Право на поединок

6 июня - 220 лет со дня рождения А.С. Пушкина

    Еще недавно обстоятельства дуэли и смерти великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина были известны любому школьнику. Сейчас в этом нельзя быть полностью уверенным, поэтому, следует напомнить трагические обстоятельства холодной зимы 1837 года. Тогда в Петербургских великосветских салонах вдруг стали распространяться анонимные письма, смертельно оскорблявшие его супругу, и его самого. Пушкин довольно быстро распознал источник сплетни, но поначалу не мог правильно персонифицировать кого-либо из участников заговора и последовательно посылал вызовы на дуэль нескольким людям, непричастным к этой подлости. 

    Чтобы правильно понять его мотивы нужно исходить из того, что поэт был чрезвычайно умным и здравомыслящим человеком. Это в современном Голливуде герой может рубить в капусту бесплотные тени, якобы, побеждая зло. Александр Сергеевич ни с тенями, ни с призраками не сражался. Ему был необходим реальный противник, хотя бы наемный убийца, чтобы поставить врага к барьеру, выйти с ним на смертельный бой и доказать трусость и подлость этой великосветской швали.

    В прежние времена большинство исследователей биографии А.С. Пушкина выводили мотивы его убийства из соображений зависти и гордыни участников придворной шайки. Действительно, почему министр иностранных дел граф Нессельроде вдруг ополчился на скромного титулярного советника и камер-юнкера Пушкина? Разница в их чинах и общественном положении была буквально астрономической. 

    Сейчас все стало на свои места благодаря горькому опыту нашего народа в течение трех последних десятилетий. Мы уже не удивляемся присутствию в правительстве персонажей, последовательно работающих против собственной страны. Этот самый Нессельроде, в сущности, был вполне легальным руководителем группы «спящих», как у нас сейчас величают «либералов с хорошими лицами». Вся его деятельность позже привела к лютому позору Крымской войны и безвременной смерти царя Николая I. Заговор против Пушкина не случайно оказался в длинном ряду измен и стал второй, после убийства императора Павла, целенаправленной насильственной акцией, направленной против лидеров России.

    Несмотря на ничтожный чин в табели о рангах, Пушкин обладал грандиозным влиянием на общественное мнение. Данный факт подтверждает история с предотвращением иностранной агрессии в 1830 году. Тогда произошло второе польское восстание. Либеральные круги Петербурга, начитавшись французских газет, с сочувствием отнеслись к борьбе «свободолюбивого польского народа». Общественное мнение сформировалось в духе современного анекдота: «Кац предлагает сдаться». Французы и англичане уже готовили десант для высадки в русских портах Балтийского моря, чтобы силой оружия поддержать ляхов, ведь во властных верхах империи царили пораженческие настроения. Но тут А.С. Пушкин опубликовал всего два стихотворения – «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», и европейская зараза исчезла как дым. Даже чувствительные светские дамы стали призывать своих кавалеров к оружию. Запад испугался повторения поражения 1812 года и отложил интервенцию на будущее, когда не было уже Пушкина, герои Бородина состарились, а на смену им пришло поколение либеральных паркетных шаркунов, преклоняющихся перед Европой.

   В сущности, А.С. Пушкин погиб в авангардном бою за Родину. Пожалуй, именно в данном случае наши враги впервые применили самое коварное оружие, новой по тому времени «гибридной войны». Наличие заговора признавал и Николай I, в одной из бесед указавший на Нессельроде, как на автора интриги. Организационно «спящие» в то время объединялись в масонских ложах, поэтому их коллективный властный ресурс не только позволил организовать убийство вопреки законам дуэльного кодекса, но и избежать наказания за подлость. Это не конспирология, поскольку доказательством данного факта является выбор бретера - поединщика для дуэли с поэтом.

    Во время молдавской ссылки А.С. Пушкина, его пытались завербовать в масонскую ложу. Он нашел очень остроумный предлог для уклонения от этого бремени, сказав, что когда-то посетил салон предсказательницы мадам Кирхгоф, которая посулила ему смерть от белой лошади или белого человека. Руководителем масонов в Бессарабии был некий проходимец по фамилии Вайсгаупт (в переводе с немецкого «белая голова»). Зная пристрастие «вольных каменщиков» ко всякой мистике, Пушкин успешно отделался от назойливых попыток вербовки в «спящие». Разумеется, Александр Сергеевич не верил «ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай», и просто пошутил над либералами, но они этого не забыли и нашли «белую голову» - натурального блондина, барона Дантеса, чтобы погубить поэта еще и с помощью «потусторонних сил».

    Русская Православная Церковь в период правления Романовых весьма негативно относилась к поединкам между дворянами. Дуэль воспринималась ею как событие богопротивное. Жертва кровавого выяснения отношений приравнивалась почти к самоубийце, а победитель – к убийце, поэтому, независимо от исхода обмена выстрелами или боя холодным оружием, участники этого события, с точки зрения Церкви, должны были очиститься покаянием, на них накладывали епитимью, а за умерших служили заупокойную службу без прославления и хоронили тихо, как грешников. Тем не менее, почти тысячу лет на Руси был принят обычай судебного поединка, который назывался «полем».

    Отпевали Пушкина в небольшой конюшенной церкви, а погребли в присутствии жандармов. При Николае I такое пренебрежение к покойному ни у кого не вызывало особого недоумения. Проходили десятилетия, росла слава нашего национального гения, а вместе с нею возникла и стала укрепляться пушкинская легенда, причем ее развитие происходило по канонам Православия, где смерти и посмертной победе над врагами отводится едва ли не решающая роль. Эта традиция уходит своими корнями в народную психологию, поэтому мотив дуэли, как мести за клевету, не мог иметь решающего значения. Несмотря на то, что Лермонтов столь ярко описал «невольника чести», дворянина, поникшего «гордой головой», этот образ стал основным только в кругах интеллигенции.

   Попробуем подробно рассмотреть Пушкинскую легенду с точки зрения религии. Для этого нам необходимо принять один аксиоматический постулат: в русском народе представление о героизме и подвиге сформировалось на основе религиозной традиции, выраженной в Священном Писании. Какие же черты Православного учения перенесены на образ поэта? Прежде всего –мученичество. В Житиях Святых сказано, что православные праведники без колебаний гибли за Веру. Как же совместить страшную кончину мужчин и женщин в первые века Христианства от рук палачей с осознанным выбором оружия у Пушкина? Просто в большинстве случаев мученичество и было добровольным выбором. Если бы первые христиане отреклись от Бога и воздали почести идолу, например, статуе императора, то они вполне могли сохранить жизнь.

    Следующая ступень легенды: враг должен быть достоин героя. Даже и лишенный осязаемых черт, он создает впечатление необоримой силы и мощи. На роль истинного врага не подходит ни блондин-кавалергард, ни даже сам монарх, личность которого в народном сознании часто траверсируется, вспомним хотя бы сказки о глупом царе. Так кто же он, истинный враг поэта, в битве с которым и самая смерть становиться победой? Для разъяснения аргументации сделаем экскурс в современную экзегетику, посвященную толкованию библейских текстов. В самом начале Священного Писания читаем: «И вражду положу я между тобою и между женою, и между семенем твоим, и между семенем ее; оно будет поражать тебе голову, а ты будешь поражать ее в пяту» (Быт. 3:15).

     Многие страницы Ветхого Завета посвящены этой вражде, в которой человек неизменно терпел поражение за поражением, поскольку очень редко удавалось даже прикоснуться оружием к противнику, не то, что поразить его в пятку. И вот уже в Евангелии сказано: «Один из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященника и отсек ему ухо» (Марк. 14:47). Кто этот раб, о котором упоминается во всех текстах Нового завета? Вот в Евангелии от Иоанна: «Имя рабу было Малх» (Иоанн. 18:10), что в переводе означает «Царь», а еще его называли «Молох», в Уре Шумерском – «Мильком», в Сирии и Вавилоне – «Малик», далее: «Ваал», «Велиар», «Вельзевул». Царь мира сего впервые поражен в голову в Иерусалиме.

    В народном сознании демон является непобедимым поединщиком, вспомним хотя бы западную, но вполне христианскую, легенду о Фаусте, гениально изложенную В.А. Гете. У него Валентин, сражаясь за честь сестры, гибнет от удара дьявольской шпаги. Дело даже не в том, что поэт ответным выстрелом поразил противника в грудь, подбросил вверх пистолет, воскликнув: «Попал!». Мы знаем, что Пушкин отчетливо осознавал, кого именно вызвал на смертный бой, да и красавчик Жорж, барон Геккерен, всего лишь слуга, хоть и не по имени Малх. Этот слуга впервые за много лет поражен в грудь на Черной речке и спасен от смерти не чудом, а подлостью.

    Сложно переходить от легенды в плоскость обычной истории, но и при рассмотрении ее отчетливо различимы метки ирреального, вплетенные в нить времени. Вдохновение поэта порождало образы сил тьмы, причем они различимы ясно, показаны без страха и романтизации. Сцена из «Фауста», «Бесы», некоторые черновые наброски и многое другое. Создается впечатление, что Пушкин действительно отчетливо видел врага, не боялся его, и с холодным мужеством готовил предстоящую битву. 

     Сам выбор противника, даже при понимании того, что он является подставной фигурой, был у него осознан. Поэт не хотел и не мог расходовать свой последний выстрел на случайную фигуру, он стрелял только туда, где различимы реальные черты зла, тьмы, принявшей вид человека, силуэт которой отчетливо различим на светлом лике его прекрасной жены. Поэт не мог ошибиться – и не ошибся, он не «невольник чести», а человек боя, осознанно потребовавший «поле» на судебном поединке и победивший, вопреки смерти.

Владимир КОРНЕЕВ