"Новое кулачество" как субъект трансформации российского политического процесса

Аннотация: статья посвящена определению актуальных субъектов трансформации российского политического процесса, в качестве которых автор видит такое мета-сословие, как «новые кулаки». Используемый междисциплинарный подход позволяет данную гипотезу вывести из самых общих особенностей российских климатических условий, социокультурных ориентаций, политических традиций.

* * *

Переосмысляя апокрифическое, приписываемое то Наполеону I, то Бисмарку изречение «география – это приговор», хотелось бы обратиться к тем громадным когнитивным возможностям, какие кроются в междисциплинарном (от экологии, археологии, географии до истории мировых цивилизаций, социологии и даже где-то соционики) подходе, и с его помощью ввести в научный оборот понятие нового кулачества. Так, если «классическим» кулачеством в политологии считают ликвидированный в ходе коллективизации состоятельный слой крестьянства, в начале ХХ в. составлявший 20% дворов и на момент 1913 г. производивший 50% товарного хлеба[9], то зарождающееся ныне сословие новых кулаков – в первую очередь ввиду последовавших индустриализации и урбанизации – необходимо понимать расширительно.

Так, новое кулачество есть наблюдаемый нами в режиме реального времени результат комплексной социальной мутации «крестьянского» большинства (в среднем, по различным оценкам, до 85%) россиян, которые одинаково не имеют: а) крупной собственности и средств производства подобно «буржуазии», б) доступа к власти и привилегиям подобно «аристократии» госаппарата, – к состоянию, в котором углубляющаяся в России социальная дифференциация позволит им воспользоваться перечисленными категориями благ.

Актуальность данной проблематики (и, соответственно, настоящей статьи) обусловлена тем, что в демографическом отношении новое кулачество собою представляет новые российские элиты в первом поколении. Анализ данной социокультурно-политической новеллы жизненно необходим, и смеем утверждать, что степень разработанности данной проблематики в академической среде сегодня драматичным образом не соответствует практическим потребностям современной политологии.

Порог вхождения этих людей в новое социально-политическое качество уже приобретает ясные очертания: так, в политической плоскости среднестатистический новый кулак – строго политический реалист, а посему правый центрист, умеренный социалист, но консерватор (иногда с уклоном в либерал-консерватизм). Парадоксальным образом не антисоветчик – но антимарксист. Лоялен существующему политическому режиму, невзирая на вполне сознаваемую идейную размытость его социокультурного базиса. В этно-региональной же плоскости новый кулак представляет славяно-тюрко-финно-угорское большинство населения ядра Большой России – в противовес тем еврейско-польско-украинским, прибалтийским и кавказским элементам с ее окраин, что составляли социальную базу правящего класса в СССР.

Таким образом, предмет статьи – субъекты трансформации политического процесса. Цель – вычленить из по умолчанию гетерогенной социальной общности, как русский народ, и вкратце рассмотреть ту наиболее значимую для сегодняшних процессов трансформации российского политического процесса часть социума, как нарождающееся в нашей стране сословие «новых кулаков». Задачи – определение типа и сословной структуры социума русских с точки зрения т.н. ландшафтной археологии, а также обоснование терминологической состоятельности концепта «нового кулачества».

1. «Лесной» тип русского социума.

Известно, что исторические судьбы народов, будучи прямым следствием их хозяйственной деятельности, детерминированы динамическим состоянием их базисного ландшафта[4]. Междисциплинарная фактура социогуманитарных и естественнонаучных дисциплин обычно требует привязки к такой константе, вполне конкретному, неоспоримому, неспешно изменяющемуся базису, как ландшафт. Имея в виду, что предмет нашей будущей диссертации – субъекты и социокультурные основания трансформации российского политического процесса, мы в предшествующих публикациях отметили, что основанием для этих социокультурных оснований является политический реализм (прагматизм), который под собой имеет уже биологическое, «ландшафтное» основание в виде определенных биогеоценозов, составляющих ареал обитания определенных этносов.

Говоря о научной школе ландшафтной археологии, сложившейся в середине 80-х гг. в странах Северной Европы, необходимо отметить, что восходит оная в целом к энвироменталистской (экологической) школе 1920-30-х гг. и в частности к таким адептам географического подхода в археологии, как О.Г. Кроуфорд и С. Фокс [3, 528]. На основании исследований шведских представителей ландшафтной археологии с конца 1990-х гг. в науке все более широкое распространение получает следующая классификация социумов:

- эфемерные, с 2 только управляющими либо 2 только управляемыми сословиями, в первом случае имеем «польский» («греческий», «украинский») тип социума, во втором же – «голландский» («венецианский», «новгородский», «финикийский»);

- гармоничные, по 1 управляющему и управляемому сословию, связанным неким единым концептом, идеей – «британский» («германский» за исключением прусского и баварского) и «китайский» («индийский», «персидский», «египетский») социумы;

- антагонистические, по 1 управляющему и управляемому сословию, в принципе не связанным общей идеей – это «центрально-европейский» («еврейский», «кавказский») и «русский» («финно-угорский») социумы.

Шестой (VI) тип социума, свойственный русским и их ближайшим соседям, детерминирован лесным ландшафтом, что по умолчанию сдерживает естественное развитие торгово-ремесленного сословия «буржуазии», равно как миссионерскую деятельность «духовенства» (от священников до академиков). Вместе с тем непроходимые леса логично возвышают такое сословие, как «аристократия» (силовики, чиновники, спортсмены и бандиты), а то, что «крестьянство» (будь то селяне или пролетариат) в русском социуме наиболее многочисленно – доля неизменно достигает 85% – предопределяется суровыми природно-климатическими условиями вкупе с изначально низкой урожайностью «сам-три». «Беда русского земледелия была не в том, что оно не могло прокормить хлебороба, а в том, что оно было не в состоянии произвести порядочных излишков», – Р. Пайпс [7, 8].

Таким образом:

1) Поверхность суши делится на равновеликие территориальные домены, чьи размеры ограничены перцептивными возможностями человеческой психики (характер получения и скорость обработки информации, а также стиль принятия решений, в т.ч. политических) – «достаточностью» [8, 228] платоновского идеального государства.

2) Структура социума, ограниченного территориальным доменом, определяется лишь господствующим в момент этногенеза ландшафтом, формирующим социальный каркас из не более, чем двух сословий. Т.е. ландшафт воздействует на социум так, что полноценная социализация в нем возможна лишь для двух сословий из четырех (3-е сословие – разрешенное, 4-е – запрещенное). В лесном социуме русских это около 10% «аристократов», 85% «крестьян», 5% полузапрещенных «буржуа» и энное количество [мимикрирующих под всех остальных] запрещенных «духовников». Причем последних в существующем их статусе закрепили церковные реформы патриарха Никона и императора Петра Великого. Соответственно, в платоновской терминологии Россия современная собою представляет, объективно, тимократию с ее политической властью, сосредоточенной в руках привилегированного меньшинства, опирающегося на понятие воинской чести и высокий имущественный ценз (считается разновидностью олигархии). Утопист же Платон как идеал описывал «аристократические республики» или «аристократические монархии», правящим классом которых он видел философов[8, 298-299] (то есть, по сути, «жрецов») – неслучайно «греческий» тип социума («духовенство» + «аристократия») считается эфемерным и в историческом смысле подтвердил свою несостоятельность.

3) Любое эффективное государство есть такое сочетание территориальных доменов, при котором местные элиты добровольно жертвуют своими властными полномочиями и экономическими благами в пользу центральной власти.

2. Экспансия русского имперства.

Несмотря на то, что цивилизационным ядром России является условный Северо-Восток с его лесными биогеоценозами, по мере становления империи русский социум инкорпорировал структурно идентичные / отличные социумы схожих и отличных [от лесных] ландшафтов. Русский пассионарный подъем, с которым связано освоение просторов Евразии, объясняется тем, что именно в «инкубационный период» своего пассионарного подъема этнос заполняет базисный ландшафт, затем выходя за его пределы. Мысль, что народы формируются ландшафтами, задолго до теории этногенеза постулировалась и французской исторической школой, и светилом русской исторической науки С. Соловьевым. А Л. Гумилев был первым, кто отметил: базисный ландшафт определяет этнические стереотипы только в фазе своего пассионарного подъема, а не в продолжении всей истории того или иного этноса[6].

Таким образом, именно завершенностью этногенеза, социокультурной «сформированностью» русских объясняется тот факт, что экстенсивная метода хозяйствования не претерпела значимых изменений даже с выходом из лесов на плодородные равнины сегодняшнего Юга России, на которые приходится до половины мировых черноземов. Пресловутый земельный вопрос в целом был вопросом политическим на протяжении всей русской истории, но именно столыпинский проект переустройства России, благодаря которому кулачество (почти по принципу Парето) через считаные годы начало производить до половины товарного хлеба страны, невзирая на свою непопулярность в остальных общественных слоях, сегодня объективно взято за ориентир в дальнейшей трансформации российского политического процесса.

3. «Новые кулаки» в структуре современного русского социума.

В новой сословной социологии в российском обществе выделяются:

1) «миллиардеры» (финансово-спекулятивный капитал, в России не представлен);

2) «миллионеры» (реальный сектор экономики);

3) «интеллигенция» (группа поддержки 1-го квинтиля, в случае России зарубежного);

4) «мелкие собственники» (наемные трудовые ресурсы как группа поддержки 2-го квинтиля и в целом института государства);

5) «люмпены» (в связке с 1-м и 3-м квинтилями склонные к протестной активности).

Конечно, все четыре квинтиля русского социума не гомогенны и в различных пропорциях сочетают представителей разных сословий. Однако, «аристократия», как правило, представлена во 2-м и в меньшей степени 4-м квинтилях, «крестьянство» преобладает в 4-м квинтиле и встречается во 2-м. «Буржуазия» соответствует 4-му квинтилю и точечно встречается в квинтилях 2 и 3. И, наконец, подавляющее большинство в квинтилях 3 и 5 составляет наименее социализированное «духовенство».

Что касается знаменитых слов П. Столыпина о необходимости «для переустройства нашего царства… крепкого личного собственника»[1, 608], а также «укрепления низов» [2, 133] и «20 годах покоя, внутреннего и внешнего»[2, 133], лишь воздействие демографического фактора позволило бы 4-му квинтилю, подорванному в центральных губерниях отъездом за Урал наиболее трудолюбивых общинников и люмпенизацией оставшихся, по истечении пары десятилетий после столыпинской аграрной реформы восстановить свою численность и готовность к действенной защите политического режима.

4. Выводы.

Задачи настоящей статьи считаем в целом выполненными. Пропуская почти век отечественной истории, констатируем, во-первых, явное возобновление столыпинского проекта трансформации крестьянской общины в сообщество эффективных единоличников. Причем, памятуя о всего лишь четверти сельского населения современной России, отметим: «новое кулачество» занято во всех без исключения отраслях экономики, пронизывает все вышеупомянутые квадры социума, является мета-сословием.

А, во-вторых, мы констатируем углубление маргинализации не лояльной государству части 3-го квинтиля, его подчас имущественное деклассирование до уровня квинтиля 5-го (новейший феномен т.н. люмпен-креаклиата в некотором смысле предсказан теорией В. Мошкова[5, 123]).

И, в-третьих, по мере дальнейшей де-коллективизации «крестьянства» антагонистический русский социум мутирует в нечто близкое гармоничному социуму «британскому» с его диадой «аристократия» / «буржуазия». В то же время со своей спецификой.

Именно антагонизм правящих и управляемых в русском социуме, имея свои позитивные стороны, формирует искомый потенциал конфликтогенности, в силу которого русскую государственность регулярно сопровождают внутренние конфликты и социальные взрывы. Лишь социокультурная трансформация российского политического процесса, чьим основным субъектом (на мезоуровне, заметим) всё в большей степени выступает новое кулачество, дает России шанс на избежание трагических ошибок исторического прошлого.

Список источников

1. Анисимов Е.В. Императорская Россия. СПб.: Питер, 2011. 670 с.

2. Зырянов П.Н. П. Столыпин. Политический портрет. М.: Высшая школа, 1992. 160 с.

3. Клейн Л.С. История археологической мысли. В 2 т. Т.2. СПб.: СПбГУ, 2011. 688 с.

4. Ландшафтная археология // Теория этнических антисистем: статья. 2014 [Электронный ресурс]. URL: http://antisys.ru/wiki/index.php/Ландшафтная_археология

5. Марков А.Р. Трансформация российского политического процесса: структура социокультурного базиса // Экономика и управление: научно-практический журнал. 2018. № 1. С. 121-125.

6. Махнач В.Л. Историко-культурное введение в политологию: Лекция №2. 2008 [Электронный ресурс]. URL: http://scibook.net/knigi-politologiya/faza-passionarnogo-podyema-23149.html

7. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. 421 с.

8. Платон. Собрание сочинений в 4 томах. Т.3. Ч.1. СПб.: СПбГУ, изд-во Олега Абышко, 2007. 752 с.

9. Санжаревский И.И. Политическая наука: словарь-справочник (Электронное учебное пособие). 2010 [Электронный ресурс]. URL: http://niv.ru/doc/dictionary/political-science/fc/slovar-202-5.htm#zag-1278

Оригинал публикации

Марков А.Р. «Новое кулачество» как субъект трансформации российского политического процесса // Экономика и управление: научно-практический журнал. 2018. № 4. С. 46-49.