Выступать с позиции вечной слабости в отношении нацменьшинств государству нацбольшинства смертельно опасно. Этой слабости надо боятся намного сильнее, чем непонимания диаспор. Если большинство не поймёт и не простит, то это станет концом страны ©

Консенсус элит как ширма для распада страны. 

Конфликт в Коркино, вспыхнувший на почве бытовой уголовщины, мгновенно перерос в межнациональный конфликт, так как произошёл между русскими и цыганами, то есть между представителями коренного государствообразующего народа и нацменьшинством. И сразу всплыли все особенности национальной политики, ставшие камнем преткновения в России как минимум последние 130 лет. От Николая II через Ленина, Сталина и Горбачёва до Ельцина и Путина. Вне этого контекста говорить о национальных отношениях в России нельзя.

ЧП в Коркино постараются срочно погасить, но шило национальных конфликтов в России в мешке официальной пропаганды не утаить. Этих конфликтов стало слишком много, их число растёт, а случай в Коркино – это отражение в частном случае общей закономерности. И поиском козла отпущения в виде увольнения местного начальника УВД проблему не решить, а только гарантировать её дальнейшее обострение.

Не только в Коркино, но по всей России одна и та же ситуация: местные УВД плотно срослись с диаспорами и подсели с ними на неформальные отношения, включающие значительную коррупционную составляющую. 

В частности, цыгане везде ведут один и то же образ жизни и везде им не угрожают визиты полиции, при этом все другие жители всё видят и понимают, в чём причина такой слепоты и лояльности.

Первая реакция – это обвинить полицию в разложении, а цыган – в криминальном образе жизни вне правового поля государства Российского. Реакция людей простая: полицейское начальство и глав диаспор вычистить и посадить, а цыган (и вообще всех «нацменов») переселить. Желательно за пределы страны или в свои автономии, если уж они есть и если никак иначе местным с этой бедой не справиться. Так же поступить и с прочими нацменьшинствами, живущими на привилегированном положении среди русских. 

Что же делать с этой миной замедленного действия под российской государственностью?

Первое: политическая традиция многонациональной России всегда была основана на договорах русских царей с племенными вождями. Им разрешалось на своих территориях жить по своим законам в обмен на лояльность имперскому центру, включавшую себя службу в армии и отказ от снюхивания с Британией и Османской Портой.

Второе: даже в СССР на Кавказе и в Средней Азии закрывали глаза на многожёнство и оружие как часть национальной одежды. В РСДРП и ВКП (б), несмотря на официальный интернационализм, ЦК всячески шёл на уступки национализму республиканских руководителей компартий. Ленин научил русских коммунистов стыдиться русскости и подавлять в себе «великодержавный шовинизм русского держиморды».

Только на этих условиях национальные окраины в 1922-м прекратили гражданскую войну и вошли в состав СССР, сохранив прежние элиты под маской вождей компартии. Горбачёв и вовсе потерял нить управления окраинами, отказавшись от КПСС и социализма. В итоге защищённый национализм меньшинств и комплекс навязанной исторической вины нацбольшинства перекочевал в либеральную Россию как главная скрепа страны. И сейчас эта скрепа трещит по швам, а элиты стоят перед выбором новой скрепной модели для старой территории страны.

Третье: полиция в современной России оказалась перед выбором – как работать, если меньшинства нельзя «кошмарить по закону», оставаясь в рамках правового поля, ибо таковы негласные установки сверху. А лидеры меньшинств ущучили эту слабость центра и всё больше входят во вкус торжества, а некоторые и реванша. Но полиция знает, что у верхов и национальных вождей есть свои негласные договоры, и потому на местах их прессовать нельзя. А влиять на процессы надо.

И вот главной формой влияния становятся негласные сделки руководства полиции и глав диаспор. Они необходимы при таком подходе, ибо диаспора – единственный канал организации меньшинств, доступный контролю полиции. В такой схеме, когда меньшинства понимают, что держат чиновников за разные причинные места, они наглеют и подкупают полицию, которая получает от диаспор информацию, оформляемую как «работа среди нацменьшинств». То, что тут хвост вертит собакой больше, чем собака хвостом, является фигурой умолчания – пока не случатся взрыва, подобного Коркинскому.

Форма переосмысления национальной политики в России навязывается снизу угрозой самосудов. Только правовое поле позволит власти оставаться властью. Внеправовые сделки разложат власть, как ржа, и тогда бунт, бессмысленный и беспощадный, разнесёт Россию по кускам.  Или мы отменяем прежние принципы национальной политики, или они отменят нас и нашу государственность.

Выступать и далее с позиции вечно извиняющейся слабости в отношении нацменьшинств государству нацбольшинства смертельно опасно. И этой слабости надо боятся намного сильнее, чем недопонимания диаспор. Они поймут. А вот если большинство не поймёт и не простит, то это станет концом государства. 

Эпоха «берите суверенитета, сколько проглотите» должна кануть в позорное прошлое вместе с Ельциным. Или закон один для всех, или страны не будет. Сделки руководителей с племенными вождями отныне ведут не к усилению власти, а к её распаду. Уже нет времени вести по этому поводу долгие разговоры. Такой консенсус элит уже не консолидация, а ширма для распада страны. Вот что самое главное.  (с)