2 марта - День создания добровольных народных дружин (ДНД)
2 марта 1955 года считается Днем создания ДНД. Для советского человека эта аббревиатура была устойчивым элементом коллективного сознания, а вот поколениям нынешним – моим внукам, например, – ее уже приходится расшифровывать. Добровольные народные дружины создавались в СССР для поддержания порядка на улицах городов и поселков. Конечно, добровольные дружинники милиции помогали: задерживали хулиганов и даже выявляли преступников. С этой точки зрения, полезность ДНД была неоспорима. И не случайно сейчас многие призывают такие дружины, расформированные в 1990-м году, вернуть к жизни. Но они должны быть добровольными реально, а не на бумаге, добавляют представители моего поколения. Мы-то хорошо помним, как это было.
Дело в том, что нас, издательских работников, в те самые славные года, когда «так хорошо мы плохо жили», записывали в дружинники добровольно-принудительно. За эту принудиловку, в частности, я народную дружину не слишком любил. Даже овощная база, куда нас тоже отправляли в качестве общественной нагрузки, была лучше. Правда, там, на базе, можно было задубеть от холода, но зато иногда удавалось приволочь домой кочан капусты или даже арбуз. А вот дружиннику легко могли дать в рожу. Или сам он так набирался во время дежурства (не ради выпивки, а для сугреву – зимой, или для смелости – летом), что мог и сам загреметь в вытрезвитель.
В каком-нибудь подвале, где размещался Штаб ДНД, мы расписывались в амбарной книге, делились на тройки, повязывали на рукав повязку с надписью «Дружинник» и шли патрулировать улицы. Самое главное было в том, чтобы правильно подобрать для себя тройку. Чтобы не попасть в компанию с очень активным общественником. А таких, надо отдать должное времени, было тоже немало.
В этом смысле, когда я уже работал в «Химии и жизни», самое страшное было оказаться на дежурстве в народной дружине в тройке со Станцом – Владимиром Витальевичем Станцо, автором «Словаря юного химика», фанатом Театра на Таганке и немножечко поэтом. В нашей редакции он заведовал отделом химии и был парторгом, что представлялось естественным для человека кипучего общественного темперамента.
Станец – абсолютный и идейный трезвенник, заступив на дежурство, тут же начинал приставать к пьяным. Свой долг он видел в том, чтобы отволочь их в опорный пункт милиции. Однажды и я был втянут Станцом в подобную авантюру, когда меня угораздило попасть с ним в одну дежурную тройку. Вернее, двойку, так как третьего в компанию к нам почему-то не нашлось. Потом я догадался почему.
Мы сразу же напоролись на пьяного, лежащего на газоне. Пьяный был облеван по самое «не могу». Станец потребовал, чтобы я помог ему отволочь нарушителя в опорный пункт.
– Володя, ты с ума сошел! Уймись! – пытался отговорить его я. Но Станец был неумолим.
– Ты – писатель! Выдающийся писатель! – я пустил в ход все свое красноречие («выдающегося писателя» он, кстати, обычно проглатывал без малейшего юмора). – И ты потащишь эту заблеванную пьянь в милицию? Да ладно!
Но Станец был человеком принципа.
– Владимир Семенович, – отвечал он мне твердо, – я понимаю, ты художник, тебе не очень приятно. Но ты должен мне помочь. Бери его за ноги. А остальное понесу я сам.
Задыхаясь от вони, мы потащили пьяного через два квартала в милицию. Сочувствие прохожих было не на нашей стороне. Когда мы уже почти достигли цели, я споткнулся и уронил свою часть ноши на землю. Ноги со стуком долбанулись об асфальт. Пьяный очнулся, увидел потного Станца и с ненавистью сказал:
– Уу, жидовская морда!
Что-что, а уж это было и вовсе несправедливо, поскольку Станец, как мне кажется, был единственным чисто русским человеком в нашей редакции. Не считая, конечно, главного редактора, академика Петрянова-Соколова.
Однако «жидовская морда» Володиного пыла не охладила. В следующий раз (по счастью, меня с ним уже не было) он вновь затеял переноску пьяного. И тут уж ему совсем не повезло.
Пьяный оказался недостаточно пьяным и так накостылял Станцу, что тот потом целую неделю сидел дома на больничном. Все мы надеялись, что этот случай, уж точно, поумерит Станцову прыть, однако вышло наоборот. По выходе с больничного Станцо был награжден почетным знаком «Отличный дружинник». Выяснилось, что он привязался не просто к пьяному, а к какому-то злостному рецидивисту, и, несмотря на превосходящие силы противника, сумел задержать его до прибытия милиции.
Так что мощный фингал на Станцовой роже мы сочли боевым ранением, бурно отметили возвращение бойца на рабочее место, но впредь старались с ним в одну патрульную команду больше не попадать.
Оценили 8 человек
19 кармы