Свои (современная сказка).

Их было много. Слишком много, как не цинично это звучит, если вспомнить - сколько погибло во время первого удара. Больше всего повезло рабочим и служащим стратегических объектов. Они умерли сразу. Меньше - их родственникам и знакомым. К сожалению - моим родственникам и знакомым повезло чуть больше. У них был я. Пожилой работяга - сварной, со съехавшей напрочь крышей, убивающий всё своё свободное время на подготовку к смерти. Я не хотел жить вечно. Но присутствовало желание умирать долго и в сравнительном комфорте. Пользуясь собственными знаниями и умениями, а так же сравнительно неплохим доходом, я неплохо подготовился практически ко всем мыслимым катаклизмам. О чём тут же вспомнило некоторое количество народа, лишённых света, еды, воды и тепла. Привыкшее стабильно и обильно питаться, отдыхать на юге и передвигаться на личном транспорте. И не желавшее изменять своим привычкам. Пришлось переоборудовать часть верхнего склада под проживание четырнадцати неполных семей, (Всех, знавших о моих причудах и сумевших до меня добраться. Пока содержание кислорода ещё позволяло передвигаться по поверхности и жёсткое излучение не превращало всё живое в стерильную массу). Разделить моё настроение и созерцание конца Мира они не смогли, и постоянно портили перманентной истерикой всю торжественность момента.

Когда дежурные вылили суточную парашу на смотровые перископы, моё терпение лопнуло. Им пришлось приложить значительные усилья, чтобы проделать этот жест доброй воли. Я взял в руки тангенту селектора, которым не пользовался с тех пор, как мои родственники и друзья объявили, что не нуждаются в моих советах и помощи. И если я отдам им ключи от продуктового склада, то вполне могут управлять всем хозяйством сами. Это была небольшая цена за спокойствие, и я согласился. Если мне не хватит трёх месяцев на осмысленное и осознанное прощание с сущим, то не хватит и пяти лет, на которые были рассчитаны запасы.

Спокойный голос дяди Вити, ныне исполнявшего обязанности смотрящего, пояснил, что таким образом родня протестует против скудного и однообразного пайка. Да и всеобщая ненависть ко мне, жирующему на нижних ярусах, сплачивает коллектив и позволяет снять напряжение. И так уже двоих забили насмерть по пустячным мотивам. Внизу была лишь сырая штольня и пять оставшихся коробок солдатского сухпая.

Выслушав претензии, я не торопясь открыл подачу хлорпикрина (пару бочек которого , в своё время подогнал знакомый прапор, а уж автоклавировал я его, с целью небольшого повышения эффективности агента, вполне самостоятельно), в систему вентиляции. Пойдём все вместе, как и было принято испокон веков у наших предков. Этот грех не сравним с тем, что я пережил своих собственных детей.