Москва встретила жарой. И последний вагон поезда остановился над низким перроном. Скорячившись с сумкой по лесенке нервно закурила, представив, как теперь тащиться к вокзальному контролю.
Встретила Москва еще и песней «Barrels of whiskey». Под нее бегу по перрону и ныряю после контроля под землю. Еще одна пробежка по платформе, подъем, спуск и вот она — родная кольцевая Павелецкая. Два перегона и я на не менее родной Курской.
"There's a little secret no one should know
Deep into the forest we both gotta go
I show you the way I earn my daily bread
But dare not to reveal it or you gonna lose your head"*
Выползаю на грешную площадь Курского вокзала. Белой гагары с черным пером вроде бы нет, да и мне сегодня не к Кремлю, выходной же. Курю, рассматривая людей, пробегающих то туда, то сюда. То ли я привыкла, то ли действительно вранье — не вижу я этого «дикого темпа жизни», «все в Москве постоянно носятся с нереальной скоростью»… Ходят люди и ходят. Иногда кто-то бежит по эскалатору, но чаще тупят и тупят тормоза в общей толпе.
«И уж так получилось, забыли о главном
Я его потерял, убежав за вином
Где-то между Кремлем и Курским вокзалом
За гагарой с черным пером»*
Докуриваю, перехватываю сумку поудобнее — от родителей еще никто голодным не уходил, поэтому тащить приходится конкретную тяжесть, - и беру цель на билетопечатающий автомат. Сегодня перед ними пусто, покупаю билет до Железки и бреду на платформу. Пока разглядывала тупики ушла электричка. Ничего, следующая через пять минут.
Сажусь в электричку. Рядом приземлился инвалид с грустным видом. После Чухлинки проверили билеты. За окном мелькают ковры одуванчиков и новостройки. За две недели ничего особо не поменялось. Да и что может измениться в Москве?
Выгружаюсь на своей станции и еще 7 минут бью колеса сумки по кривому асфальту. Вот и дома. Вынимаю наушники и прислушиваюсь. Тишина. Открываю дверь и — никого.
- Эй! Рыжий!
Выходит. Рожа мятая — спал, видимо, и не верил уже, что хозяйка приедет. Две недели не было, только соседи заходили. Конечно, обнимашки, конечно, мур-мур-мур. И глаза… Эти глаза как у спасенного сироты. Прижимается к плечу и плачет. Да, котейки так могут.
"Будем гладить всех мурчащих,
Тёплых, сонных, настоящих,
Запуская руки в меховые животы.
Переменчивы все вещи
В странном мире человечьем.
Постоянны мягкие мурчащие коты."*
Второй день котейка не отлипает от меня. Подходит и просто прижимается или рядом лежит.
Любите своих котеек и не верьте, что они привыкают к дому, а не к человеку.
* Песни: The O'Reillys and the Paddyhats, Александр Ф. Скляр, Flёur.
Оценили 5 человек
12 кармы