Беда современных политических элит, прежде всего глобалистских и, тем более, в той или иной степени вовлеченных в «давосский консенсус», все больше проявляющаяся в переходную историческую эпоху, даже не то, что они стали ощущать себя стоящей над миром глобальной меритократией.
Беда заключается том, что эти элиты действовали в русле «трофейной экономики». В этом смысле Ф. Фукуяма, говоря о «конце истории», описал не состояние мира, а настроение элит. Он говорил об утрате внутрисистемного стимула к развитию.
Политические элиты (в чистом виде их нет) — это те же самые «трофейные капиталисты», только их трофеем была система политического управления. Особенно это чувствовалось в постсоветской ельцинской России. Собственно, псевдо-противоречие группы Чубайса и «семибанкирщины» - внутривидовое противоречие «капиталистов-трофейщиков», за то, кто сейчас главный «на распиле». Не более того. Но проблема самоназначенных меритократов в том, что они совершенно не поняли изменения духа время, смысла времени.
Думаю, что эпоха, прожитая миром в последние двадцать лет, может, чуть меньше – до момента решительного обострения отношений России и Запада в декабре 2021 года – вполне подходит под гумилевское определение «химеры». Это была глобальная химера постмодерна, основанная за крайне редким исключением на трофейной экономике. Проедалось, а часто просто разбазаривалось то гигантское политическое наследие, что накопили в ожидании «большего» столкновения «Запада» и «Востока».
Часто в пример приводят разрушение Детройта. Основой промышленности города в действительности были мобилизационные мощности под производство бронетехники в условиях войны. Но есть пример еще более поразительного разрушения гигантской по своим объемам, а масштабам - геоэкономически значимой промышленной системы времен «холодной войны»: Кливленд. Химическая и сталелитейная промышленность, много чего там было. Этот промышленный город просто исчез. Причем исчез четко в период 1990 – 2010 годов. Да, «так и было задумано» в стратегии постиндустриального разворота США, но, тем не менее. Получилось нечто исключительное по социальной жестокости. Есть еще, конечно, история американского авиастроения. И она тоже четко ложится в «историю «трофейной экономики». Но там ко всему прочему имели место и многочисленные наслоения «эксцессов исполнителей». Проще говоря, «респектабельной» американской коррупции. Но трофейное экономическое мышление означает и возникновение «трофейного политического мышления». И геополитического.
У любой химеры есть целый ряд ограничений, предопределяющих жесткость и тотальность ее разрушения.
Важнейший признак «химеры», в том числе, - и по Л.Н.Гумилеву тоже, - в противопоставлении правящего класса системы «податным сословиям». Поскольку «глобализация» была химерой геоэкономической, указанное противопоставление фиксировалось в социально-экономических «рамках»: в отчуждении большей части населения мира от точек монетизации ренты и принципиальном разделении потребления. Одни «потребляют» реальность, другие «ощущения». Отсюда – и вполне откровенно описывавшегося на Западе, как бы естественного разделения на потребляющих «очно», то есть, имущих классов, и потребляющих «он-лайн», то есть, различных «податных» страт, которые и есть «новая нефть». Да, «матрица». Но не технологически, а социально-экономически обусловленная. Но у этих процессов есть и очевидные геополитические и геоэкономические проявления. ©
Оценили 8 человек
11 кармы