Что же католическая церковь? Как она действовала в условиях освободительной войны? Советский исследователь Латинской Америки И. Р. Григулевич пишет о том, что, боясь потерять влияние в Латинской Америке, папский престол сотрудничал с колонизаторами, пытаясь сохранить выгодный для себя строй, дававший возможность церкви владеть огромными землями и, что не менее важно, умами людей. Выступившие же освободителями представители элит не отличались высокой степенью воцерковленности. Они выступали за светское образование, за отделение церкви от государства, за присвоение государству церковных земель. Но, тем не менее, освободители не были жесткими антикреликалами, всегда стремились наладить диалог, отношения с церковной иерархией для укрепления своего авторитета, понимая влияние на народ католической церкви.
Доказательствами могут служить дневниковые записи секретаря и адъютанта Симона Боливара — полковника де Лякруа. Боливар делился с ним своими философскими воззрениями: «Я не люблю заниматься метафизическими упражнениями, которые зиждутся на ложных основах. Мне достаточно знать и быть уверенным, что душа способна чувствовать, иначе говоря, получать впечатления от наших чувств... Человек обладает материальным телом и материальным разумом — в виде мозга; согласно же нынешнему состоянию науки, разум является ничем иным как эманацией мозга. Называйте, как хотите, этот продукт — душой, разумом, духом, это не имеет значения, не стоит об этом спорить... Мозг умирает вместе с телом, и со смертью мозга прекращается деятельность разума». Согласитесь, это абсолютно не христианская позиция.
Тем не менее, Боливар уважал католическую веру, как веру большинства народа Латинской Америки. После освобождения Колумбии в дневниках де Лякруа можно найти следующее: «Таковы мои философские идеи, — утверждал Боливар, — но я уважаю противоположные взгляды, и, учитывая, что большинство населения Колумбии исповедует католическую религию, я, как глава государства, оказывал и буду оказывать ей покровительство».
После изгнания испанцев часть духовенства решилась сотрудничать с новыми правительствами в надежде сохранить хотя бы немного привилегий. Эта политика церкви как раз логична и понятна.
Но в войне за независимость проявился еще один феномен: в церкви нашлись священники и монахи, готовые разделить идеалы освободителей. Таких церковников-патриотов было немного, но все они встали «под ружье», иногда даже отказываясь от своего церковного сана, если в этом была необходимость.
Священники воевали и в армии Боливара, хоть их было совсем немного. Но очень ярким примером стало антииспанское восстание в Мексике. Его зачинщиком стал настоятель сельского прихода, креол по происхождению, Идальго. По приведенным данным в книге И. Р. Григулевича «Церковь и олигархия в Латинской Америке», Идальго, вдохновленный идеями французской революции, устраивал для своих прихожан театральные постановки, его приход назывался «маленькой Францией». На Идальго писались доносы, что он отрицает существование ада и чертей, а также божественную природу Христа. И, когда инквизиция готовилась арестовать Идальго по обвинению в ереси, он поднял восстание 16 сентября 1810 года под лозунгами «Да здравствует независимость и вера, смерть плохому правительству!», «Да здравствует наша Пресвятая Богородица из Гуадалупе!», «Да здравствует Америка!», «Да здравствует Фердинанд VII!».
Пресвятая Богородица из Гуадалупе — не просто образ чудотворный и нерукотворный. На нем запечатлена Богородица, явившаяся простому крестьянину-индейцу (см. картину в верху поста), по преданию, на том же самом месте, где когда-то стоял храм ацтекской богини-матери Тонанцин. К тому же, Богородица изображена смуглой, как индеанка. Это образ Богородицы, в котором сливаются древние индейские верования с христианством, стал объединяющим для участников антииспанского восстания.
Инквизиция назвала Идальго убийцей, развратником, еретиком, обманщиком, коварным и подлым человеком. Осенью этого же года инквизиция отлучила его от церкви и запретила оказывать ему помощь со стороны духовенства и простых прихожан.
А Идальго считал себя настоящим католиком, признающим «католическую, апостольскую римскую церковь». И в его мировоззрении произошла та сцепка стремления к социальной справедливости и религии, которая проявит себя впоследствии, через полтора века, в «теологии освобождения». И это доказывает написанный Идальго «Манифест к нации»:
«Будьте уверены, дорогие мои сограждане, что если бы я не стал бороться за освобождение нашего королевства от великих зол, его угнетающих, и еще больших, угрожавших ему, и которые вот-вот обрушились бы на него, то меня никогда бы не провозгласили еретиком. Все мои преступления происходят от моего стремления обеспечить вам счастье. Если бы оно не толкнуло меня взяться за оружие, я жил бы спокойной, мирной и довольной жизнью и прослыл бы подлинным католиком, коим я и есть и чем горжусь на самом деле, и никогда не нашлось бы такого, который унизил бы меня позорным обвинением в ереси...
Откройте глаза, американцы, не позволяйте вашим врагам соблазнять вас. Они называют себя католиками только потому, что им выгодно, их бог — это деньги, и их угрозы направлены на сохранение порабощения. Неужели вы поверите, что добрым католиком может быть лишь тот, кто подчиняется испанскому деспоту? Откуда взялась эта новая догма, этот артикул веры?»
Судьба Идальго печальна: он попал в плен к колонизаторам и был расстрелян 13 июля 1811 года вместе с еще шестью священниками-патриотами. Но его эстафету перехватил священник-метис — Хосе Мария Морелос-и-Павон, которого французский креликал М. Андрэ назвал «зловещим попом». Андрэ описывает политические взгляды Морелоса как «чудовищную смесь теократии, неуемной нетерпимости, демагогии и коммунизма».
Морелос в 1813 году на Конгрессе в Чильпансинго назвал католическую религию единственно законной и призвал к соблюдению ее чистоты, более того — он восстановил действие на территории Латинской Америки монашеских орденов, в том числе иезуитского. В конституции Мексики, принятой патриотами во главе с Морелосом, от 22 октября 1814 года католическая религия объявлялась единственной религией Мексики.
Тем не менее, несмотря на ортодоксальность взглядов, Морелоса постигла судьба его предшественника. 2 ноября 1814 года он попал в плен к испанцам и был доставлен в тюрьму инквизиции в Мехико. Через две недели он был предан сначала суду инквизиции, который осудил его на пожизненную каторгу, а затем военному суду, приговорившему его к расстрелу.
В 1821 году была провозглашена независимость Мексики: ни Идальго, ни Морелос этого не увидели. Более того, к несчастью, окончательный разрыв с Испанией произошел не таким образом, как они того желали.
В 1820 году в Испании произошло восстание экспедиционного карательного корпуса, предназначенного для отправки в американские колонии. Затем было образовано новое правительство, лишившее Фердинанда VII власти и восстановившее конституцию 1812 года, отменявшую инквизицию, запрещающую иезуитский орден, объявлявшую свободу печати. Тогда, боясь демократических перемен, мексиканские власти во главе с начальником карательных войск Итурбиде и духовенство приняли решение отделиться от Испании. Таким образом, желание сохранить свои привилегии любой ценой толкнули Итурбиде на заключение мира с вождем партизан Герреро. Мексика получила независимость, но власть осталась в руках олигархической верхушки. Потом еще будет новое восстание и новое освобождение...
Идальго и Морелос по праву считаются в Мексике национальными героями. По сведениям креликального историка Х. Эйсагирре, в освободительной войне в Мексике из духовенства участвовало 140 человек из 6 тысяч, что, конечно, очень мало. Но, тем не менее, это говорит о наличии уже тогда тех самых небольших «очагов», намного позже вспыхнувших «#теологией_освобождения» по всей Латинской Америке.
Источник: http://lisichka-post.livejournal.com/6072.html
Оценили 7 человек
32 кармы