Приезжающие в Южную Корею туристы нередко удивляются, что здесь по крупным городам можно без опаски гулять и днем, и ночью. И поэтому иностранцам совсем не трудно поверить, что проблемы преступности в этой стране практически не существует. Каким бы странным это ни казалось, но это действительно так. Вернее, почти так. В Южной Корее, как и в любой другой стране, разумеется, есть и бытовая, и организованная преступность, но она здесь имеет свои специфические особенности и не проявляется столь явно, как в других странах.
Порождение якудза
История организованной преступности в Южной Корее тесно связана с японскими якудза. Однако в подходах исследователей к этому вопросу есть одно весьма значительное различие: одни утверждают, что корейские группировки появились для борьбы с якудза, тогда как другие считают, что именно японские гангстерские кланы поспособствовали созданию организованных преступных сообществ в Корее. Последняя точка зрения представляется нам более верной, учитывая, что в рядах самих якудза находилось и до сих пор находится немало корейцев.
От общей численности якудза в Японии корейцы составляют около 15%, а в начале 1990-х гг. 18 из 90 крупных начальников в группировке Инагава-кай были этническими корейцами. Хотя этнические корейцы, родившиеся уже в Японии, составляют существенную долю японского населения, их до сих пор считают иностранцами, просто проживающими в стране, из-за их национальности. Но корейцы, которые зачастую избегают заниматься законной торговлей, принимаются в кланы якудза именно по той причине, что соответствуют образу «изгоев» общества.
Человеком, который проложил путь для корейцев в японском обществе, был японо-корейский якудза, основавший Тосэй-кай (Tōsei-kai) – крёстный отец Хисаюки Матии. При рождении в 1923 г. он получил имя Чхон Квон Ён (Chong Gwon Yong) и постепенно стал крупным уличным бандитом, видящим в Японии множество возможностей. В итоге Матии удалось покорить эту страну, после чего он стал налаживать контакты с США, в частности, он сотрудничал с их контрразведкой, в которой оценили его стойкие антикоммунистические убеждения. В то время, как японские якудза были брошены в тюрьму или находились под пристальным надзором со стороны оккупационных сил США, корейские якудза чувствовали себя вполне свободно и постепенно прибрали к руками самые прибыльные чёрные рынки. Но вместо того, чтобы конкурировать с японскими якудза, Матии заключил с ними союз и на протяжении всей своей подпольной карьеры оставался с ними в близких отношениях. В 1948 г. Матии создал свою группировку Тосэй-кай («Голос Восточного Ган») и вскоре Тосэй-кай стала настолько мощной группировкой в Токио, что даже была известна как «полиция Гиндзы» и даже Ямагути-гуми пришлось договариваться с Матии о том, чтобы их группировка продолжала действовать в пределах Токио. Огромная империя Матии включала в себя туризм, развлечения, бары и рестораны, проституцию и импорт нефти. Он сделал себе состояние на инвестициях в недвижимость. Что ещё более важно, так это то, что Матии выступал посредником между корейским правительством и якудза, что позволило японскому криминалу заняться «бизнесом» в Корее.
Итогом такого сотрудничества с якудза этого стало образование в Южной Корее крупных национальных преступных группировок: Пан-Собанг, Янгыни и Тонгчжэ, созданных по образу и подобию кланов якудза. Как утверждают южнокорейские власти, к 1996 году кланы Пан-Собанг и Янгыни прекратили свое существование в результате ареста их глав и большинства руководящих членов, а клан Тонгчжэ распался, поскольку его руководитель был вынужден скрыться за границей. Конечно, в это с трудом верится – в истории якудза уже неоднократно были случаи, когда кланы якобы ликвидировались, но в действительности продолжали работать под другим именем. Да и об успехе в борьбе с кланами Пэкхо Па и Йонгдо Па ничего не говорится. Как бы то ни было, факт остается фактом – по неофициальным оценкам представителей правоохранительных органов РК в стране действует более 300 преступных групп. Несмотря на такое, казалось бы, большое число, деятельность этих группировок почти не заметна для окружающих, особенно, иностранных туристов, поскольку эти группировки ганпхэ ((кор. 깡패 – «хулиган») работают исключительно в нелегальных сферах, практически не вмешиваясь в деятельность законопослушных граждан и компаний.
Три «семьи» южнокорейской «мафии»
Сегодня в Республике Корея существуют три основные группировки: «Ссан Ён Пха» ( 쌍용파, «Группа Двойной Дракон»), «Чиль Сон Пха» ( 칠성파, «Группа Семи Звезд»), «Хван Сон Сан Пха» (환송성파, «Группа Хван Сон Сан); каждая из них включает в себя множество мелких локальных подразделений, причем многие из них никак не связаны между собой.
«Ссан Ён Пха». Эта группировка считается самой известной в корейском обществе. История ее возникновения не известна, но ее считают самой старшей из «трех семей корейской мафии». Присутствие этой группировки в криминальном мире в конце 90-ых—начале 2000-ых было не очень заметно, но в 2005 году «Ссан Ён Пха» заявила о себе, разгромив несколько ночных клубов и бизнес-центров. Основная зона влияния группировки — Кванджу, являющийся шестым по величине городом в Южной Корее. Каждый член «Ссан Ён Пха» делает на плече татуировку в виде двух драконов, сплетенных друг с другом.
«Чиль Сон Пха». Считается, что это самая крупная из трех группировок. Вероятнее всего, своей название («Банда Семи Звезд») группировка получила потому, что у ее истоков стояло семь основателей, двое из которых впоследствии были убиты, а трое осуждены на длительный срок по обвинению в шантаже директора крупной строительной фирмы и вымогательстве более 20 млн долларов. Известность в криминальном мире группировка приобрела благодаря тому, что ее методы схожи с методами японских якудза, однако, в отличие от японских гангстеров, корейская банда действует намного более скрытно, стремясь не попадать в поле зрения полиции. «Чиль Сон Пха», в основном, действует в Пусане и считается самой сильной южнокорейской преступной группой. Каждый член банды делает на груди татуировку в виде семи соединенных звезд.
«Хван Сон Сан Пха». История ее возникновения неизвестна, как и происхождение названия. Есть мнение, что название сложено из последних слогов имен трех ее основателей, принадлежавших к клану Сон, а появилась группировка она в результате отмежевания от известной в городе Сувоне группировки «Пук Мун Пха» (북문파). Эта группировка отличается тем, что обладает обширными международными связями, взаимодействуя с криминальными организациями из США, Японии, Китая, Мексики, Бразилии. Зонами влияния «Хван Сон Сан Пха» в Корее являются города Сувон и Гунсан. Каждый член организации, достигший 18 лет, должен сделать татуировку в виде китайского иероглифа 孫, обозначающего принадлежность к клану Сон (кит. - Сунь).
Невидимая мафия
Надо признать, что существование в Южной Корее организованных преступных группировок для большинства населения страны и посещающих ее иностранных туристов остается незамеченным. Корейское правительство, в целом, довольно успешно сдерживает их деятельность, держа местные преступные группировки в жестких рамках и не давая им вмешиваться в легальный бизнес. Традиционно оргпреступность в Корее имела дело с бизнесом нелегальным или полулегальным, где на ее деятельность власти смотрели сквозь пальцы. Легально работающие торговые лавки, магазинчики, мастерские, не говоря уже о средних и крупных компаниях, обычно не имеют никаких дел с криминальными структурами, и те, в свою очередь, не посягают на легальный бизнес. Поэтому в ведении преступных групп находятся нелегальные сферы деятельности, такие как формально запрещенные проституция или игорный бизнес. В целом, виды деятельности, в которые вовлечены преступные организации в Корее сходны с деятельностью преступных организаций в других странах:
Азартные игры. В Корее открытие общественных игорных домов типа казино для местных граждан запрещено. Однако преступные группировки создают нелегальные игорные дома либо оборудуют секретные комнаты в лицензированных игорных помещениях. К этой деятельности нередко привлекаются коррумпированные чиновники и полицейские, которые «прикрывают» данный бизнес.
«Выбивание долгов». Взыскание просроченных ссуд является одной из традиционных сфер деятельности преступных группировок Южной Кореи. Частные кредиторы и кредитные организации часто обращаются к преступных сообществам с целью взыскать просроченные долги с клиентов. При этом в последние годы криминальные структуры сами активно финансируют кредитные организации или создают свои собственные. Там легко можно получить ссуду без всяких проволочек и сбора кучи бумаг, но под громадный процент. Нерасплатившийся рискует потерять все – гангстеры не особо церемонятся. Периодически, впрочем, к ним обращаются, чтобы разобраться с невыплатой долгов, причем иногда это делают и вполне солидные бизнесмены, поскольку получить долги через суд в Южной Корее подчас бывает очень непросто, а после недавнего экономического кризиса количество неуплаченных долгов резко выросло при снижении эффективности судебных органов.
Проституция. Еще одной весьма прибыльной статьей дохода является проституция. В Корее проституция запрещена законодательно, но нелегальные публичные дома существуют, как и торговля «живым товаром». Этот бизнес отличается высокой степенью интернационализации, поскольку проституток поставляют, как правило, из других стран – Китая, Вьетнама, Филиппин и России. При этом нередко девушек вовлекают в эту деятельность обманом, обещая работу танцовщицами или официантками, но на деле продавая в сексуальное рабство.
Рэкет. Это традиционный источник доходов для любого криминального сообщества почти во всех странах мира. Южнокорейские гангстеры в этом плане ничем не отличаются от своих собратьев, облагая данью уличных торговцев, бары, рестораны, рыбные рынки и т.п. Однако дань взимается только с тех, кто сам работает с нарушением закона, тогда как законопослушные торговцы не имеют никаких проблем с криминалом.
Строительный бизнес. Как и якудза, южнокорейские преступные организации активно участвуют в строительном бизнесе. Фирмы, подконтрольные гангстерам, получают самые выгодные контракты, поскольку их конкурентов заставляют либо отказаться от участия в конкурсе, либо выставить заведомо проигрышные условия. В итоге выходит так, что в тендере остаются участвовать 2-3 компании, подконтрольные криминальным структурам: одна из них получает подряд, другая (или другие) – получают от победителя субподряды.
Торговля наркотиками. Торговля наркотиками является главным источником доходов организованной преступности во многих странах, однако в Южной Корее она не очень широко распространена и не приносит корейским группировкам таких доходов, как, например, их американским и «коллегам». Корейская преступность довольно поздно начала осваивать этот вид деятельности, поскольку главы кланов не без оснований опасались, что их «бойцы» сами втянутся в употребление наркотиков – за это карали очень жестоко. Однако со временем южнокорейские криминальные группы втянулись в этот бизнес, который также является интернациональным: в Южной Корее наркотики почти не производятся (за исключением небольших партий синтетических), основной их объем ввозится из Китая через триады, причем Южная Корея является, прежде всего, не столько рынком сбыта, сколько перевалочной транзитной базой. Что же касается торговли оружием, то эта сфера почти вне поля зрения южнокорейских преступных группировок, поскольку данный бизнес является слишком рискованным -в Южной Корее строгие законы по этому поводу, так что большинство местных гангстеров предпочитает вообще обходиться без оружия.
Криминальный интернационал
Если в самой Южной Корее национальные преступные группировки почти не заметны, то за рубежом деятельность преступных структур, созданных этническими корейцами более известна. В Японии проживает порядка 700 000 человек корейского происхождения, многие из которых живут здесь из поколения в поколение, однако не считаются ее подданными и не могут устроиться на приличную работу. Именно они составляют «ядро» некоторых преступных групп Японии, позволяя якудза легче устанавливать контакты за рубежом – в Южной Корее, США, Китае, России.
По данным правоохранительных органов Республики Корея, в 1988 г. был создан даже своеобразный альянс между преступными формированиями Южной Кореи и якудза, в создании которого приняли участие три лидера корейских кланов, один из которых был принят на должность ведущего консультанта компании «Санрюнг», которая контролировалась якудза. В марте 1990 года четыре члена из клана Пэкхо Па, действующего в Пусане, прошли стажировку в Японии на средства, предоставленные японским синдикатом Инагава-Кай, а в конце 1990 г. с многодневным визитом японских «коллег» посетили участники южнокорейского клана Йонгдо Па.
По данным Интерпола, отмечаются случаи совершения членами преступных групп, созданных этническими корейцами, преступлений, связанных с азартными играми, в ряде стран АТР, в частности на Филиппинах и в китайском Макао. Помимо азартного бизнеса, корейские криминальные группировки, действующие в разных странах региона, также вовлечены в контрабанду иностранной валюты, вымогательство и т.п.
Следует отметить, что за пределами Южной Кореи наибольшее распространение корейские преступные группировки получили в США, где они сильно разнятся по своему масштабу. Наиболее заметны мелкие банды ганпхэ, сформировавшие стереотип восприятия «корейской мафии» - гангстеры в мешковатой одежде, которые ездят на заниженных «хондах», носят кепки с надписью «Korean Pride», говорят на очень плохом английском и в знак принадлежности к банде делают сигаретами ожоги на руках. Такие ганпхэ, как правило, занимаются кражами и локальным рэкетом. Есть, однако, в США и крупные корейские группировки, занимающиеся торговлей людьми, сутенерством, вооруженными грабежами, вымогательством в особо крупных размерах.
Борьба с организованной преступностью в Южной Корее
Говоря о противодействии деятельности организованной преступности в Южной Корее, многие специалисты отмечают, что основной проблемой является вовлечение большого числа подростков, за счет которых формируется новое поколение ганпхэ. Проблема в том, что с участием несовершеннолетних в преступных группировках сложно бороться, так как родители и близкие знакомые чаще всего предпочитают закрывать на это глаза, поскольку какая-либо связь, а уж тем более родство, с преступниками в корейском обществе считается крайне постыдной. А для корейцев мало что может быть хуже «потери лица».
В то же время, именно такое восприятие является одной из причин того, что деятельность преступных группировок в Южной Корее малозаметна, а их активность невелика. Уличная преступность, на которую все обращают первоочередное внимание, здесь сведена к минимуму, а масштабные преступления, в основном, совершаются в экономической сфере – недаром Южную Корею иногда называют «страной неуплаченных налогов». Ко многим нарушениям в экономической сфере – криминальному бизнесу «белых воротничков» - отношение в южнокорейском обществе довольно лояльное, неуплату налогов многие не считают серьезным преступлением. Именно поэтому в Южной Корее получили большое распространение различные финансовые пирамиды, махинации со строительством и т.п.
Следует также отметить, что значительную роль в противодействии организованной преступности играет южнокорейское законодательство. Так, согласно закону о наказании за оргпреступность, если преступление совершает член организованного преступного формирования с целью поддержания организации, размер наказания ему может быть увеличен на половину по сравнению с обычным преступником. Кроме того, для борьбы с отмыванием денег, полученных незаконным путем, с 1993 года все граждане страны могут проводить финансовые операции только от своего имени. В 1995 году вступил в силу специальный акт по предотвращению незаконной торговли наркотиками, который предусматривает конфискацию незаконного дохода и собственности, полученных в результате нелегальной деятельности, связанной с наркотиками, и прибыли за незаконную торговлю наркотиками.
Согласно законодательству о борьбе с особо тяжкими преступлениями, одна лишь принадлежность к криминальной группе является преступлением, в случае, если эта группа признается криминальной организацией. В 1993 г. в акт была внесена поправка, согласно которой любой, кто заставляет или склоняет другого человека присоединиться к криминальной группе, может быть приговорен к тюремному заключению на два года и больше, а любой, кто снабжает преступную организацию деньгами, может быть приговорен к трем и более годам лишения свободы.
Кроме того, с 1 июня 2000 года действует закон о защите жертв и свидетелей тяжких преступлений, таких как: организованное преступление, незаконная торговля наркотиками и организация криминальной группы. Этот закон, как и американская программа защиты свидетелей, включает в себя обеспечение полной конфиденциальности в процессе расследования и судебного разбирательства, покрывая расходы свидетеля на переезд и перевод на другую работу, а также принимая меры безопасности для его защиты.
Оргпреступность в Северной Корее: все на высшем уровне?
Информации о ситуации с преступностью в КНДР практически нет – сказывается закрытость государства. Разумеется, даже здесь не может не быть бытовой преступности – мелких правонарушений, воровства, убийств на бытовой почве и т.п., хотя северокорейские власти отрицают даже это. Тем не менее, раз в Северной Корее есть тюрьмы, значит, есть и преступники – не одних же инакомыслящих отправляют за решетку. Но к организованной преступности все это не имеет никакого отношения.
Об оргпреступности в КНДР мы можем судить лишь по публикациям в западной прессе, ссылающейся на свидетельства беженцев и данные разведслужб. Разумеется, относиться к ним следует с большой долей скепсиса, учитывая, что иностранные СМИ традиционно демонизируют Северную Корею, представляя ее «исчадием зла». Однако некоторые данные все же заслуживают внимания. Если верить западным публикациям, единственной организованной преступной группировкой Северной Кореи является структура, в которую входят представители высшего руководства страны. Это – так называемая группа «Факел».
Первые данные о «Факеле» были обнародованы газетой The Washington Times после скандала с потоплением южнокорейского корвета «Чхонан». Тогда вышла статья, в которой указывалось, что «западные разведслужбы установили, что группа отпрысков высокопоставленных партийных лидеров и военачальников Северной Кореи, в которую входят и сыновья Ким Чен Ира, причастна к незаконной деятельности по всему миру, в частности, к распространению поддельных стодолларовых банкнот и торговле наркотиками». В частности, американское Казначейство полагает, что Северная Корея занимается фальшивомонетничеством - как изготовлением, так и распространением поддельных стодолларовых банкнот", поддерживая устойчивые связи с международными преступными структурами и финансовыми организациями.
Незаконной деятельностью, по версии американцев, занималась (и, вероятно, занимается до сих пор) некая группа под названием «Факел» (выступавшая под прикрытием особого отдела Исполкома Трудовой партии Кореи) во главе с О Се Ваном, сыном крупного функционера из Национального комитета обороны Северной Кореи О Кук Ёла, игравшего ключевую роль в процессе передачи власти от Ким Чен Ира к его сыну Ким Чен Ыну. По версии американской разведки, именно О Се Ван был причастен к инциденту с северокорейским судном «Понг Су», которое 16 апреля 2003 года было задержано австралийскими властями с грузом героина, а также к распространению фальшивых долларов в Лас-Вегасе в 2004 году в Лас-Вегасе. При этом доллары были сделаны исключительно качественно – ведь они, по утверждению ЦРУ, были напечатаны на государственном монетном дворе в Пхеньяне. Фальшивая валюта также вывозилась через Китай и Макао в другие страны Юго-Восточной Азии, где обменивалась на настоящие банкноты по курсу 5:1. Для распространения подделок использовался банк Banco Delta Asia (Макао), против которого США ввели особые санкции (снятые в 2007 году в ответ на обещание Пхеньяна отказаться от об отказе от ядерного оружия).
Как утверждают американцы, нынешний лидер КНДР Ким Чен Ын – младший сын Ким Чен Ира – также был связан с группой «Факел». Что же касается среднего сына - Ким Чен Чола – считается, что главными причинами того, что он вообще не рассматривался на роль преемника, якобы были его «женоподобность» (говоря нормальным языком, это склонность к гомосексуализму) и пристрастие к наркотикам – по данным американской разведки, он регулярно получал от членов группы «Факел» героин. После ряда международных скандалов группа временно свернула свою деятельность за рубежом, но не прекратила свою работу.
Разумеется, к утверждениям американцев можно относится по-разному, ведь подаваемая ими информация вполне может быть и дезинформацией. Однако после выхода этой публикации последовали и другие данные.
Северокорейский наркобизнес
В 2011 году журналисты Национального общественного радио (организация, объединяющая почти все радиостанции США) беседовали с беженкой из КНДР Ма Юн Ае, которая ранее работала в полиции Пхеньяна и занималась борьбой с мелкими наркоторговцами (само по себе направление деятельности уже свидетельствует о том, что в КНДР существует нелегальная торговля наркотиками). По ее словам, самым крупным наркоторговцем в стране остается само государство. В 1980-е годы, во время работы Ма, Корея специализировалась на экспорте опиатов, но потом популярность набрали амфетамины. Основным потребителем северокорейских наркотиков является Китай, который играет также и роль транзитного пункта. Фактически задачей Ма было обеспечение госмонополии и устранение конкуренции со стороны мелких торговцев.
По американским оценкам, в КНДР маковые поля занимают от 4000 до 7000 га, в основном на севере страны. Это позволяет производить до 50 тонн опиума-сырца в год, которых достаточно для выработки 5 тонн героина. И хотя в мировых масштабах это почти ничто, продажи героина за рубеж оказываются хорошим источником дохода для северокорейского правительства. С 1970-х годов более 20 дипломатов из КНДР были арестованы за участие в контрабанде наркотиков как в азиатские, так и в европейские страны. В последние годы, правда, никаких крупных разоблачений не происходило.
Стоит отметить, что в Китае проблема северокорейских наркотиков была официально признана властями: в 2006 году заместитель главы бюро общественной безопасности Китая Мэн Хунвэй требовал решительных мер против северокорейских наркоторговцев, которые работали в китайской провинции Цзилинь. Существует версия, что благодаря налаженным связям между северокорейскими и китайскими преступными группировками, героин, произведенный в КНДР, зачастую распространяется с территории Китая и воспринимается как китайский.
Наркотики из КНДР находят широкий сбыт и в Японии, хотя там чаще всего обнаруживают не героин, а синтетические вещества, например метамфетамин. Специалисты говорят, что северокорейские синтетические наркотики отличаются высочайшим качеством. За последние пять лет японским властям удалось обнаружить более полутора тонн кристаллизованного метамфетамина из Северной Кореи. По примерным подсчетам, доля подобных веществ из КНДР на японском рынке может достигать 30%.
Летом 2011 года репортеры международного новостного телеканала «Скай Ньюз» предоставили миру еще одно свидетельство того, что официальные лица КНДР замешаны в трафике запрещенных наркотических веществ. Выдав себя за потенциальных покупателей, телевизионщики встретились с северокорейским наркодилером в заброшенном доме на территории северного Китая. Коммунистический барыга принес на пробу три пакетика с чем-то, что он назвал чистым героином, произведенным в Северной Корее. Он сказал, что в течении двух недель может без риска для себя и клиентов привезти до килограмма наркотика. При переходе корейско-китайской границы наркокурьер дает взятку пограничникам в размере 400-500 вон (2,5-3 доллара) и не имеет никаких проблем, шастая туда-назад то с товаром, то с деньгами. Героин на продажу товарищ из КНДР берет у партийного функционера, сделки совершаются под портретом Ким Ир Сена.
А в феврале 2012 года член парламентского комитета Южной Кореи по международной торговле и делам объединения Юн Сан Хен заявил, что более половины из всех наркотических веществ в Южной Корее нелегально поставляются с Севера. «Объемы переброски наркотиков через границу Северной Кореи и Китая сильно возросли, и оттуда (из Китая) они попадают в Южную Корею. В частности 57,3% метамфетаминов иностранного производства, выявленных в Южной Корее в 2011 году, попали через Китай предположительно из Северной Кореи» - сообщил Юн Сан Хен. По его словам, «производство наркотиков в Северной Корее ведется как на государственном уровне через 39-й отдел Трудовой партии Кореи, так и на частном уровне». Парламентарий добавил, что «базами для переброски наркотиков служат три провинции на северо-востоке Китая».
В начале декабря 2016 года Radio Free Asia сообщило, что жители Северной Кореи стали зарабатывать на продаже больших объемов марихуаны китайским туристам, посещающим особую экономическую зону Насон, граничащую с китайской провинцией Цзилинь. При этом отмечается, что «выращивание конопли в КНДР не запрещено законом. Жители страны начали массово разводить ее в начале 1980-х годов ради масла из семян растения, которое они использовали для готовки. Тогдашний лидер страны Ким Ир Сен поощрял такую практику. В настоящее время лишь небольшая часть жителей КНДР по-прежнему разводит коноплю для получения масла. Сейчас заросли дикой конопли можно увидеть в разных частях Северной Кореи. При этом большинство местных жителей даже не знают, что употребление марихуаны незаконно во многих государствах».
Летом прошлого года многие иностранные и российские СМИ со ссылкой на публикацию в издании Telegraph писали о том, что «в Северной Корее рабочим для ускорения темпов строительства зданий выдают наркотики». По словам журналистов, после употребления запрещенных препаратов у строителей появляется чувство эйфории, а аппетит – снижается. Речь шла о кристаллическом метамфетамине – наркотике класса А, действие которого длится до 12 часов. Точные масштабы применения этого наркотика неизвестны, но Telegraph не исключает, что производство метамфетамина в Северной Корее имеет государственные масштабы.
Учитывая крайне скудный поток правдивой информации о ситуации в КНДР, отделить правду от дезинформации очень сложно. Но стоит обратить внимание на то, что некоторые публикации я в иностранной прессе говорят о том, что борьба с торговлей наркотиками в КНДР все же ведется, причем довольно жестко. Так, в опубликованной в январе 2014 года в Los Angeles Times статье «В Северной Корее метамфетамин предлагают вместо чашки чая» (In North Korea, meth is offered as casually as a cup of tea) отмечается: «В 90-е годы правительство Северной Кореи производило опий, мет и другие наркотики для Службы 39 - секретной службы, собирающей твердую валюту для покойного лидера Ким Чен Ира. Однако по информации доклада Госдепартамента по стратегии международного контроля за оборотом наркотических веществ, правительство Северной Кореи в основном вышло из наркобизнеса. Когда бизнес контролировало правительство, наркотики были строго на экспорт. Уход бизнеса в частные руки сделал наркотик более доступным внутри Северной Кореи. Северокорейцы говорят, что впервые мет появился на улицах примерно в 2005 году и что он был из Хамхына, бывшего центра фармацевтической и химической промышленности страны, а потому города со множеством безработных ученых и технологов. Затем производство переместилось в Чхонджин и столицу Пхеньян». То есть, производством метамфетамина в КНДР занялись частные лица, производя его в кустарных условиях о отправляя основную часть контрабандой в Китай.
Примечательно, что в статье также приводится информация из дела о задержании работавшей в Таиланде и на Филиппинах группы наркоторговцев, которое рассматривалось в Нью-Йоркском суде в декабре 2013 года. Арестованные, пытавшиеся ввезти в США амфетамин, заявили представителям Управления по борьбе с наркотиками, что это были остатки метамфетамина, производившегося в КНДР, где «правительство Северной Кореи уничтожило все лаборатории».
Как отмечает Los Angeles Times, «непонятно, серьезно ли правительство страны занялось давлением на наркоторговлю, или оно просто пытается вернуть себе контроль над прибыльным бизнесом». Однако тут же приводится информация от северокорейской перебежчицы Ли, освобожденной в 2011 году из северокорейского лагеря, которая утверждает, что «порядка 1,2 тысячи заключенных (до 40%) сидят за торговлю метамфетамином». Таким образом, утверждения о том, что власти Северной Кореи якобы поощряют торговлю наркотиками следует считать, мягко говоря, необоснованными.
Фальшивые «супердоллары» - пропагандистская «утка» или достижение Монетного двора КНДР?
Еще одной сферой криминальной деятельности КНДР западные СМИ часто называют изготовление и распространение фальшивых долларовых банкнот. По словам Леонида Петрова, научного сотрудника Института Азиатско-Тихоокеанских исследований при Австралийском национальном университете, у КНДР был довольно большой опыт изготовления фальшивых денег: «Еще в 1980-х годах в Пхеньяне существовала мастерская по изготовлению поддельных долларов, которые потом распространялись за рубежом, в том числе в Советском Союзе, а после его развала и в СНГ».
Наибольшую известность северокорейские фальшивомонетчики получили в конце 20 века, когда Соединенные Штаты обнаружили на мировом рынке поддельные стодолларовые банкноты, практически неотличимые от настоящих. За высокое качество американские финансовые чиновники даже стали называть их супербанкнотами. В производстве супербанкнот США обвинили Северную Корею: на это указывали сообщения бежавших из страны диссидентов, а также то, что северокорейских чиновников за рубежом несколько раз ловили при попытке расплатиться ими. По данным министерства финансов США, более двух третей всех фальшивых долларов, обращающихся в мире,— это купюры северокорейского производства.
Власти Северной Кореи, естественно, отрицают все обвинения, и некоторые эксперты склонны им верить. Дело в том, что для производства поддельных банкнот такого качества необходимо крайне дорогое оборудование, и прибыль от распространения банкнот, которую оценивали в $15-25 млн в год, вряд ли может покрыть расходы на их производство.
Разумеется, значительная часть свидетельств беженцев из КНДР и данных разведслужб может являться всего лишь инструментом информационной войны, пропагандистским шагом, направленным на создание образа Северной Кореи как «империи зла» - мы сами все это проходили во времена «холодной войны». Но были также и факты обнаружения попыток контрабанды наркотиков и фальшивых купюр через российско-северокорейскую границу. Как к этому относиться? Является ли это свидетельством правоты американцев или это лишь частные единичные случаи, по которым не стоит делать глобальных выводов?
Пора понять одно: преступность будет существовать до тех пор, пока существует социальное неравенство, пока общество делится на богатых и бедных, пока страны делятся на лидеров и изгоев. Именно отверженные являются тем контингентом, который пополняет ряды преступности, поскольку нищие не видят другого способа выжить. И нет иного способа борьбы с преступностью, как ликвидация неравенства. Но те, кто заправляет организованными преступными сообществами, никогда не допустят этого. Нити от преступных группировок тянутся вверх в высшие круги, к экономической и политической элите. Эта система выгодна тем, кто ей управляет. Это просто бизнес.
Опубликовано в газете "Служу Отечеству" № 2-2017
Оценили 63 человека
66 кармы