в эпоху романтизма. В путеводителях по Оружейной палате этого периода его связывали с именем Василия Дмитриевича (1371-1425), великого князя московского и владимирского, старшего сына Дмитрия Донского.

Например, Павел Петрович Свиньин в своем путеводителе заявлял, что «жезл сей прислан в дар великому князю Василью Дмитриевичу от греческого императора Эмануила Палеолога по случаю бракосочетания великой княгини Анны с царевичем Иоанном, сыном Эмануиловым» (то есть сыном византийского императора Мануила II Палеолога).

Вообще Свиньин, при искренней увлеченности историей, был известен как неудержимый фантазер. Он даже стал героем сатирической сказки Александра Сергеевича Пушкина «Маленький лжец» - "Павлуша был опрятный, добрый, прилежный мальчик, но имел большой порок. Он не мог сказать трех слов, чтоб не солгать. Папенька его в его именины подарил ему деревянную лошадку. Павлуша уверял, что эта лошадка принадлежала Карлу XII и была та самая, на которой он ускакал из Полтавского сражения. Павлуша уверял, что в доме его родителей находится поваренок-астроном, форрейтор-историк и что птичник Прошка сочиняет стихи лучше Ломоносова. Сначала все товарищи ему верили, но скоро догадались, и никто не хотел ему верить даже тогда, когда случалось ему сказать и правду". Однако версия прижилась, ее повторяли такие авторы, как Евреинов, Романчиков, Снегирев.

Подпись, сообщавшая о «жезле золотом, приписываемом В.К. Василию Дмитриевичу», красовалась и под оригинальным рисунком Федора Григорьевича Солнцева, запечатлевшего экспонаты Оружейной палаты в 1830-е годы на удивительно точных и детальных акварелях. Правда, уже в «Древностях Российского государства» 1849–1853 годов Вельтман связывает жезл с правлением царя Алексея Михайловича — как можно видеть, в подписи к литографии из «Древностей» жезл просто назван «властелинским», без упоминания Василия Дмитриевича.

Получается, если Сергею Эйзенштейну или его консультантам вдруг попали в руки путеводители первой половины XIX века, то жезл могли с чистым сердцем вручить Ивану Грозному. Ведь он жил гораздо позже Василия Дмитриевича. Хотя, конечно, в реальности создатели фильма спокойно смешивали в нем черты предметов из разных эпох.

Ну а посох как таковой у Ивана Грозного, конечно, мог быть — просто с другим навершием и не украшенный в стиле, характерном для XVII века. В записках иностранцев о Русском государстве XVI века много упоминаний того, что Иван IV, восседая на троне, держал длинный посох (иногда они называют его жезлом или тростью), а Штаден утверждал, что «все князья, бояре и дьяки и в приказах, и в церкви постоянно имели при себе посохи». Сохранились и ранние посохи великих князей, еще XV века.

https://dzen.ru/a/ZxAAQ5T0jgwK...

От Баламута - это именно тот Свиньин который впервые, в своем журнале "Отечественные записки" написал про Кулибина. И миф этот до сих пор повторяют с придыханием всевозможные историки. Ещё историк Свербеев говорил про него, что "Свиньин увлекался исторической беллетристикой, и для каждой книжки своего журнала создавал какого-нибудь русского гения-самоучку, вся примечательность которого состояла в том, что он сам по себе собственным трудом доходил до решения задач, давно уже известных и одним им только неведомых."