Весна. Середина 80-х. На Ленинском проспекте этим вечером выходного дня многолюдно. День Пасхи Христовой. Под сводами арки метрополитена станции “Октябрьская” кольцевая полно людей молодого и среднего возраста - это место встречи. Не сводя своих глаз с массивных маятниковых дверей вестибюля метрополитена, которые выпускают порциями прибывающих по месту назначения, стоят ожидающие. То там, то здесь раздаются радостные возгласы приветствий, громкий смех, и какая-нибудь компания, воссоединившись, отчаливает в нужном ей направлении. А направлений три: одни устремляются направо и идут пешком вдоль оживлённой проезжей части проспекта, либо к остановке общественного транспорта, который следует по направлению к площади Гагарина и далее; другие - налево и за угол здания метро на Крымский вал, откуда по тротуару в Парк Горького, а кто-то дальше пройдёт через Крымский мост над Москвой-рекой и по Зубовскому бульвару в сторону МИДа и Смоленской площади; ну, а третьи, минуя угол и поворот, направляются к пешеходному переходу Калужской площади на Большую Якиманку, пройдя по которой можно отыскать место, где можно посидеть и приятно провести вечер, а после прогуляться.
У метро “Октябрьская” встретились двое. Несмотря на то, что знакомы молодые люди были недавно - пару месяцев, с самого начала отношения складывались у них замечательно: двадцатилетняя девушка относилась с симпатией и доверием к своему другу, которому уже исполнилось тридцать, и от свидания к свиданию она с интересом ожидала чем он снова её удивит, поскольку парень прекрасно знал город и, будто в желании разделить с нею восторг, который испытывал, будучи коренным москвичом, каждый раз, когда они встречалась, проводил что-то вроде экскурсии по красивейшим местам. И в тот день, когда она вышла из метро, он сразу же протянул ей свою руку и сказал: “Ну, что пойдём? Я сегодня покажу тебе очень красивый храм!” Она, светясь, с готовностью протянула свою.
Как оказалось, храм находился неподалёку и, пройдя по Б. Якиманке, где-то через пять минут пара была на месте. В храме Святого мученика Иоанна Воина шла Пасхальная служба. Небольшая территория вокруг него была заполнена людьми, а за изгородью храма плотным кольцом толпились те, кто пришёл позже. Молодым людям удалось протиснуться к изгороди, однако видимость картинки церковного празднества от этого не улучшилась, зато бросилась в глаза разница: внутри церковного двора празднично одетые люди - женщины в светлых платочках, мужчины в костюмах и белых рубашках стояли чинно, внимая каждому звуку, доносившемуся из открытых врат храма, за изгородью же непонятно кто в чём был одет, к тому же находилось много нетрезвых граждан, которые разговаривали между собою и курили. Чей-то пьяный голос хрипло вопрошал неизвестно у кого со смехом :“Что яйца-то покрасил?” - и не мог угомониться...
Уже вскоре девушке стало невыносимо находиться в разномастной толпе. Её мучил вопрос, и она уже собиралась спросить у своего спутника: “И что - такая Пасхальная служба?”, - но молодой человек и сам заметил смену настроения у спутницы и опередил её, молча приобнял и увлёк её за собой. Выйдя из толпы, пара в молчании направилась вверх по Б. Якиманке и, только спустя несколько минут, мужчина спросил у подруги:
- Ты ни разу не была на Пасхальной службе?”
- Я вообще никогда не была на службе. В церковь меня бабушка водила, но это был наш с нею секрет от родителей - они у меня атеисты, а отец вообще коммунист.
- Понятно. А мой отец член партии давно - ему по должности положено. И я недавно вступил. Просто хотел показать тебе храм, в котором меня когда-то покрестили. Единственный храм, в который ходят члены моей семьи...
Сказал и прервался, затем рассмеявшись, поцеловал подругу в щёку, как будто хотел поднять ей настроение, а заодно отвлечь её от дальнейшего разговора на эту тему и, хотя у неё возник вопрос “как это возможно сейчас открыто быть верующим, когда даже нательный крестик не оденешь...”, она не стала его озвучивать, а последовала его примеру и ускорила свой шаг...
---
ПРИМЕРНО ТАК звучал бы текст эпилога к повести, если бы я, как бывало раньше, не в состоянии противиться потоку вдохновения, незамедлительно уселась бы за написание произведения, основанного на каких-то недавних и реальных событиях, и в первой главе у меня пара поженилась бы, супруг оказался из непростой семьи, а во второй - речь шла бы о родителях его, относившихся к истории своего рода и дворянскому происхождению с трепетом и воспринимавших посторонних людей с осторожностью. Что касается третьей главы, то далее по сюжету написала бы о том, что стало происходить с героиней и остальными персонажами после страшной трагедии и похорон с отпеванием дорогого человека в храме св.мч. Иоанна Воина. Закончила бы, скорее всего размышлениями о том, что со временем, посещая этот древний и красивейший храм, многие люди начинали замечать что в жизни их что-то меняется к лучшему - неожиданно разрешается какая-нибудь проблема из наболевших, чудесным образом исправляется ситуация, которая считалась безвыходной.., короче мысль о том как можно обрести веру в силу молитвы, и как может изменяться мировоззрение прихожан.
Но на прошлой неделе, хотя никаких памятных и праздничных дат в церковном календаре не было, меня буквально потянуло в храм на Якиманке, в котором не была несколько лет и, когда посетила его, вдруг поняла, что никакой повести писать я не буду, а поделюсь прочитанным из книги, которую купила однажды в этом храме и, цитируя выборочно авторский текст, своими словами лучше перескажу то, что запало мне в душу из книги духовного содержания, что наиболее запомнилось из жизнеописания известного протоиерея и стойкого защитника православной веры, “окормлявшего” за годы своего служения настолько много людей, что память о нём вечна. Жизнь этого Божьего избранника, несомненно, является подвигом во имя людей. Решила не откладывать в долгий ящик такое важное дело, которое в наше неспокойное время может принести больше пользы...
1
Александр Георгиевич Воскресенский родился 6 сентября 1875 года в подмосковном городе Павлово Посад в семье диакона Георгия, который служил в храме Воскресения Христова, построенного в 1819 году. Его мать Зоя Васильевна (в девичестве Смирнова) являлась представительницей древнего священнического рода, восходящего к греческим корнями времён крещения Святой Руси. В середине 1880-х отец отвёз сына в Москву в Духовное училище при Донском монастыре и, закончив начальную стадию духовного образования, Александр поступает в Московскую Духовную семинарию. После её окончания сдаёт вступительные экзамены в Московскую Духовную академию, но получив известие о смерти отца, оставляет мысль о продолжении образования, и его направляют в Епархиальное ведомство с назначением надзирателем в Коломенское духовное училище.
В Коломне девушка из потомственной священнической семьи Екатерина Вениаминовна Соколова, по Промыслу Божию, становится на долгие годы его спутницей, чтобы разделить с ним многотрудную, полную тревог жизнь. Дед её о. Григорий, удостоенный ордена Святого Андрея Первозванного и личного дворянства за безупречную службу на протяжении 70-ти лет (”редчайший случай в отношении духовенства”*) уступил зятю своё священническое место протоиерея в храме св. Иоанна Златоуста в селе Новлянском Бронницкого уезда.
В семейном архиве батюшки сохранилось напутствие прихожан Златоустовской церкви, радушно встретивших молодого священника. Вот заключительная часть письма от 1898 года его Преподобию:
“... Не покидайте забот о храме сем. Пусть будет он прекрасным домом Божиим. Мы крепко верим: Господь поможет Вам это сделать. Разделите наши скорби и радости. Не оттолкните никого из нас. Не забудьте саму убогую избу; полюбите в ней живущих. В память об этом часе по старинному русскому обычаю примите хлеб-соль.
Дай Вам, Господи, бодрости и крепости духа в трудах. Мы понимаем Вашу деятельность как подвиг для нас. Совершите его. А Бог, Церковь и Святая Русь не забудут Ваших слёз и трудов”.*
Отец Александр стал служить, и ещё в одной церкви, находившейся поблизости в усадьбе Кривякино - Красное Сельцо, где не было священника. Молодой священник участвовал во всех начинаниях общественной жизни прихода: занимался строительством больницы, устраивал приходские школы в окрестных деревнях и законоучительствовал в них, а матушка хранила очаг и “...произвела на свет Божий восьмерых детей - красивых, умных и талантливых”, но шестеро “она собственными руками опустила в сырую могильную землю. При этом не было истерик, слёз на людях, даже близких. Были слёзы, когда никто не видел и полная преданность всеблагой и великой воле Божественной.”*
Через пять лет о. Александру предстояло новое служение на собственной родине, в Павловском Посаде в пристанционном новом и деревянном храме . Оказавшись на родной земле вновь, отец Александр со свойственной ему энергией на долгие семнадцать лет включился в жизнь прихода. Благодаря его обращениям в городское Общинное управление, вслед за устройством церкви при станции Павлово, была построена двухклассная школа на сто человек. А в 1905 году по инициативе батюшки было создано Общество трезвости, в котором он числился председателем. Большую работу проводило это Общество с населением: читали лекции, распространяли брошюры, устраивали безалкогольные праздники, для бедных членов существовали денежные пособия, Целью Общества трезвости было “дать несчастным своим собратьям, алкоголикам, предавшимся беспробудному пьянству или впавшим в так называемый запой, возможность в общей молитве перед образом святителя и чудотворца Николая испросить у угодника Божия помощь и покровительства и найти в себе силы прервать пьянство и начать новую трудовую жизнь”*.
При деятельном участии о. Александра возникло и Городское попечительство о бедных Павловского Посада, собирались средства в помощь больным туберкулёзом, а в 1914 году был создан комитет о беженцах. В июле 1915 года о. Александр возглавил комитет “Воинам-героям на спасение от удушливых газов”. Батюшка лично организовывал паломнические поездки прихожан и городских жителей в Саров и Дивеево, в Киево-Печерскую лавру, в Берлюковскую пустынь и Николо-Угрешский монастырь. Много желающих было записаться и отправиться к мощам помолиться, и когда численность паломников доходила до 500 человек, Правление железной дороги выделяло для этого целые составы.
2
Свершилась революция и в 1919 году началась в России безбожная компания по вскрытию мощей. В том же году сотрудники губернской ЧК произвели в Покровско-Васильевском монастыре обыск, изъяли все предметы, свидетельствующие о почитании св. праведника Василия Ивановича Грязнова, вопрос о канонизации которого вставал до революции, а через год состоялся “суд” над почившим праведником и над теми, кто почитал его.
О. Александр, испытывающий особую духовную связь с праведником, был арестован, но по милости Божией арест его был недолгим и продлился три дня. Однако храм, в котором служил, был закрыт и отдан властью под рабочий клуб, поэтому священник с матушкой, собрав свои нехитрые пожитки, поехали во Владимирскую область в село Ставрово с храмом Живоначальной Троицы, где ещё проводилось служение. Желая поддержать батюшку, павлово-посадские жители, прощаясь, вручили ему письмо, в котором излили свою любовь и, поздравив его с 25-летним юбилеем служения. Под письмом, которое сохранилось, стояло много подписей, но в ту суровую годину каждая могла стоить человеку жизни, поэтому чтобы не подвергать опасности людей, кто-то посчитал нужным отрезать и сжечь подписанную часть этой бумаги.
Храмы продолжали закрывать, и в 1922 году закрыли храм Живоначальной Троицы. Воскресенские отправились в Москву к месту нового служения, как в предыдущий раз по приглашению в московский храм Успения Божией Матери в Кожевниках и оказались в самой гуще событий. В столице было очень неспокойно - обновленческий раскол во главе со своим руководством стремился захватить все православные храмы. В 1923 году свергли с престола заключённого под стражу Патриарха: получив документы за его подписью под благословением, которое, якобы срочно потребовалось для того, чтобы передать дело в канцелярию, эти люди тут же громогласно объявили о том, что патриарх передал дела по управлению, и это означало, что многие священнослужители переходят в новое церковное управление. Но батюшка Александр остался в Патриаршей Церкви и прослужил в храме Успения в Кожевниках до 1927 года и покинул его после того как храм был закрыт.
Священник оказался на нелегальном положении. Два сына его - второй Сергей и третий Вениамин тоже считались “лишенцами” и не имели никаких гражданских прав, поскольку являлись детьми церковнослужителя. Только старшему Георгию повезло - он поступил в МВТУ Баумана раньше, и у него не возникло препятствий окончить ВУЗ на дневном отделении.
Лишённый всех прав существования батюшка всё равно вызывал уважение у людей. Когда он в священническом одеянии появлялся в Замоскворечье, его внешность и удивительное благородство завоёвывали сердца людей, Праведный о. Алексей Мечев с нежностью отзывался о нём: “Я считаю, что о. Александр один из немногих в Москве, которого можно назвать настоящим руководителем душ.” (“Пастырь добрый”. М.1997. стр. 684) *
Кстати говоря, сыновья его получили высшее образование, хотя для этого им потребовалось пройти непростой путь - совмещать учёбу с тяжёлым физическим трудом в голодные и холодные годы. Работая на заводе, Сергей закончил московский Машиностроительный институт имени Лепсе и будучи музыкально одарённым, не имея музыкальной школы, получил диплом музыкального училища, а Вениамин получил диплом инженера-технолога. К несчастью, оба брата прожили недолго - один скончался в 1933 году, а второй - в 1935.
3
Говорят, Бог помогает таким, кто не отступился от Него и не свернул с начатого пути. После кончины своего настоятеля, община прихожан замоскворецкого храма Преподобного Марона, пустынника Сирийского решила пригласить на его место о. Александра и после долгих скитаний семьи по временным пристанищам, батюшка с семьёй направился к новому месту служения. Казалось судьба дала ему передышку - единственная дочь Таисия вышла замуж за молодого инженера и ученного и радость в семье батюшки радость была частым гостем на протяжении нескольких лет. Но в первой половине 1930 года закрыли и этот храм, правда, батюшка вскоре был переведён в соседний храм Святого мученика Иоанна Воина (основан 1709-1717 г.г.), что на Большой Якиманке, напротив французского посольства.
На колокольне древнего храма находилась маленькая комнатка-келья, с двумя зарешетчатыми оконцами, которая раньше была пожарной сторожкой, отапливаемая небольшой печкой с кафельной лежанкой, в которой о. Александр тогда молился и вёл духовные беседы с прихожанами. Семья проживала в двух небольших комнатах коммунальной квартиры доходного дома в четыре этажа на Землянке в Тетеринском переулке, двери их дома всегда были открыты для людей, которые приходили в поиске помощи и поддержки и батюшка, даже когда находился в преклонном возрасте и чувствовал себя неважно, всех принимал.
Минули 20-е, 30-е и истекали 40-е годы, а в Русской православной Церкви царила скорбная озабоченность: казалось, неоткуда было ждать пополнения церковных кадров - много проводников веры погибло, в духовные школы были закрыты, во всех храмах только старенькие, немощные священники и псаломщики. О. Александр, думая с тревогой об этом, молился истово о том, чтоб Господь послал замену, и был чрезвычайно обрадован, когда однажды на пороге появился не один, а целых трое мужчин, желавших начать пасторский путь. Эти представители интеллигенции, объединённые духовным родством, были полны решимости оставить науку и свои мирские профессии, и принять священный сан, чтобы служить Богу. Старец Иоанн Крестьянкин, священноархимандрит Афанасий и протоиерей Василий Серебренников - этих первенцев послевоенной эпохи подготовил о. Александр к сдаче экзамена по богословским дисциплинам экстерном. О. Василию даже посчастливилось послужить в храме св.мч. Иоанна Воина на Б. Якиманке с о. Александром, правда, недолго.
“Батюшку отличала полная преданность воле Божией и непосредственное послушание. Всецелая доверенность Господу Богу и через это исполнение воли Божией безупречно. Внешне он был очень корректным, дисциплинированным, не допускающим проявления своей особливости”. “Внутреннее стояние пред Богом при внешней сдержанности - это было свойственно тому поколению священства, к которому принадлежал батюшка. Так , например, сидя за столом рассуждать о молитве Иисусовой, о молитвенном делании не было принято. Знали и о посте, и о молитве, но это было неприкасаемой областью, куда лезть неподготовленным людям просто не полагалось. Войди в клеть и затворись. Таков был принцип.”*
Отец Александр всецело принадлежал храму, в котором служил. Во время особой опасности при бомбёжках в начале войны, когда налёты вражеских самолётов на Москву были очень интенсивны, стоя у западных дверей храма, батюшка горячо молился и в момент приближения зловещего гула эскадры, наперсным крестом осенял то одну, то другую стороны и глубоко верил, что господь не допустит разрушения и убийства на святом месте, слыша молитвы собравшихся. У стоящих и молившихся с ним людей тревога пропадала, даже если где-то рядом самолёт сбрасывал фугасную бомбу. Много страждущих стекалось тогда в храм.
С начала войны люди хлынули в церковь, а концу молящихся прибывало ещё больше. Священник Б. Михайлов писал о том, что : “некий чиновник доносил Совнаркому СССР В. Молотову о том, что весной 1944 года ночь с 15 на 16 апреля во всех городах и районах Союза проводилась ночная пасхальная служба, так называемая “заутреня”. Перечислил количество народа в центральных московских храмах и отметил, что в храме св. мч. Иоанна Воина собралось до 6 тыс. человек, в том числе военнослужащие - рядовой состав, офицеры.
А в 1945 году в самом начале мая на праздник великомученика Георгия 6-ого числа посреди литургии , после пения Херувимской песни батюшка вдруг вышел в открытые Царские врата и взволнованно произнёс: “Дорогие мои, радость-то какая! Война кончилась!” И тут же резко вернулся к престолу. Людям было не понятно, что он сказал, а через три дня - 9 мая все узнали об окончании войны, просто батюшке это было открыто раньше.
В праздник св. мч. Иоанна Воина 12 августа 1945 года “Хор под управлением батюшкиного сына Георгия торжествовал и гремел победу под сводами старинного московского храма. Богослужение, цветы, лица молящихся - всё праздновало и торжествовало победу над смертью, над тьмой. Жизнь жительствовала!”* В храме было много солдат, вымоленных батюшкой, которых считали погибшими, но вернувшихся с войны. “Своей кульминации атмосфера праздничности достигала, когда во время пения “Хвалите имя Господне” открывались царские врата и батюшка в полном праздничном облачении, в зелёной гранёной митре появлялся, величественный в царских вратах алтаря, торжественно спускаясь с амвона по ступенькам. Поистине это было появление высокого “царственного священства”*.
4
Батюшка знал о приближающейся кончине и за три дня до неё сказал своим домашним: “Дорогие мои, я скоро уйду от вас"- , а за два дня широко открыл глаза и произнёс: “Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят”
(Мф. 5, 8).
После его смерти 23 февраля 1950 года могли возникнуть трудности с его погребением, поскольку как оказалось, в годы гонения он не имел московской прописки, но по милости Божией всё устроилось.
Первую панихиду в храме св.мч. Иоанна Воина отслужил ученик батюшки тогда ещё молодой о. Иоанн Крестьянкин. Поток людей был нескончаем. Для прощания с отцом Александром в храм приехал святейший Патриарх Алексий I (Симанский), относившийся с большой любовью к отцу Александру. Он долго и горячо молился у гроба, а уходя, с глубокой скорбью сказал: “Ушёл мой последний молитвенник”.
Не только храм и церковный двор были заполнены людьми, но и окрестные переулки. Множество людей пришло проститься с дорогим пастырем. Из-за многолюдства еле вынесли гроб из храма и гигантским потоком под удары колокола и пение канона св. Андрея Критского “Помощник и Покровитель...” двинулись вокруг храма, которому батюшка отдал двадцать лет своей жизни. Когда катафалк следовал по Б. Якиманке, направляясь на место последнего упокоения батюшке, по обе стороны движение было перекрыто.
В книге целый раздел посвящён воспоминаний людей, благодарных батюшке. Его молитва творила чудеса и одухотворённые люди с умилением и величайшей благодарностью вспоминали своего пастыря, но мне захотелось привести несколько выдержек из дневниковых записей известного писателя Михаила Михайловича Пришвина о храме, находясь внутри которого, когда бурлили страсти вокруг, он размышлял о том, что ощущает при виде апостольского служения о. Александра.
1943 год 26 октября: “... Старый священник Ивана Воина был мне приятен: высокий, строгий, и видно, что молится от себя, а не только для нас. После Евангелия я решил подойти к нему под благословение. И когда я прикладывался к его руке, то почувствовал, что он этой своей рукой тихонько пожал мою руку. “Ляля, - сказал я тихонько, - мне кажется, священник потихоньку мне руку пожал”. - “И мне тоже”. Я посмотрел на других идущих под благословение и сказал: “А может быть, он так и всем: каждый думает, это только ему, а он всем с таким выражением, будто он каждого любит больше”. - “Точно следует Богу, - сказала Ляля, - “Бог любит всех, но каждого больше."
1945 год 17 марта: "Вечером у Ивана Воина служил о. Александр. Возвращался в темноте под дождём, угадывая где ступнуть, как бы не обдала машина, но на душе было хорошо: ведь не одна эта весна, а все вёсны шли со мною от всенощной."
10 апреля: "Молящиеся окружили о. Александра (Иван Воин) со своими записочками о живых и мертвых. Среди них был один с седеющей бородой и бородавкой на левой скуле. Я заметил его, и он стал мне попадаться в толпе раз, два, три... Наконец вдруг я узнал его. Такой человек уже довольно давно мне встречается, и я всегда при встрече с ним думаю: - Вот ведь человек, какой уж он там? Совсем маленький, незнакомый, не нужный никому с виду, а между тем, я думаю о себе так, будто все лучи солнца мира в меня собрались и от меня расходятся. Но ведь и он точно так же чувствует своё “я”. Тогда у меня бывает какой-то миг замешательства, и в этот миг я чувствую его “ты”, как своё “я”.
1946 год 4 марта: "Канон Андрея Критского. Отец Александр и “Господи Владыка живота моего”. Собрались лучшие люди и бичуют себя словами Давида, а недобрые люди, разбойники, и знать ничего не хотят. Надеемся, что и до них дойдёт."
29 марта: "Привиделся сон, будто в большом каком-то соборе, я после обедни подошёл к великому старцу - священнику и, приложившись ко кресту, сказал ему: “Благословите, о. Александр, на подвиг, хочу с этого разу начать новую жизнь”. На эти мои слова О. Александр ответил: “Куда тебе на подвиг: после 70 лет вас таких не благословляют на подвиг: Куда тебе! - и сел недовольный на скамеечку."
1948 год 16 марта: "И в Москве настала зима. Вчера по традиции был с Лялей на Мемифонах (канон Андрея Крицкого). О. Александр ещё жив."
Храм св. мч. Иоанна Воина, который “Никогда не закрывался, не был охвачен обновленческой смутой...” и в котором “Постоянно совершаются утренние и вечерние богослужения на протяжении всего существования храма.” (”Сорок сороков”. М. 1995 г. Т. III. стр. 559-565)*.
***
В Интернете писали, что некрополь Воскресенских находится между 10 и 12 участком, и вчера, иду я по Введенскому кладбищу и думаю “легко найду”.
Свернула на аллею между обозначенными указателями в поисках большого мраморного креста, но оказалось не мало крестов, причём справа и слева. Иду, по ходу движения вглядываюсь в каждый по левую сторону, поглядывая изредка направо, но, не нахожу похожего креста... В сомнении остановилась, соображая пойти мне дальше или вернуться, чтобы внимательней присмотреться, - решила пойти вперёд, но как только сделала шаг, тут же споткнулась так, что чуть ли, не упала, а когда, оглядывая ногу, повернула голову направо, оказалось, что нахожусь прямо у некрополя Воскресенских. Крест был внушительным, но не таким гигантским, как казался мне на фото в инете. Истолковала, конечно, произошедшее по своему, куда же мне без этого! Решила, что батюшка не против, чтобы я его проведала и, возможно, благословит меня на то, чтобы писать о нем.
Я ведь не любительница бродить по кладбищам и сюда приехала только по делу - что-то внутренне подсказывало мне съездить на могилу о.Александра, перед тем как писать, ведь душа людей такой духовной величины по прежнему с людьми.
Стояла я у некрополя и представляла себе картину, описанную в книге, как в дни поминовений семья Воскресенских ехала на кладбище и у могил сыновей батюшка служил панихиду, а все остальные во главе со старшим сыном Георгием исполняли поминальные песнопения, а самый младший сын Леонид всем подпевал. Только вот могилы младшенького - Леонида Александровича в этом некрополе не было, поскольку первый заместитель Сергея Павловича Королёва, советский учёный-испытатель, производивший запуск первого спутника земли, преодолевшего земное притяжение, при участии которого была осуществлена программа полёта первого человека в космос, чьим именем названа возвышенность на обратной стороне луны, профессор и Герой Социалистического Труда был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Не буду сочинять, что отойдя от могилы батюшки, какой-то невероятный свет с небес озарил меня - не было этого со мной - постояла, покрестилась, поклонилась и дальше пошла, ведь мне хотелось ещё на могилу Михаила Михайловича Пришвина взглянуть, которая находилась на 18 участке. Не сразу, но нашла захоронение, в котором упокоены - Михаил Михайлович и его горячо любимая Ляля, полное имя которой оказалось Валерия.
И припомнилась мне дневниковая запись М. Пришвина русского писателя, прозаика и публициста, военного корреспондента, путешественника, фотографа, краеведа и педагога
от 1944 год 12 марта: “В церкви стоять нельзя, такая толкучка: не стоишь, а движешься толчками, и это надо постом принимать, как за грех, полна церковь грешников, все спешат, все в делах. И чем зверистей рожа грешника, тем чудесней его появление в церкви, в этом чуде бездонная глубина христианства”*, - и подумалось мне: “Вот бы взглянул он сейчас на столицу, в которой так много теперь просторных и ухоженных храмов!” О том, что с верой дело обстоит так же - об этом в этот осенний солнечный день мне думать не хотелось, и обратный путь был лёгок - ни в метро ни с автобусом не было накладок, в транспорте полно свободных мест и люди приветливы, так что домой я приехала даже раньше, чем думала.
* Из текста Книги - Издательство “Артос-Медиа” - 2005 г. - Полунина Ксения Сергеевна. - Храм святого мученика Иоанна Воина на Якиманке. - Храм преподобного Мирона Пустынника Сирийского, что в Старых Панях.
8 сентября 2024
Светлана Ливоки
Иллюстрации: обложка - Интернет; 2 портрета - из книги. Авторские фото.
Оценили 16 человек
39 кармы