В начале 1569 г. немногочисленный литовский отряд при загадочных обстоятельствах захватил важный опорный пункт обороны на Северо-Западе - Изборскую крепость. Глухой ночью изменник стрелецкий голова Тимофей Тетерин, переодевшись в опричную одежду, велел страже открыть ворота Изборска. Воеводе Михаилу Морозову понадобилось полторы недели, чтобы принудить литовский гарнизон к сдаче.
В Изборск прибыли опричные судьи. Они казнили нескольких приказных, а также двух псковичей как сообщников Тетерина. Следствием этого были репрессии против псковичей и новгородцев в марте 1569 года. Едва завершив расследование изборской измены, царь велел провести выселение всех неблагонадежных лиц из Пскова и Новгорода. Согласно летописям, власти выселили 500 семей из Пскова и 150 семей из Новгорода.
Позже Ивану Грозному об измене в Великом Новгороде. Сообщалось, что новгородцы послали гонцов к польскому королю, дабы перейти под его власть. Письмо об этой измене нашли в Новгороде и послали царю. Документы времени Грозного позволяют уточнить историю об этом.
Согласно архивной описи 70-х годов XVI в., в царском архиве хранилась отписка «из Новагорода от дьяков Андрея Безсонова да от Кузьмы Румянцева о польской памяти». Дьяки А. Безносов и К. Румянцев возглавляли новгородскую приказную администрацию в 1568—1569 годах. «Польская память», найденная в Новгороде, стала в глазах опричников главной уликой против новгородских властей.
Не позднее лета 1569 г. царь замыслил поход на Псков и Новгород. Об этом решении знали несколько доверенных советников. С самого начала новгородское дело окружено было глубокой тайной. Опричная дума приняла окончательное решение о походе в декабре 1569 г. Царь созвал в Александровской слободе все опричное воинство и объявил ему весть о «великой измене» новгородцев. Не мешкая войска двинулись к Новгороду.
Опричные отряды двинулись к Новгороду через Клин, Тверь, Торжок и Бежецкую пятину. Путь опричной армии, сопровождавшийся казнями, запечатлен в документальных записях составленном по указанию царя Ивана Грозного Синодика опальных: «На заказе от Москвы 6 человек. В Клине Иона каменщик», за исключением Ионы опричники не тронули население Клина и приступили к массовым казням уже после вступления в Тверскую землю.
Подойдя к Твери, опричная армия обложила город со всех сторон. Царь и его свита расположились в окрестностях города, в том самом Отроче монастыре, где томился в заточении бывший митрополит Филипп Колычев, там он и был задушен Малютой Скуратовым. В первые дни (включая день убийства Филиппа 23 декабря) опричники грабили архиепископский дом и монастыри, еще два дня (в пределах 24—26 декабря) они отдыхали. Затем разгромили посад, опричники грабили торговые склады и амбары, врывались в дома посадских людей, рубили окна и двери, били домашнюю утварь и не позднее 26—27 декабря двинулись в Новгород.
Основными жертвами опричной резни в Тверской земле стали не тверичи, а находившиеся в Тверской земле опальные псковичи и их домочадцы. С весны 1569 года обозы с переселенцами потянулись из Пскова на восток. В селе Медне под Тверью опричники перебили 190 псковичей включая жен и детей еще 30 псковичей было казнено в Торжке.
Заодно с псковичами опричники казнили пленных литвинов, содержащихся в тюрьмах и живших на посаде в Твери и Торжке. По данным немца бывшего в то время на русской службе Альберта Шлихтинга в этих городах опричники перебили 500 полочан, выселенных из Полоцка после завоевания города русскими, а также пленных ливонских немцев и татар. Видимо, царь подозревал, что литовские пленники могли быть соучастниками новгородского заговора в пользу Литвы.
Погромив Тверь и Торжок, где, согласно Синодику, были казнены 13 человек, опричники двинулись через Бежецкую пятину к Новгороду. В синодике опальных список казненных там лиц озаглавлен: «Бежецкия пятины», где указаны имена 4 помещиков.
Передовые опричные отряды подошли к Новгороду 2 января и сразу же оцепили город крепкими заставами, «дабы ни един человек из града не убежал». Первым делом опричники взялись за богатое новгородское духовенство. Они заняли монастыри и опечатали казну в монастырях и церковных приходах города. Одновременно арестовали несколько сот игуменов, соборных старцев и попов и роздали их приставам из местных дворян со строжайшим приказом держать их «крепко во узах железных».
Спустя четыре дня в окрестности Новгорода прибыл царь Иван, остановившийся лагерем в монастыре на Городище. Его сопровождала личная охрана — 1500 опричных стрельцов и многочисленные опричные дворяне. В воскресенье, 8 января, царь отправился в Софийский собор к обедне. На волховском мосту его торжественно встретили с крестами и иконами архиепископ Пимен и прочие духовные чины.
Встреча на мосту кончилась неслыханным скандалом. Грозный отказался принять благословение и перед всем народом громогласно заявил об измене. Архиепископ, заявил он, «зломыслием своим и с своими старцы и единомысленники» хотят его «отчину» Великий Новгород «предати инопленником, королю польскому Жигимонту Августу».
Несмотря на общее замешательство, царь велел Пимену служить последнюю обедню. Как видно, он был слишком благочестив, чтобы пропустить богослужение в день Крещения. После обедни Пимен пригласил царя в архиепископские палаты «хлеба ясти». На обеде присутствовали настоятели крупнейших новгородских монастырей. Невеселый пир быстро закончился, Грозный велел страже схватить Пимена и его бояр, в городе прошли повальные аресты.
Начался суд в царском лагере на Городище. Дознание велось с применением пыток. После длительных допросов были «изобличены» в измене главные новгородские заговорщики — боярин Данилов, Пимен, новгородские дьяки и дворяне. Подробный список изменников фигурирует в архивной описи новгородского судного дела: «Из изменного дела…на ноугородцкого архиепискупа на Пимена, и на новгородцких дияков, и на подьячих, и на гостей, и на владычных приказных, и на детей боярских, и на подьячих».
Как видим опричники обвинили в измене не все новгородское дворянство. Главными обвиняемыми оказались, во-первых, приказная администрация Новгорода и, во вторых, архиепископ Пимен с его дворянами и приказными. Престарелый пастырь, почти тридцать лет возглавлявший новгородскую церковь, покинул город, крепко привязанный к лошади, держа в руках то ли волынку, то ли гусли. Лишённый сана Пимен был сослан в Никольский Веневский монастырь под Тулой, где скончался в 1571 г.
Суд над главными новгородскими «заговорщиками» в царском лагере на Городище явился центральным эпизодом всего новгородского похода. Опричные следователи и судьи действовали ускоренными методами, но и при этом они не могли допросить, подвергнуть пыткам, провести очные ставки, записать показания и, наконец, казнить несколько сот людей за короткое время. Вероятнее всего, суд на Городище продолжался три-четыре недели и завершился в конце января.
По иронии судьбы имя главнейшего из новгородских «заговорщиков» могло кануть в в Лету. Из всех современников Грозного один Шлихтинг ненароком обмолвился о нем. Но рассказ его не слишком ясен. Вкратце он сводится к следующему. У некоего Василия Дмитриевича (фамилии его Шлихтинг не знал) служили литовские пленники-пушкари. Они пытались бежать на родину, но были пойманы и показали, что бежали с ведома господина. Опричники вздернули на дыбу Василия Дмитриевича, и тот повинился в измене в пользу польского короля. Царь велел казнить боярина.
Русские документы позволяют установить имя боярина и обстоятельства заговора. В описи царского архива 70-х годов XVI в. упомянут подлинный архивный документ - отписка «ко государю в Васильеве деле Дмитриева о пушкарях о беглых о Мишках».
Из отписки царь впервые узнал о поимке беглых пушкарей — слуг боярина Василия Дмитриевича Данилова. Слуги Данилова — беглый литовский пленник Максим (в русской транскрипции «пушкарь Мишка») и Роп немчин, упомянутые в Синодике, дали показания против боярина, но сами разделили участь своей жертвы. Кроме Василия Данилова было казнено еще несколько бояр: Григорий Волынский, князь Андрей Бычков-Ростовский, Василий Бутурлин.
Глава заговора боярин Данилов, Г. Вороной-Волынский и В, Бутурлин принадлежали к тому кругу старомосковского боярства, который был тесно связан с высшей приказной бюрократией. Но подавляющая часть участников новгородского изменного дела принадлежала не к знати, а к среднему и низшему слою провинциального дворянства.
Тщательный анализ источников опровергает традиционное представление, согласно которому разгром новгородского посада длился пять-шесть недель. В действительности первые четыре недели царь занят был судом на Городище. Примерно неделю он ездил по монастырям, изымая церковные сокровища, и лишь за несколько дней до отъезда из Новгорода велел разгромить посад. Погром новгородских посадов и земель длился, по-видимому, несколько дней. 13 февраля царь вызвал в свой лагерь представителей новгородского посада «из всякой улицы по человеку» и объявил им прощение.
Из Новгорода опричная армия двинулась на Псков. Не позднее 19—20 февраля царь прибыл в Никольский монастырь на Любятине. Псковские дворяне и приказные пострадали в меньшей мере, чем новгородские. По синодику, опричники казнили здесь до 30—40 детей боярских, двух городовых приказчиков и одного подьячего.
Самым надежным источником для определения масштабов жертв "Новгородского погрома" остается синодик опальных, составленный на основе подлинных документов опричного архива. В текст синодика включено донесение Малюты Скуратова о казни 1505 безымянных опальных. Скуратов занимал особое место в опричной иерархии. Он руководил сыскным ведомством, расследовавшим заговоры и проводившим казни. Представленная им «сказка» и была отчетом этого ведомства.
По окончании экспедиции он составил следующий отчет о произведенных им казнях: «По Малютине скаске в ноугородцкой посылке Малюта отделал 1490 человек, ис пищалей отделано 15 человек». По свидетельству Шлихтинга, в тюрьме в Торжке сидело 19 пленных татар. Малюта явился в тюрьму и велел рубить им головы. Татары оказали отчаянное сопротивление и ранили ножом самого Скуратова. Опричники вызвали на помощь стрельцов, которые издали перестреляли оставшихся в живых 15 пленников.
В «сказке» Малюты этот эпизод отмечен в виде записи: «ис пищалей отделано 15 человек». Будучи тяжело ранен, Скуратов не мог дальше руководить экзекуциями. Следовательно, его отчет касался начального этапа экспедиции, на пространстве от Москвы до Торжка.
Государев разгром Новгорода сопровождался избиениями военнопленных. Кроме татар жертвами опричников стали ливонские немцы и литовцы. Их подозревали в заговоре с новгородцами и тайных сношениях с Литвой. После занятия Полоцка в 1563 году воеводы выслали в русские земли сотни жителей Полоцка. Как уже было сказано Шлихтинг передает, что в Твери и Торжке опричники истребили до 500 полочан. Таким образом, пленные составляли не менее трети безымянных опальных лиц, указанных в «сказке» Малюты.
Собственно в Новгороде, согласно новгородским спискам синодика казнено примерно 379 человек. В числе их было 211 помещиков и подьячих и 137 членов их семей. Среди прочих 30 лиц преобладали холопы, ремесленники, монахи и т. д.
Получается, что в ходе карательной «ноугородской посылки» Скуратов перебил больше народа, чем царь во время разгрома Новгорода и Пскова. Как главный руководитель погрома, Малюта располагал наиболее точными сведениями насчет жертв террора. Вместе с тем он не имел причин преуменьшать значение своих «подвигов». В среде опричников жестокость служила лучшим доказательством преданности царю, а милосердие к изменникам наказывалось как предательство. Суммируя все данные, можно заключить, что во время похода от Москвы до Новгорода погибли 1649 человек.
В целом при погроме Новгорода и земель через которые следовало опричное войско было казнено 2180 человек. Данные синодика поддаются проверке посредством сопоставления с другими источниками. Одним из самых осведомленных мемуаристов опричнины был Шлихтинг. В доме его господина личного врача Арнольда Лензея несколько дней скрывался князь Афанасий Вяземский, один из руководителей карательного похода на Новгород, попавший в опалу тотчас по возвращении в Москву.
По-видимому, с его слов Шлихтинг знал, что в Новгороде погибли 2770 человек. Однако надо иметь в виду, что в своих «Сказаниях», написанных по заданию короля, Шлихтинг сознательно сгущал краски. В дни похода, утверждал памфлетист, опричники перебили 2770 «только именитых людей».
В итоге количество жертв погрома, согласно источникам, колеблется в пределах 2180-2770 человек, из них собственно в Новгороде было казнено до 400 человек, что для 25 000 города довольно большое число, эффект усиливался тем, что казнены были в основном люди знатные и обладающие властью, причем почти единовременно, что и произвело огромное впечатление на горожан.
Оценили 6 человек
9 кармы