О Тиссулькой принцессе

Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.

А.С. Пушкин

1968 год: Первый намёк

Яков Ремизов, шахтёр с двадцатилетним стажем, любил вести дневники. Он записывал в них всё — от своих ежедневных рутинных переживаний до странных баек, которые гуляли среди бригадиров и забойщиков. Местом его службы была небольшая угольная шахта неподалёку от села Ржавчик в Кемеровской области. Тогда никто всерьёз не задумывался о фольклоре этих мест: люди шли на смену, делали работу и возвращались домой к семьям. Но именно в одном из дневников Ремизова нашлись те загадочные страницы, которые спустя полвека переполошат умы исследователей-любителей.

Именно записи Ремизова помогли пролить свет на то, что случилось более полувека назад.

В 2024 году, когда всё уже дышало цифровыми технологиями, Алексею Данилову, любителю всего паранормального, довелось наткнуться на странное объявление на сайте-ярмарке редкостей и артефактов под названием «МистериумМаркет». Там продавалась потрёпанная тетрадь в клеёнчатой обложке. Продавец, скрывавшийся под ником StrangeMiner64, утверждал, что это «дневник советского шахтёра, описывающий находку саркофага с девушкой». Цена была относительно невелика, а он давно интересовался любопытными легендами и конечно же, слышал о таинственном саркофаге, который якобы был найдёт в шахте. Он оформил заказ, даже не особо вчитываясь в детали, — просто почувствовал, что за этой покупкой что-то стоит.

Дальше со слов Алексея.

"Когда ко мне домой доставили эту тетрадь, я ожидал увидеть забавную подделку, максимум — пару фотографий с чьим-то костюмом или советские байки из разряда «Космопоиск и НЛО». Но, открыв дневник, обнаружил тщательно выведенные строчки. Страницы датировались с начала 1968 года, шли хаотично, словно Яков делал записи в те моменты, когда ему выдавалась свободная минута. На обложке значились его имя и номер личного жетона шахтёра."

Записи из прошлого

Самый пугающий и в то же время захватывающий эпизод в дневнике был отмечен осенью 1969-го. В нескольких десятках строк Ремизов описывал нечто, что они вместе с несколькими товарищами по смене обнаружили в самом глубоком забое. Под слоем породы скрывался странного вида саркофаг, в котором лежала девушка, погружённая в розово-голубоватую жидкость. Шахтёр подчёркивал, что вид у девушки был будто живой: ни единого признака тления или мумификации.

«Мы все влюбились в неё, но никто не решался подойти и что-то сделать. Решено было вызвать специалистов».

Там же говорилось о маленьких тоннелях или проходах — настоящих «человеческих кротовин», как выразился Ремизов. Они были слишком узкими, чтобы туда пролез человек. Яков не мог объяснить, для чего они были вырыты и кем.

«Саркофаг вытащили наверх ребята из научного центра, все смотрели, ошалев. Кто-то позвонил начальству,» — писал Ремизов. «Потом приказали быстро увозить, сказали, ничего никому не рассказывать, дескать, это секретное. Но разговоров было много. Все чувствовали, что нас заставили молчать о чём-то очень необычном.»

Тогда казалось, история закончилась, а всё увиденное постепенно стало превращаться в туманное воспоминание. Шахтёры жалели о том, что саркофаг куда-то увезли. А вдруг она могла простудиться. Её в шутку назвали Афродитой, пролежавшей в заточении тысячелетия. А что, если это и была она?

Звонок от анонима

Вдобавок к дневнику прилагалась старая фотокарточка или её копия: размытая, чёрно-белая, на которой трудно было разобрать детали. Фото явно было сделано наспех.

Уже через неделю после покупки дневника со мной связался аноним, писавший в личные сообщения того же сайта «МистериумМаркет». Он утверждал, что знает о «Тисульской принцессе», как окрестили эту девушку, и может поделиться информацией, если я готов выехать в Кемеровскую область. Предложение показалось сумасшедшим, но я чувствовал: что-то меня неудержимо тянет к этой истории. Договорились встретиться на месте. Я оставил все дела и вылетел в Кемерово, а оттуда на машине добрался до района села Ржавчик, упомянутого в дневнике. 

Местные смотрели на меня с недоверием. Кто-то вообще не слышал о «принцессе», кто-то отмахивался:

«Да всё это байки, мы тут с детства живём, ничего такого не знаем».

Однако один пожилой мужчина, сидевший у калитки, покуривая самокрутку, глухо пробормотал:

«Искал уже один тут умник вроде тебя, да только больно далеко зашёл. Сгинул парень. Недобрая это история».

Я расспрашивал о шахте. Её, как оказалось, давно затопило, некоторые проходы завалили ещё в советское время. Туда водили экскурсии лишь в конце 80-х, потом шахту признали аварийной, и официального доступа к ней не было. Но лесные тропы никто не отменял. Я не выдержал и решил сам осмотреть шахты до встречи с таинственным гостем. Сдержанный и сухой проводник, с которым я договорился заранее, привёл меня к заброшенным постройкам. Вход в штрек выглядел как чёрная пасть забытого зверя. Ощущение было такое, будто тьма сама тянет к себе и зовёт куда-то в глубину. Но в повисшем безмолвии я чувствовал и странное присутствие чего-то чуждого. Спустившись осторожно по осыпающимся ступеням, мы попали в низкий коридор. С потолка капала вода, по стенам бежали ржавые потёки, а воздух был наполнен спёртым запахом затхлости. Доски настила скрипели под ногами. Спустя полчаса мы вышли к развилке, где шахта уходила в два разных направления.

Проводник пожал плечами: «Дальше не пойду. Там всё может рухнуть в любой момент. Можешь сам рискнуть, я тебя у входа подожду».

Мне пришлось идти одному. Я включил фонарь и увидел, что стены шахты начинают меняться — появляются странные, будто выдолбленные каналы. Они словно тянулись к какому-то центру, свиваясь подобно паутине. Стоило приблизиться, как я поймал себя на мысли, что эти ходы могли быть вырыты не людьми и не техникой, а чем-то, что способно делать это с проворством насекомых.

Дневник Ремизова снова и снова крутился в голове. Там говорилось, что после того, как первый саркофаг нашли в 1969 году, через несколько месяцев обнаружили ещё 6 или 7 подобных, но они были вроде как пустыми и не прозрачными как первый. Затем шахту то затапливало, то заваливало. Артефакты либо увозили в неизвестном направлении, либо бросали на произвол судьбы, потому что что-то вытащить из завала было невозможным. Официальная наука не поверила в сенсацию: «недоказуемо», «неблагонадёжные источники», «бурная фантазия шахтёров». История начала забываться.

Мне захотелось убедиться, есть ли в этих старых ходах следы каких-то особых помещений. Шагнув в левый тоннель, я обнаружил заложенный завал — огромные глыбы породы. Ощупывая их, заметил, что камни выглядят оплавленными, словно на них воздействовали высокой температурой. Это было странно: простой обвал оставляет обычно груды осколков, а не подобие застывшей лавы. Свет фонаря скользнул по непонятному металлическому ободку, выглядывающему из-под камней. Я потянул за него, и внезапно с грохотом сорвался небольшой валун, открыв узкую щель, сквозь которую что-то поблёскивало. Я посветил внутрь и обомлел: там действительно виднелся фрагмент контейнера или саркофага, точно такого, как на плёнке из дневника. Сквозь мутное стекло я разглядел жидкость розово-голубоватого оттенка, которая вытекла из артефакта. Время было невластно над этой субстанцией, казалось она могла хранится миллионы лет как нефть.
Запах был резкий, химический, но вместе с тем почему-то приятный, как морозный воздух зимним утром. Я попытался разглядеть, что лежит внутри, но из-за искажённого стекла виднелись лишь смутные очертания. Волны дрожи прошли по моей спине — а вдруг там действительно тело какого-то древнего человека, сохранённое в каком-то неизвестном бальзамирующем растворе?
К сожалению пролазить было всё сложнее и сложнее. Всё вмиг могло рухнуть прямо на меня. Я не мог пролезть в проём с артефактом.

На миг мне почудилось, что я слышу звонкие отголоски далёких голосов: будто кто-то в белых халатах спорит о важности находки, а рядом стоит обеспокоенный Ремизов, которому велят молчать. И над всем этим витает ощущение чего-то непостижимого, что неуклонно выскальзывает из нашего понимания, как ртуть. Немного погодя я опомнился и решил, что нужно сфотографировать всё, что вижу. Но стоило мне вытащить смартфон, как у меня резко потемнело в глазах. Казалось, шахта задрожала, мелкие камни посыпались с потолка. Я услышал стук собственного сердца в висках. Это длилось несколько секунд — а может, и минут. Когда я снова смог глотнуть воздуха, зажатый в руке телефон молчал, как севший камень.

Пришлось выбираться наружу. Проводник ждал меня у входа, постукивая ногой по земле. «У тебя лицо белее мела, — бросил он. — Что случилось?» Я лишь тряхнул головой: «Потом… всё потом расскажу».

В дальней дороге к гостинице я не мог отделаться от мысли, что прикоснулся к чему-то запретному, несообразному человеческой логике. Это не просто «Тисульская принцесса», это ключ к другой главе истории, которую мы не в состоянии принять. Возможно, там, под завалами, спрятано больше саркофагов, больше тел, погружённых в странную смесь. И таинственные узкие тоннели могут нести в себе намёки на неизвестную технологию или даже чужеродную форму жизни.

Теперь оставалась встреча с таинственным гостем с форума, который должен был приехать сюда через 2 дня. Интересно, что он расскажет? Я встретился с Евгением Ростопчиным в указанное время. Оказывается, он уже 15 лет изучает этот феномен. Жидкость в заброшенных шахтах тоже находил, а вот куски саркофага нет.

«Эх, жаль, что там всё завалило. Мы бы его вытащили и наконец-то узнали технологии этого древнего бальзамирования».

Растопчин поведал, что в конце 90-х некий ученый научного центра рассказывал ему, что участвовал при осмотре саркофага с девушкой. За непробиваемой прозрачной крышкой лежала невиданной красоты девушка. Главная особенность - высокий рост в районе 2,5 метров и безупречно белая кожа. Вскрыть тогда не разрешили и через сутки находку увезли в неизвестным направлении. 

Это чуть ли не единственное доказательство того, что на нашей планете жила ещё одна цивилизация задолго до появления кроманьонцев (то есть нас) 180 тысяч лет назад. Может быть, этой цивилизации больше миллиона лет, а может, они и вовсе не с Земли. Гадать можно бесконечно, но в летописях древнегреческих историков упоминались то ли люди, то ли боги, которые были безумно красивы и под 3 метра роста. То есть они фактически могли существовать и у истоков нашей цивилизации, а может быть даже способствовать нашему развитию. Любое мало-мальское доказательство умалчивалось как будто кто-то не хочет знать, что появление человека далеко не такое как пишут ученые и богословы. Есть какой-то третий вариант.

Мне казалось, что всё зашло в тупик. И тут на «МистериумМаркете» появилось новое объявление: кто-то продавал кусок металлического кольца, якобы «элемента саркофага Тиссульской принцессы». Продавец звал себя MinerLegacy, и описание совпадало с тем, что я видел в шахте. Цена кусалась, но я знал: это мой единственный шанс хоть что-то доказать. К сожалению, уже через час объявление пропало.

Однажды, листая последние страницы дневника Якова Ремизова, я обнаружил короткую запись:

«Сказали молчать. Но не могу, сердце не даёт покоя. Может, когда-нибудь люди узнают правду о тех, кто спит в жидкости. Никто не верит, а я видел её лицо — оно было словно живое, будто дышала. И эти тоннели — точно не людьми сделаны…»

Теперь и я знаю: под землёй, в глубине, хранится что-то неподвластное нашему пониманию. Тихо плещется розово-голубоватая субстанция, в ней покоятся люди, чьё происхождение неизвестно. И, возможно, древние тоннели ведут не только в недра шахты, но и вглубь истории, гораздо более древней, чем мы можем представить.

И каждый раз, когда я слышу новость о новых археологических находках или странных легендах, я помню: кое-где, среди сырости и мрака, остаются ещё саркофаги, что не открывали взгляду ни одной современной науке. «Тисульская принцесса» — лишь вершина айсберга. Остальное скрывается за завалами породы и молчанием тех, кто побоялся заглянуть глубже.

https://dzen.ru/a/Z3jrzct2VE84...

Ну а вот статья с - https://4stor.ru/strashno-inte...

Хрустальный гроб: фольклорно-этнографические истоки

Всем известна эта возвышенно-печальная картина: в горной пещере, подвешенный на чугунных цепях к шести столбам, колышется хрустальный гроб, и в нем неподвижно покоится красивейшая девушка в мире.

В своей «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» Пушкин почти ничего не выдумал — он использовал мотивы фольклора, главным образом русской сказки, записанной им в Михайловском со слов Арины Родионовны. Конец записи Пушкина таков: «Мачеха ее приходит в лес под видом нищенки — собаки ходят на цепях и не подпускают ее. Она дарит царевне рубашку, которую та, надев, умирает. Братья хоронят ее в гробнице, натянутой золотыми цепями к двум соснам. Царевич влюбляется в ее труп и проч.» Это широко известная сказка «Волшебное зеркальце» (или «Мертвая царевна»). Целый ряд ее вариантов приведен в классическом сборнике А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», но варианты этого сюжета есть и в других сборниках. Так, например, «Великорусские сказки в записях И. А. Худякова» содержат сказку «Падчерица» — вариант «Мертвой царевны». Там красавица надела рубашку и «упала мертвая». Разбойники, ее названные братья, хоронят ее в хрустальном гробу, привязанном серебряными цепями к дубу в лесу. «Подвесили гроб на дуб, прикрепили довольно крепко, чтобы ветром не снесло», детализирует рассказчик, от которого И. А. Худяков записал эту сказку в рязанской деревне Жолчино. И во всех вариантах — хрустальный гроб, чаще всего подвешенный на деревьях. В гробу — мертвая, но нетленная красавица: кажется, будто она спит. Влюбленному юноше удается ее пробудить от долгого сна, вырвать у смерти. Смысл сюжета — торжество любви над смертью.

Сюжет этой истории известен многим народам, оригинально обработан в «Тысяче и одной ночи», в «Пентамероне» Джамбатисты Базиле, в драме Шекспира «Цимбэлин». Огромную популярность . снискала немецкая версия — «Белоснежка и семь гномов», немецкая Шнеевиттхен (Белоснежка) сюжетно синонимична невинно гонимой падчерице русских сказок. В сказках этого типа отразились древние обычаи человечества, в частности погребальные обряды.

Со времен верхнего палеолита погребения носят следы определенного ритуала. Эти обряды определялись суеверным страхом перед умершим и в то же время заботой продлить его жизнь после смерти, сохраняя его тело. Собственно сама смерть мыслилась как особая форма жизни. Вера в то, что душа усопшего будет жить, пока сохраняется тело, породила обычаи консервации трупа; была разработана техника предохранения трупов от разложения. Кроме того, люди стремились, чтобы покойник сохранял жизнеподобный вид, или заменяли (совмещали) консервацию покойников созданием их портретных изображений (погребальных масок, надгробных статуй и т.д.). Разумеется, последнее относится к более развитым культурам. Аборигены Австралии высушивали трупы умерших. Мумификация трупов наивысшего развития достигла в древнем Египте, но существовала также в Эфиопии, в Пальмире, на Канарских островах, у перуанских инков, в доколумбовской Мексике и т.д.

Геродот в своей «Истории» описал погребальный обычай кушитов (жителей Эфиопии) в VI в. до н.э.: «Сначала тело покойника высушивают по египетскому способу или как-нибудь иначе. Затем его покрывают гипсом и со всех сторон разрисовывают красками, так что мумия по возможности правильно передает черты умершего. Наконец, мумию помещают в полый столб из прозрачного камня… Находящаяся внутри столба мумия ясно видна, но не распространяет дурного запаха и вообще не производит отталкивающего впечатления. При этом мумия выглядит совершенно похожей на покойника. Целый год родные покойника держат этот столб в доме, предлагают ему долю при каждом угощении и приносят жертвы. Затем столб с мумией увозят и ставят за городом». В этом описании особенно любопытна художественная имитация жизни, «гримировка» мумии. У египтян эта тенденция еще более усилилась: мумию фараона заключали в портретный саркофаг; на нем было нарисовано лицо покойника с открытыми глазами (иногда саркофаг имел золотую маску с лицом фараона). В более скромных египетских погребениях в гробу против глаз мумии проделывали два отверстия, чтобы покойник мог видеть солнце. В Вавилоне, в отличие от Египта, предпочитали близость покойника и сохранение его собственного вида, а не художественную имитацию. «Покойников вавилоняне погребают в меду», писал Геродот. На деле же в Вавилоне тела умерших пропитывались полупрозрачной ароматической смолой (бальзамом) или обмазывались воском. Бальзам был похож на густой мед, воск получают вместе с медом; из смешения этих образов возникло представление о «погребении в меду».

Через столетие после смерти Геродота македонские фаланги разрушили Персидское царство. Александр сделал Вавилон столицей своей огромной державы ... В 323 г. до н.э. величайший завоеватель древности умер. Тело его было поручено заботам египетских и халдейских бальзамировщиков, которые «очистили тело, наполнили его благовониями и положили на золотое ложе» ... Птоломей, ...перевез его в золотом гробу к себе а Египет. Сначала оно находилось в Мемфисе, а через несколько лет Птоломей перевез его в Александрию. Восточная часть этой молодой столицы называлась Брухейон. Исключительное место там занимала Сома; — усыпальница Александра, который лежал здесь в хрустальном гробу, доступный непосредственному обозрению.

...В I веке до н.э., в смутах, сопровождавших крушение Римской республики, возвысился идумейский авантюрист Ирод, друг Октавиана Августа, римский сенат объявил его царем Иудеи. Народ этой страны ненавидел Ирода, и пытаясь сделать свою власть несколько более приемлемой для иудеев, Ирод ввел в свой гарем красавицу Мариамну, принадлежавшую к угасшему царскому роду Асмонеев. Ее в стране признавали законной царицей. Но преимущество крови стало причиной и ее гибели. Во время одного политического кризиса Ирод произвел чистку в собственном семействе и ликвидировал большинство своих жен и детей как потенциальных кандидатов на трон. Одной из первых жертв пала Мариамна. Поскольку Ирод любил ее, он не стал хоронить ее в пещерном склепе по обычному иудейскому обряду, а положил в гранитную раку и «залил медом». Тело Мариамны сохранялось нетленным, ее можно было видеть, и вдовец приходил поплакать над ней. Иллюзионное сохранение покойников широко распространилось в Римской империи, хотя, конечно, ограничивалось только высшими слоями общества. В то же время оно не подобало высоким должностным лицам — римское трупосожжение было для них обязательным.

И, однако, интересующий нас обычай проник в Рим, доказательство чего потрясло Европу через четырнадцать веков.

В понтификат римского папы Иннокентия VIII (1484–1492) на Аппиевой дороге, близ знаменитой круглой гробницы Цецилии Металлы, ломбардские землекопы наткнулись во время каких-то работ на древнеримский саркофаг. Примчавшись к месту находки, римские гуманисты прочли на саркофаге надпись: «Юлия, дочь Клавдия». Внутри обнаружили покрытый воском труп девушки лет пятнадцати, как будто спящей. Пораженным римлянам казалось, что она дышит, что на щеках ее сохранился румянец жизни: в таком великолепном состоянии был труп. Несметная толпа не отходила от гроба, восхищаясь ее красотой и сохранностью. Папский хронист Инфессура утверждает, что на нее приезжали посмотреть люди из далеких стран.

Папе Иннокентию VIII донесли, что народ поклоняется мертвой язычнице. Папа испугался и приказал ночью, тайно, похоронить девушку у Пинчианских ворот Рима. Об этом случае очень много рассказывали в Европе. Не исключено, что история с открытием тела Юлии, дочери Клавдия, каким-то образом повлияла на судьбы сказочного сюжета о Белоснежке (Мертвой царевне). Но в славянской версии сюжета традиция иллюзионного сохранения усопших слилась с отражением иного, более архаического обряда — так называемого «воздушного погребения». Некоторые народы Сибири и монголоязычные племена оставляли покойников на деревьях, специальных помостах и т.д. Этот обычай имел целью быстрое уничтожение трупов птицами. Этот обычай еще в древности был известен и индоевропейским народам. Его заимствовали древние персы; в созданной ими зороастрийской религии воздушное погребение постепенно сделалось единственным и сохранилось до наших дней в виде знаменитых «башен молчания». Последователи Зороастра считали такой способ захоронения «осквернением земли», а трупосожжение — «осквернением огня»: они оставляли трупы под открытым небом на растерзание зверям и птицам. ...Такая традиция вполне понятна: ведь птицы считались представителями небесного царства. Стремясь к символическому вознесению покойников, многие народы, практиковавшие «воздушное погребение», стали помечать трупы на деревья, возвышения, помосты, башни, делая их доступными только для птиц. Этот обычай и был канонизирован зороастризмом.

Погребальные обычаи древних славян отличались большим разнообразием. В частности, для некоторых славянских народов было характерно вторичное захоронение, при котором погребение часто служит предварительным этапом. Во всяком случае, о восточнославянском фольклоре «встретились» два противоположных погребальных обряда: иллюзионная консервация трупов, о которой славяне могли узнать от греков и которая была свойственна высокоразвитым цивилизациям Передней Азии, Египта, Рима, и более архаическое погребение на деревьях, типичное для Сибири, Австралии и Северной Америки Из слияния этих двух традиций в сказочном сюжете возник мотив хрустального гроба, прикрепленного золотыми или серебряными цепями к двум соснам, дубу и т.д.

Сам же сюжет имеет древнее мифологическое происхождение. В двух песнях Старшей Эдды повествуется о том, как Сигурд избавил от ниспосланного Одином сна прекрасную валькирию, которая в одной песне носит имя Сигрдриза, в другой — Брюнхильд. Могучий Один за непослушание усыпил свою дочь на вершине холма, окружив ее огненным кольцом, с тем, что только отважный герой, который решится перепрыгнуть через это кольцо, разбудит ее и сделает ее своей женой. Сигурд разбудил Брюнхильд от магического сна и обручился с ней, но потом забыл ее ради Гудрун. Как известно, все это очень плохо кончилось.

Сказка сохраняет мотив магического сна и мотив жениха-избавителя, но сама причина сна иная: колдовство мачехи-ведьмы, преследующей царевну (Белоснежку). Как и положено, сказка завершается счастливым финалом. Пушкин несколько отступил от записанного им варианта русской сказки: в его сказочной поэме гроб подвешен внутри пещеры. Но великий поэт ни на йоту не отступил от самого главного в сказке: от ее жизнеутверждающего финала. ...Древние народы, практиковавшие консервацию трупов, первоначально, по-видимому, верили в возможность возвращения усопших к жизни. В их понимании жизнь и смерть были не столь строго разграничены, как в нашем сознании. Поддержанию жизни в покойнике служило и «кормление» его, иногда в течение года, но обычно сорок дней (у древних германцев — тридцать). Подобные представления не чужды и античной Греции, что хорошо видно в «Одиссее»: немые души Аида, напоенные свежей, горячей кровью жертвенного барана, на какое-то время обретают способность говорить. Это их «частичное воскресение».

Мы и по сей день испытываем странное удовлетворение, читая эпизод «пробуждения» мертвой царевны — все равно, в «Белоснежке», в сказках или у Пушкина. И это не только эстетическое удовольствие: гораздо большее значение имеет то, что мы и сегодня неосознанно мечтаем о реальной победе над смертью.

КАК ГОВОРЯТ В НАРОДЕ: НЕТ ДЫМА БЕЗ ОГНЯ. 

Возможно так называемые "байки" о "Тиссулькой принцессе", совсем не "байки". И правду мы навряд-ли узнаем, ведь ни одна тайна на свете, так тщательно не скрывается, как тайна нашего прошлого.