«…Доведут до цугундера», или О роли роскоши и женщин в падении государств

Занятно, но человечество, переходя из эпохи в эпоху, совершенно не меняется. Римская империя, захватив половину известного тогда мира, не только строила термы и храмы в Малой Азии, но и достаточно успешно грабила провинции – впрочем, делала это куда корректнее и цивилизованнее прежних властей, что и обеспечивало стабильность всей конструкции. И, тем не менее, по мере притока денег в Рим и отхода от монархической формы правления провинции стали делить на императорские и сенатские. Вновь присоединённые провинции, естественно, были императорскими.

Получив приток денег из провинций, граждане Рима занимались потреблением, пьянством и оргиями. Золото тратили на доставляемый из Китая через Индию и Египет шёлк для своих женщин, предметы роскоши и прочее — то, что изготовить в Риме было невозможно.

Естественно, торговый баланс начинал хромать: серебро и золото вымывались из страны, бюджетный дефицит покрывали за счёт порчи монеты (уменьшения в ней содержания золота) – и в итоге, римская монета за несколько циклов обращения в экономике лишалась позолоты, а варвары требовали настоящее золото в качестве средства оплаты. Чем сильнее росли аппетиты знати, тем меньше денег оставалось на иные нужды – следовательно, росло недовольство масс, буйным цветом расцвела коррупция, а на нужды поддержания жизнедеятельности государства денег хронически не хватало.

Кстати, менялось и сексуальное поведение римлян: порицаемые в республиканский период оргии и гомосексуализм превратились в норму, ведь достигнуть совершенства в порочных делах невозможно.

Венецианцы, подчинившие себе на время большую часть мировой торговли, занялись ровно тем же: чем больше становилось денег у местных дожей, тем жёстче были междоусобицы, и тем больше вокруг мужчин крутилось куртизанок, вытягивающих из них деньги.

Попытки загнать гетер и куртизанок в рамки, нормировать потребление законодательными средствами особых успехов не имели. Тяга к красивой жизни неизменно оказывалась сильнее правил, предписаний и норм уголовного кодекса.

Испанцы же, подчинив Америку, везли в трюмах сначала золото ацтеков, а затем и серебро из боливийского Потоси, вкладывали деньги не в создание производства и перевооружение и так отсталой промышленности, а в приобретение предметов роскоши. О промышленности, естественно, позабыли. В итоге испанцев и португальцев в колониально-промышленном деле обошли голландцы, которые, подчинив себе часть их империй, занялись ровно тем же, чем занимались все римляне и венецианцы.

Однако подлинной страстью в те временами были специи, благодаря которым стало возможно разнообразить до жути однообразный рацион европейца. Голландцы буквально давились опостылевшей селёдкой, потому специи стали настоящим спасением. Впрочем, они были в цене и раньше. Генуэзцы, приобретя рабов на крымском побережье, продавали их в Египет, где их превращали в мамлюков, а затем покупали там же специи, которые продавали в Европе за звонкую монету.

Собственно, данный цикл трансформирующегося потребления можно продолжать до бесконечности. Впрочем, англичане перещеголяли всех: встроив Индию в качестве жемчужины в корону Британской империи, Британская Ост-Индийская компания принялась импортировать в Англию хлопчатобумажные ткани во всё возрастающих объёмах. А так как одежда в те времена была дорогой, то насыщение рынка ограничивалось малой потребностью населения: костюмы и наряды хранились бережно и передавались чуть ли не по наследству. Вот тогда-то и придумали массовую моду с присущей ей цикличной сменой фасонов, служащую целям увеличения прибыли импортёров тканей. В те времена и заложили фундамент традиционной женской страсти — приобретения разнообразных нарядов. А если кто думает, что женские прогулки по моллам являются новшеством последних 25 лет, то знайте, что японки ещё в начале прошлого века посещали в токийском квартале Гиндза торговые центры, где были лифты и эскалаторы.

Индийских хлопкоткачей вскоре отблагодарили: изобретение паровых прялок и протекционистские законы превратили Англию в ключевого потребителя хлопка-сырца и производителя хлопчатобумажных тканей, которые стали экспортировать даже в Индию. В итоге от костей индийских хлопкоткачей белели поля.

И даже моду на чай насадили англичане. В 1700-м в Англию ввозилось 50 тонн чая. Он был доступен лишь самым богатым слоям населения. А с 1800-го импортировалось ежегодно уже по 50 тысяч тонн чая, потому даже бедняки смогли пить нормальный напиток, а не выполосканную и высушенную после употребления богачами заварку.

Ничего не изменилось и сейчас. Сидение Российской Федерации на нефтяной трубе приводит к таким же последствиям: росту потребления статусных предметов, созданию узкой элитарной прослойки, и вымыванию денег из страны. Достаточно вспомнить бесконечную череду сменяющих друг друга айфонов, мельтешащих сумочек от Chanel и извращённый культ женской красоты с доступными лишь одной из сотни формами по формуле «90*60*90».

Можно, конечно, обвинить женщин во всём этом ужасающем для торгового баланса действе, но если осознать ради кого они стараются, и понять, что в женской натуре заложено стремление к красоте и эстетике, то обвинения из-за несправедливости не стоит и выдвигать.

Правда, порой и с мужчинами происходили забавные случаи. Йозеф Геббельс «коллекционировал» дома, произведения искусства, спортивные автомобили и любовниц (он ими поднимал свою самооценку). Германа Геринга глава МИД фашистской Италии Галеаццо Чиано — зять Бенито Муссолини — в 1943-м назвал «путаной, нарядившейся в оперный театр», из-за болезненного пристрастия к мехам и бриллиантам.

В общем, болезни неуёмного потребительства подвержены как женщины, так и мужчины.

Можно ли победить эту социальную хворь? Нет, она неизлечима, так как является неотъемлемой частью человеческой сущности.

Потребительство и тягу к роскоши можно лишь попытаться удержать под контролем. Впрочем, опыт Древнего Рима, Венеции, Португалии, Испании, Голландии, Британии, США, Российской империи и иных держав, чьи элиты разложились, увлёкшись стяжательством и роскошной жизнью, показывает, что болезнь слишком сильна, скорее даже смертельна для государства.

Потому и Китай, в котором уже третий год подряд сажают коррупционеров, вывевших из страны вместе и инвесторами в прошлом году 1 трлн. долл., рано или поздно постигнет та же участь, что и все государства мира: разложение от ожирения, а затем гибель от истощения.

Картина «Фрина» французского художника Жозе Фраппа.

История знает много примеров, когда ради женщины мужчины, в том числе и правители готовы были разорить свой народ. В частности, царь Лидии, был настолько поражён красотой Фрины — афинской гетеры, натурщицы Праксителя и Апеллеса, — что вынужден был ради оплаты ночи с ней поднять налоги для своих подданных, поскольку Фрина назвала ему совершенно абсурдную и невообразимую сумму за право быть окутанным её чарами.

Опубликовано: блог Ивана Лизана.