Екатерина Дунцова: Моя цель — скорейшее окончание СВО

До президентских выборов ее не допустили. ЦИК РФ, напомним, придравшись к документам, отказал в регистрации инициативной группе Екатерины Дунцовой, а ни одна партия, даже «Яблоко», у которой она срочно попросила о помощи, кандидатом от себя ее не выдвинула. Но 40-летняя Дунцова сбитым летчиком в политике себя не считает.

В городе Ржеве (Тверская область) Дунцова работала журналистом и депутатом городской Думы. А теперь намерена создать собственную партию – всероссийскую. Об этом она заявила на организационном собрании в Твери. На обратной дороге в Москву Екатерину задержали.

«Не призываю выходить на баррикады»

– Поехала обратно на каршеринге – мне так удобнее, – рассказывает «Собеседнику» Екатерина Дунцова. Мы сидим в одном из столичных кафе, до которого она добиралась уже на метро. Политик с ходу попросила обращаться к ней на «ты».

– По пути в Москву завис навигатор, остановилась на обочине уточнить маршрут. В этот момент к машине подошли сотрудники ГИБДД и сообщили, что я должна проследовать с ними на медосвидетельствование. Тест на наркотики, конечно, дал отрицательный результат. Спасибо всем, кто за меня беспокоился! Но на этом история не закончилась.

Через несколько дней после собрания мы обнаружили, что в Твери развешаны плакаты с моей фотографией и QR-кодом. Он ведет на сайт, продающий запрещенные вещества. Выглядит все это как стремление дискредитировать меня в глазах сторонников. На всякий случай: никакого отношения к этим плакатам не имею. По данному факту уже направила обращение в полицию.

– Ничего не попишешь: выборы близко. Ты поэтому не анонсировала собрание, чтобы не задержали прямо на нем?

– Да, встречу не афишировала из обычных соображений безопасности, а многие на меня, как оказалось, обиделись, что не пригласила. Половина собравшихся приехали из Москвы – те, кто ходит на всякие движухи и поддерживал меня еще в составе моей инициативной группы, а половина – из Твери, Тулы, Самары и других регионов. На этой встрече мы только объявили о намерении создать партию. Для ее регистрации нужно, чтобы все документы принял Минюст России, куда собираюсь на днях. Меня предупредили: это даже сложнее, чем пройти ЦИК РФ. Если все получится, устроим съезд партии – его мы планируем масштабным. Минимум сто человек будем размещать в столице, оформлять документально… Пока поезжу по регионам. Опять же: если мы что-то не анонсируем, это не значит, что что-то скрываем. Просто заботимся о защите своих соратников. –

Как выбрали для партии такое оригинальное название в духе советской или революционной романтики – «Рассвет»?

– Путем голосования в чатах, группах и каналах во всех возможных мессенджерах и соцсетях. Для меня было важно утвердить название всем вместе. Лидер, который говорит всем, что делать, – это не про меня. Хотя я и не утверждаю, что я не лидер. Но наша партия будет иметь горизонтальную структуру. Сегодня для всех важнее всего, по-моему, ощущение общности. Мы и не ожидали, что привлечем этим ощущением столько людей.

– Много вариантов для названия еще рассматривалось, если не секрет?

– Очень много! «Партия будущего», например, но тут сразу ассоциация с клише «прекрасная Россия будущего», фактически ставшим лозунгом президентской кампании Алексея Навального* в 2017 году. Хотя «будущее» хорошо продвигается с точки зрения маркетологов: «поверь в будущее», «иди за будущим», «выбирай будущее»… Но «будущее» у нас прочно занято Навальным*. (Смеется.)

Думали над «Свободой» – но ты как будто в своей свободе одинок, и сегодня само это слово дискредитировано, а еще – люди боятся свободы. «Человечная Россия» – но это сложно визуализировать и, как нам объяснили, с шипящими возникают какие-то негативные ассоциации. «Пробуждение» – на это нам могут возразить: а я и не спал. Или спутать с «возбуждением».

Короче, пришли к выводу, что только «Рассвет» не вызывает никакого отторжения. Это слово музыкально и визуально. Мы даже смотрели его определения в словаре – в том числе символ возрождения, ведь это и восходящее солнце, а оно встает каждый день, поэтому, можно сказать, сама природа ежедневно за нас агитирует. А еще «Рассвет» не зовет на баррикады, и я лично не призываю на них выходить.

«Мой мужчина – бригадир»

– Получается, «Рассвет» начался с Твери. А как ты сама, уроженка Красноярска, оказалась во Ржеве?

– Здесь в 1955 году родилась моя мама Светлана. Она окончила Калининский (ныне Тверской) государственный университет и по распределению отправилась в Красноярск – в институт гидропроекта, инженером-проектировщиком. Там познакомилась с моим папой Сергеем, племянником ее коллеги. Папа работал начальником охраны, он на 6 лет младше мамы. Со временем родители поняли, что Красноярск не подходит им по экологии: близость к дому сразу трех «тяжелых» заводов – целлюлозно-бумажного, шинного, алюминиевого – сильно сказывается. И мы все – мама, папа, брат Дмитрий, пес Барон и 12-летняя я – переехали в Тверскую область.

– Ты до похода в большую политику успела стать многодетной мамой. Расскажи про своих детей.

– Старшей – Марии – 19 лет, она живет и работает во Ржеве, официанткой в ресторане, но есть желание подняться по карьерной лестнице. Средней – Софье – 16 лет, после окончания 9 классов школы учится в колледже на ландшафтного дизайнера. Сильвестру в конце января исполнилось 11 лет, он делает успехи в кадетском классе МЧС.

– Из твоей предвыборной биографии узнала, что три года назад ты развелась с мужем…

– С Романом мы вместе и жили, и работали, а это тяжело – особенно когда «приносишь» работу домой. Он был директором телекомпании «Независимая студия РиТ», где я много лет работала главным редактором. Поженились в 2009-м.

– А сейчас у тебя кто-то есть?

– Ты задаешь такие вопросы, которые мне за всю президентскую кампанию никто не задавал! (Смущается.) Личная жизнь у меня есть, но выбор моего мужчины – не делать ее публичной.

– Просто России так не хватает лидера, о чьей личной жизни было бы известно… Можно хотя бы узнать, кем он работает?

– Ну, только если «Собеседнику»… Мой мужчина – бригадир на предприятии и сам занимается достаточно тяжелым физическим трудом. Познакомились в гостях у друга. Всё-всё, больше никаких подробностей! Как говорится, счастье любит тишину.

«Яблоко», наверное, испугалось»

– С твоими политическими амбициями оставаться во Ржеве, наверное, сложно, ведь все равно постоянно придется ездить в Москву.

– Все верно, поэтому с конца прошлого года преимущественно нахожусь в столице – знакомая пустила пожить в пустующую квартиру. А дочка Соня осталась во Ржеве – у своей подруги под присмотром ее родителей. В ближайшее время решим, в каком городе будем дальше жить вместе. Пока изучаю Москву. Иногда компанию мне составляют местные друзья, с которыми познакомилась на поисках (с 2016 года Екатерина состоит в тверском поисково-спасательном отряде, она координатор с позывным «Радистка Кэт». – Авт.). На днях ходила в Пушкинский музей, а теперь собираюсь в Третьяковку.

– Рекомендую заглянуть еще в одно здание в 9 минутах пешком от Третьяковской галереи – в московский офис партии «Яблоко». Узнаешь заодно, почему они тебя не поддержали.

– Внутри не поддержавшего меня «Яблока» – сложные взаимоотношения. Отчасти они, может, даже испугались. Но мне самой стало странно, когда Григорий Явлинский так объяснил отказ помочь мне: «Мы ее не знаем». Ведь познакомиться, узнать не было никаких препятствий. Председатель партии Николай Рыбаков даже приезжал во Ржев! И мы освещали его приезд. Я его знаю через человека, представлявшего «Яблоко» на выборах в нашем городе. И Лев Шлосберг** обо мне неоднозначно высказался, хотя мы лично знакомы.

Я не хотела вносить никакого раздрая в «Яблоко». Мне казалось логичным попросить их о помощи: в конце концов, говорим об одном и том же! Они требуют: «Главное – прекратить огонь» (цитата по Явлинскому из прошлогоднего интервью «Собеседнику») – и мы хотим мира. Вот я готовая – у меня штабы созданы, люди заряжены. Сидят на низком старте и ждут команду «собирать подписи». Вам ничего вообще делать не надо! Даже денег не надо!

Я уверена: мы бы собрали и 300 тысяч подписей для самовыдвиженцев, а уж 100 тысяч, требуемых для партийных кандидатов, – и подавно! В общем, вскоре родилась идея создать собственную партию…

– Обиделась на Явлинского и «Яблоко»? Только честно.

– Честно, нет. Я ко всем отношусь ровно. Это их решение и выбор. Это их упущенный шанс, не мой. Хотя отметила про себя, что у них тогда еще был незакрытый съезд, а значит, имелась и техническая возможность меня выдвинуть, хоть я и не член партии.

– Может, тебе повезло бы больше, вступи ты в эту партию?

– А на тот момент не было ни одной партии, в которую я бы хотела вступить. И сегодня такой нет.

– Интересно получается: как просить помощи у «Яблока» – они тебя устраивают, а как вступить – нет.

– Манифест «Яблока» меня устраивает. Но мне не нравятся конкретные люди в партии, которые требуют от других людей говорить то, что может привести к серьезным последствиям. Конкретно: «Мы против <…> (слово, запрещенное в РФ. – Авт.)». Люди, которых знаю лично, говорили мне, когда мы готовили с земским съездом обращение по предстоящим выборам, что они будут поддерживать только кандидатов, четко заявляющих: «Я против <…>». Я возразила: мы не можем заставлять единомышленников публично озвучивать такие вещи – это банально небезопасно. Мне ответили: а другого кандидата поддерживать не будем. Но у самих-то такого пункта в манифесте нет! То есть в действительности они так придумали, чтобы оправдаться перед народом, почему меня не поддержали.

Очень надеюсь, что внутри «Яблока» этот отказ вызвал или вызовет хотя бы рефлексию. Им необходимо собраться и проговорить это. Надеюсь, в будущем мы еще найдем с ними компромисс и выстроим рабочие отношения. То, что произошло сейчас – вернее, то, чего не произошло – совершенно четко их кризис.

– А может, никакой не кризис, а чистосердечное признание в том, что они не настоящие оппозиционеры и на самом деле подыгрывают Путину.

– Так в этом же и одна из основных причин создания нашей партии: мы видим, что люди говорят одно, а сами этого не делают. А мы – те, кто готов делать то, что говорит – тоже есть, и нам нужно, чтобы нас увидели. Нас много. Очень много!

– Выходит, поддержи тебя «Яблоко», то никакого «Рассвета» и не замаячило бы на горизонте?

– До отказа никаких мыслей о собственной партии не было, это правда. Я не такая продуманная. (Улыбается.)

– А на Эллу Памфилову и ЦИК РФ, отказавших тебе в регистрации, обида имеется?

– Тоже нет. К отказам мне не привыкать: переживала их на городском, региональном уровнях, теперь вот пережила на федеральном.

«Ходорковского** видела один раз в жизни»

– Какая программа у «Рассвета»?

– Она в основном совпадает с тезисами моей предвыборной программы. Первое – немедленное освобождение политзаключенных. Всех!

Второе – отмена законов, что могут нарушать права граждан, в первую очередь – об иноагентах. Да как так можно: вы сами этим умнейшим, достойнейшим людям жали руки, вручали грамоты и медали, а теперь они для вас враги народа?! Ну, бред же!

Третье – развитие местного самоуправления. Это программа минимум. Программа максимум – возвращение доверия к институтам власти. Пропаганда ведь формирует мнение, что оппозиции в стране нет, что все уехали. А кто остался, те за Путина. С каким лозунгом шли бабушки на прошлые его выборы? «Лишь бы не было <…>!»

– Да уж… Кстати, не только бабушки. Я сама голосовала за Путина по той же причине.

– И теперь чувствуешь коллективную вину?

– Моя вина в том, что я ему верила.

– Не стоит в себе взращивать это чувство. Люди, которые сейчас находятся по ту сторону, упрекнут: «Вы ничего не делаете, вы ничего не хотите менять!» На что мой ответ: если мы все будем сидеть в тюрьме, точно ничего не сделаем и не изменим. Вообще, мы все устали от неопределенности и недосказанности. Поэтому главная наша и моя цель – скорейшее окончание СВО.

– На серьезную партийную деятельность нужны деньги, и немалые. Признайся: тебя финансирует Михаил Ходорковский**, как о том верещат федеральные телеканалы и государственные информагентства?

– Нет. Мы работаем только в правовом поле. Мы не сотрудничаем с лицами и их организациями, которые наше государство объявило вне закона, на которые навешаны те или иные ярлыки. Ходорковского** я видела один раз в жизни – в 2018 году, за границей. На семинаре, где он выступал, а я присутствовала как зритель. Мы никогда не общались.

– А планируешь ли обращаться к кому-то, кто там, где он, за помощью? Если это не противоречит законам.

– Заграница нам поможет? (Смеется.) Нет, списка уехавших олигархов у меня нет. И для меня важно соучастие граждан.

– Насчет соучастия. Почему, несмотря на начатую и продолжающуюся СВО, россияне все равно выберут Путина?

– Вот спроси сейчас любого избирателя про допущенных кандидатов: «Кто такой Даванков, Слуцкий, Харитонов?» И услышишь: «Мы только Путина знаем!» Раньше хотя бы Борис Надеждин мелькал в телевизоре, а в недавнем сюжете по «Первому каналу» показали по несколько секунд всех возможных кандидатов, кроме него одного (и кроме Путина, о котором выпустили отдельные сюжеты. – Авт.). Мы с Борисом Борисовичем не конкуренты друг другу, у нас одна цель. Если бы нас обоих с ним допустили, общей задачей стало бы объединение голосов для вывода выборов во второй тур.

– Пока же у Бориса Борисовича задача куда скромнее – собрать подписи. И вроде неплохо получается. Люди в очередях стоят, чтобы подписаться за него. Кто бы мог подумать…

– Мои сторонники тоже оказывают ему в этом самое активное содействие, ежедневно обзванивая народ по своим базам. Предлагают тем, кто готов был подписаться за Дунцову, поставить подпись за Надеждина. Я лично очень хочу, чтобы его зарегистрировали – и у нас появился бы кандидат с мирным посылом.

Власть просто в какой-то момент забыла, что ее выбирают люди и надо слушать людей, а не саму себя. Ветви власти уже и не помнят, что они самостоятельны! Самостоятельны принимать решения, исходя из собственных соображений морали и нравственности.

– И напоследок как на духу: в какую страну уедешь в случае угрозы уголовного преследования?

– Такой страны на примете нет. Я не думаю об этом, честно.

– Допустим. А кто будет воспитывать твоих детей, если тебя посадят?

– Справимся. У детей есть отец, другие родственники.

– Кстати, насчет детей. В возрасте 17 лет ты получила административку за появление в общественном месте в состоянии опьянения. Расскажешь наконец, что случилось?

– Расскажу. Мы с друзьями по хору возвращались домой после предновогоднего празднования. А что делают хористы по дороге? Конечно, поют! Я, видимо, пела громче всех и привлекла к себе внимание. Хотя справедливости ради отмечу, что составлявшие на меня протокол сотрудники дышать в трубочку не просили.

/Елена Мильчановска.