Так кто спасет Россию? Новый монарх и преданные ему мироеды-кулаки?

К романтическим историям о последнем русском царе, нежно любившем свой народ, сейчас добавляются не менее романтические истории о добрых крестьянах, трогательно почитавших его, о благородных помещиках и добрых сельских батюшках...

Впрочем крестьян любители французской булки все же делят на две неравные части – плохих и хороших.

Хорошие – это так называемые «крепкие хозяева», работавшие на своей земле до седьмого пота, и потому имевшие добрый урожай, хороший дом, работящих сыновей и прекрасные виды на будущее. Эти крестьяне любили царя, почитали барина, регулярно посещали церковь, не забывая жертвовать там, что положено. И составляли корень той России, «которую мы потеряли».

Плохие крестьяне – это, наоборот, бедняки, лентяи, которые работать не хотели, много пили, устраивали крестьянские бунты, грабили и жгли помещичьи усадьбы. Короче, сельская голытьба, отвратительная и порочная уже на генетическом уровне. Именно она с распростертыми объятиями встретила на селе злых еврейских большевиков, став проводниками их крестьянской политики, образуя комбеды, колхозы и прочие бесовские учреждения.

Замечательный набор подобного рода утверждений мне встретился недавно в публикации одной романтической дамы, пишущей о политической роли российской монархии. Вот самый сгусток верований этих монархистов, воспевающих отдаленный царский строй как некую утопленную большевиками Атлантиду – и работающих сейчас, в том числе в Думе, на ее воскрешение:

«Не все бывшие крепостные приняли свободу, потому что быть самостоятельным дано не каждому. Многие могут работать, только когда их мордой тычут в объект, который надо сделать… Крепкие крестьяне как работали, так и работали, и уже потом их начали раскулачивать. А помещиков громили маргиналы, любители халявы…»

Ну, и так далее.

В ответ на эту утопию, продвигаемую на самом политическом верху под 100-летие русской революции, я хочу провести мини-ликбез на тему «крепких крестьян» для тех, кто знает историю лишь по статьям «Огонька» эпохи Коротича.

Феномен «кулачества» возникал всегда при разложении земледельческой соседской общины. Будь то разложение греческих общин в 7 веке до нашей эры, германских общин 5-6 веков нашей эры или русской общины второй половины 19 века…

К интенсивному сельскохозяйственному труду с «мокрой спиной» кулачество не имеет ни малейшего отношения. Кулаки всегда возникали на ресурсном потоке, приходящем в земледельческую общину со стороны.

Всего существовало два ключевых варианта таких ресурсных потоков: военная добыча и торговля. Имея внешний финансовый ресурс, «крепкие крестьяне» получали возможность кредитовать своих односельчан в периоды так называемого аграрного перенаселения – когда дробящиеся участки уже не могли прокормить крестьянскую семью.

Результат – финансовое закабаление односельчан, превращение их в батраков. Например Аристотель в трактате «Афинская полития» именует их пелатами – это те, кому приходилось проливать пот не на своей земле, а на соседской. В центральной России земельное «утеснение» начинается где-то с конца 16 века, но крепостное право и механизмы общинного передела земель продлевают жизнь крестьянской общины, тормозя развитие капиталистических отношений.

Но после крестьянской реформы 1861 года в России уходят многие ограничения в земельной сфере, и на селе появляются «крепкие хозяева». Ключевым источником их доходов является торговля – и чем ближе к концу 19 века, тем большую долю в этих доходах занимает торговля алкоголем. Именно сельская торговля становится фундаментом кулачества, позволяющим кредитовать нуждающихся и превращать должников в батраков, отрабатывающих долги.

Вот так и возникало подавляющее большинство «крепких хозяйств» и «крепких хозяев», которых сельский мир совершенно справедливо именовал мироедами.

И еще к сведению романтиков российского самодержавия и кулачества. Разумеется, сельские кулаки были в первых рядах тех, кто громил и грабил помещичьи имения. Вот уж кого-кого, а дураков среди них точно не было, чтобы пропускать то, что само в руки плывет. К тому же много ли бедняк унесет в своих руках? Но если подогнать телегу – и не одну...

А посему не надо обольщаться и обманываться насчет этих мифических спасителей отчества из кулаков и мироедов. Политики в своих сиюминутных интересах тоже готовы подогнать их целую телегу – и не одну…

по материалам Андрей Франц