Новое Средневековье

Сейчас нередко можно услышать о таком термине, как «Новое Средневековье». Что же это такое? Здесь мы разберём некоторые признаки этого Нового Средневековья, его сходные черты со Средневековьем прошлого, параллели с ним.

Концепция Нового Средневековья довольно хорошо описана в литературе. Впервые о ней заговорил Бердяев — правильно указав признаки Средневековья, он, однако, исходил из ошибочной посылки, поэтому-то, как видится, и ошибся со временем наступления Средних веков почти на столетие.

К концу 20 века эту концепцию стали развивать западные историки и философы. Очень ярко описал элементы Нового Средневековья Умберто Эко, современный постмодернист и один из творцов как постмодернизма, так и самого Нового Средневековья. Однако, он, как и многие западные исследователи, внушает аудитории мысль о том, что процессы эти, как и раньше — стихийны, порождаются сами собой или обществом в целом. (Кстати, в самом начале своей статьи «Средние века уже начались» У. Эко задаёт себе и читателям вопрос: «Что же нам нужно, чтобы создать хорошие Средние века?») Нам же видится это несколько под другим углом — процессы эти рукотворны. Они создаются не обществом по законам развития этого общества, они создаются небольшой группой лиц, преследующей свои интересы.

Итак, попытаемся выявить основные признаки Нового Средневековья, черты человека этого, Нового Средневековья и тенденции дальнейшего развития человечества, следующего по этому пути.

Крах Империи

Классические Средние века наступают с падением империи — Римской империи и приходом варваров, разрушающих смыслы и идеалы Империи. Сегодня происходят аналогичные процессы. Первое — крушение Империи. Кто-то по прямой аналогии с классическим средневековьем подразумевает под Империей Соединённые Штаты, однако, это не совсем верный вывод. Крушение государственности Штатов — это частный случай. В нашем глобальном мире происходит не только крушение государственных институтов США, но и государства вообще. Это процесс глобальный. Впервые о процессе крушения государств (государственных институтов) стал говорить, пожалуй, Генри Киссинджер. В своей программной работе «Мировой порядок» Г. Киссинджер рассказывает читателю о том, что идея Ришельё о центральной роли государства в политике была зафиксирована в Вестфальском мире, который положил конец Тридцатилетней войне. С тех пор государство являлось главным и внешне единственным актором мировой политики. В применении к сегодняшним реалиям Киссинджер мягко намекает нам, что постулаты Вестафальского мира желательно пересмотреть и модернизировать. Ряд других западных идеологов сегодня уже напрямую говорят о смерти государственных институтов по всему миру.

Итак, первый признак наступления Средних веков — это гибель Империи. Применительно к нашему миру — это отмирание государственных институтов. И, более расширенно, — смерть единственной глобальной экономической системы — смерть капитализма.

Да, фасад Империи ещё цел — государства выступают внешне независимыми вершителями своих судеб, но внутренние процессы разрушения Империи — разрушения государственных институтов уже необратимы. На смену государствам приходят новые феодалы — глобальные корпорации, которые день за днём последовательно отбирают у государства его функции. Раньше правом на репрессивный аппарат обладало лишь государство, теперь же любая корпорация средней руки имеет собственную или наёмную частную армию — так называемые ЧВК, собственные разведывательные и аналитические службы, собственные образовательные и научные программы.

Любая фабрика или завод, принадлежащие корпорациям сегодня представляют собой хорошо укреплённую крепость, с хорошей охраной, с внутренними распорядками и законами. Новый феодал — Корпорация полностью охраняет себя, и никакой представитель государственной власти просто так не сможет пробраться за стены охраняемых крепостей Корпорации.

Корпорации постепенно вытесняют государство из сферы реальной власти. Они полностью распоряжаются Африкой и другими ослабленными ими же странами, типа Украины или Ливии (в которых, несмотря на войну, объекты, приносящие прибыль корпорациям неприкосновенны). Корпорации по своему усмотрению могут назначать или снимать госчиновников слабых государств, ввергать их в революции и войны. Чуть более завуалированно корпорации поступают и в странах Запада — здесь они так же продвигают своих политиков, поддерживая шоу под названием «демократия» и «народное волеизъявление».

Ещё один пример независимости корпораций от государства — это международные аэропорты со своими внутренними законами.

«Попробуйте приземлиться в Нью-Йорке на самолете компании TWA: вы попадете в совершенно частное владение, в автономию, которая ничего общего не имеет с аэровокзалом компании Панамерикэн. Центральная власть, которая ощущает особо сильное давление со стороны TWA, представляет компании намного более быстрое, чем остальным, визовое и паспортное обслуживание. Если вы летите компанией TWA, вы доберетесь от самолета до Америки за пять минут, точно по часам, в случае любой иной компании вы потратите на это час. Все зависит от летающего феодала, которому вы доверитесь, и посланцы господина (которые наделены властью карать и отпускать грехи в области идеологии) некоторым позволят избежать отлучения от церкви, но относительно других решение будет приниматься гораздо строже, с догматизмом, не предполагающим никаких исключений» (Эко У. Средние века уже начались).

Нашествие варваров и формирование человека Средневековья

Вторым важным признаком классических Средних веков было, как упоминалось выше, нашествие варваров, разрушивших достижения Римской империи и сформировавших на её обломках средневекового человека. Варвары Нового Средневековья представлены двумя генетически независимыми группами.

Первая — это иммигранты с юга, это варвары, ворвавшиеся в Империю — в Европу и попирающие основы её бытия. Арабы-иммигранты живут по собственным правилам, отвергая европейские законы, европейские идеалы, мораль и т. д. Своими действиями они разрушают систему ценностей и мир европейского обывателя. Процесс этот, как показывают косвенные факты, рукотворный. В США в силу её удалённости нет таких деструктивных процессов арабизации, как в Европе, но и там есть свои иммигранты — мексиканцы, китайцы, которые, так же, как и арабы в Европе, живут по своим законам, в России же СМИ стараются замалчивать примерно аналогичные процессы в связи с гастарбайтерами и особым развитием Кавказа.

Вторая категория варваров и, в большей степени новых людей Средневековья — это так называемое поколение протеста, поколение, порождённое идеями постмодернистов — хиппи, неформалы, оккультисты и прочие социальные группы, пренебрегающие идеями позитивизма, на которых был воспитан старый добрый Римлянин — человек вчерашнего дня.

Обе эти категории варваров, превращающиеся в средневекового человека введены конструкторами Нового Средневековья искусственно: первые — потоки беженцев — в результате военных действий, и сознательной политики невмешательства; вторые — поколение протеста — плод экспериментов социальных инженеров Запада.

Здесь мы подошли к важной отличительной черте Нового Средневековья, которой никогда прежде не было в истории человечества.

Дело в том, что Новое Средневековье конструируется не по объективной воле исторического процесса. Конец истории наступил. Под концом истории мы подразумеваем здесь не конец капиталистической системы (хотя и это тоже имеется), мы говорим о том, что элита осознала то, что можно конструировать исторические процессы, глобально конструировать. Осознав это, мировые корпорации — реальные акторы сегодняшнего исторического процесса — пытаются направить ход человеческого развития в то русло, которое им видится наиболее оптимальным для них. Теперь история — это осознанный и целенаправленный артефакт. Элита пытается сама активно творить историю, исходя из своих замыслов, пытается оседлать исторический процесс, пытается им руководить, пытается его направлять в нужное ей русло.

Итак, если во времена наступления классических Средних веков смерть римлянина и приход варвара были объективными процессами, то теперь это искусственный, управляемый процесс. И конструируется этот новый средневековый человек вполне осознанно.

Голод

Ещё одной отличительной чертой Средневековья является перманентный голод. Если не брать страны третьего мира, где голод — это обыденность, то, казалось бы, сейчас существует перепроизводство продуктов, полнейшее изобилие и нет никакого голода. Здесь нам необходимо вспомнить о том, что наше, Новое Средневековье — это конструируемый процесс. Поэтому голод вполне может быть вызван искусственно, и, собственно, корпорации сейчас прилагают усилия к тому, чтобы это было осуществимо. Человек классического Средневековья полагался на чудо и на Бога в своём производстве продуктов. Чтобы получить хороший результат, нужно хорошо помолиться, нужно воздать Богу, и тогда он даст крестьянину хороший урожай. Теперь, чтобы у тебя был хороший урожай, тебе нужно будет молиться новым богам: корпорации Монсанто (которая стремится покорить весь мировой рынок семян) нужно будет молиться, чтобы у тебя были семена для выращивания пшеницы. Технику, станок или трактор ты сам уже не сможешь починить, нужно будет молиться корпорациям, производящим технику, для того, чтобы они сдобрились и даровали тебе обновление ПО. Теперь нельзя, чтобы станок работал независимо от производителя. Без него он поломается, и не будет никакой возможности починить его. Починить его сможет лишь бог-корпорация, даровавшая тебе его. Ну, а всеобщая интернетизация, глобальная сеть приведёт к тому, что техника непокорных мятежников, не желающих молиться Корпорации и приносить ей жертву, будет отключаться. Отключение техники, отсутствие семян для прокорма — это смерть.

Дополнительно, можно вспомнить о таких чертах Средневековья, как массовое сокращение населения и технологический упадок. Средневековье уже наступило, но оно ещё не проявило себя в полной степени. Идеи сокращения населения и остановки технического прогресса уже витают в воздухе. Пока идёт идейная подготовка общества к этому.

Научный прогресс тормозится во-первых, целенаправленным уничтожением образования, а, во-вторых, не давая развития так называемым «закрывающим технологиям».

Вопросы сокращения населения также прорабатываются конструкторами Нового Средневековья. Главнейшая площадка для их опытов — это Африка, а наиболее громкие последние их эксперименты — это вирус Эбола, развязывание перманентных войн в арабском мире и по периметру России. сегодняшний этап на пути к голоду — программа постепенного обнищания населения мира — это явно видно на России, аналогичные процессы по обнищанию населения происходят также в Европе и, особенно, в США.

Каковы же черты человека Нового Средневековья?

Дезинтеграция, обособленность, гетто

В городах возникают кварталы и гетто, живущие по собственным законам. Социальные меньшинства не желают интегрироваться в городскую и государственную среду. Они живут в своих кварталах, в своих районах, в которых действуют собственные законы, и на которые не распространяются (или плохо распространяются) государственные законы. В США — это китайские кварталы, в Европе — мусульманские. Такая обособленность возникает не только у иммигрантов, но и в среде имущих классов. Они удаляются из города, создают свои закрытые посёлки за городом с собственной независимой от внешнего мира инфраструктурой, и на которые также не распространяются внешние, государственные законы. Сегодня во Франции и США полно посёлков олигархов, доступ к которым ограничен, а информация о них закрыта — такие мини-посёлки зачастую даже не указываются на картах GPS-навигаторов. В России же на слуху у каждого Рублёвка.

Неокочевники

Говоря о закрытых гетто олигархов средней руки, следует непременно упомянуть и о таком явлении, как новые кочевники (англ. Global nomad, Glomad — глобальные кочевники). Это — люди не имеющие места постоянного жительства, постоянного дома. Это «свободные» люди, перемещающиеся по всему земному шару и живущие там, где им вздумается. Прежде всего неокочевниками могут быть люди свободных профессий, не привязывающих их к определённой местности, например, фрилансеры или писатели. Во-вторую очередь, это — олигархи, которые имеют квартиры и виллы по всему миру, и, также не привязаны к одному месту: они могут в любой момент сесть в частный самолёт и отправиться туда, куда им вздумается.

Институт неокочевников также свидетельствует об отмирании государства. У новых кочевников нет одного места проживания, нет государства, к которому они относились бы как к родине, как к собственному отечеству. Они — жители мира, и стараются не связывать себя какими-либо обязательствами с государством. Напротив — существующие государства видятся им лишь как рудименты (особенно первой, более зависимой категории), мешающие им нормально жить — визы, границы, обязательная служба в армии и проч. им не нужны, они им мешают и ограничивают их свободу и выбранный ими тип жизни.

Наука элитарна

Во времена классического Средневековья знание было недоступно обывателю. Доступ к знанию обеспечивался знанием латинского языка. При этом, знанием в равной степени не обладали ни крестьянин, ни правитель. Крестьянину рассказывали о том, как устроен мир в церковных проповедях, адаптируя рассказ под их интеллектуальный уровень. Правитель же звал к себе образованного монаха, который был его консультантом. И лишь небольшие группы элитариев, помимо монахов, обладали знанием (например, такие великие фамилии, как Висконти, делла Скалла и т. д.)

Сегодня происходят аналогичные процессы. Массовая наука целенаправленно уничтожается (Болонская образовательная система), а система массовой пропаганды убеждает обывателя, что наука ему, фактически не нужна, уводя его взор от идей технического прогресса и позитивизма в сторону мистики и оккультизма. В сфере науки сегодня конструируется полная аналогия классического Средневековья. Наука прячется от обывателя за стенами научных городков и элитарных вузов, в которые с каждым годом всё труднеепопасть. Человек средневекового мышления не имеет научного знания, оно доступно лишь немногим. Обывателю неинтересна наука, научное познание мира. Наука — это участь избранных, знающих «латинский» язык. Для обывателя же даётся упрощенная интерпретация, даже не перевод с латинского на мирской язык, а упрощенная интерпретация знания. Либо, что чаще, обыватель пользуется мифами, созданными для него оккультистами, неоязычниками и прочими шарлатанами постмодернизма — вагантами Нового Средневековья.

Апелляция к авторитету

В связи с уходом средневекового человека от научного, логического мышления, от позитивного познания мира, возникает такая его черта, как безграничная вера в авторитет духовного лица и фанатизм.

Средневековый человек никогда не говорит о своём авторстве, он всегда ссылается на авторитетного предшественника, он никогда не утверждает что-то новое — даже если он что-то и придумал, он представляет это как уже сказанное кем-то в древности — как сказанное Аристотелем, как написанное Святыми Отцами или в Библии.

Наиболее ярким примером подобного средневекового поведения сегодня являются неоязычники. Неоязычники, как представители типичного средневекового мышления подают свои знания, как то, что существовало задолго до них, задолго до христианства. Не они это придумали, это было испокон веков. Они обращают свои взоры к предкам, как к авторитету. Неоязыческие лидеры не приписывают себе конструкты их религий, они скромно умалчивают о своём авторстве всех своих постмодернистстких построений. Авторство они приписывают древним предкам, постоянно идёт отсылка к их авторитету.

В политике, хоть и менее выражено, но происходит то же самое — апелляция к авторитету. Молодёжные политические группировки больше не разрабатывают новых концепций, они выбирают себе уже существующие авторитеты и апеллируют к ним. Применительно к России можно сказать, что существует ряд «группировок», которые апеллируют к авторитету, но не привносят ничего нового от себя — сталинисты, ленинцы, либералы, путинисты и проч.

Фанатизм

Наряду с апелляцией к непререкаемому авторитету, у человека средневекового мышления проявляется и такая черта, как фанатизм.

Неоязычники ссылаются на авторитет предков, путинисты — на авторитет Путина, сталинисты — на авторитет Сталина, ленинцы — на авторитет Ленина и так далее. Авторитет выбранных ими кумиров свят и не подлежит сомнению. Любой несогласный с их дискурсом подвергается презрению и остракизму, более того, любого несогласного желательно сжечь на костре, как еретика. Собственно, в странах, где государство всё ещё сильно, уничтожать еретиков в прямом смысле слова пока ещё нельзя — еретиков подвергают гонениям и оскорблениям — излюбленное дело любого человека средневекого типа мышления — как можно сильнее и больнее оскорбить в соцсети своего оппонента, приводить же контраргументы не обязательно.

Однако, в местах с полностью уничтоженной системой центральной власти физическое уничтожение оппонента во всю практикуется. Ярчайшие тому примеры — ИГИЛ и Украина — здесь уничтожаются физически все несогласные с верованиями человека Нового Средневековья, и уничтожаются с радостью.

То же самое и в Западной Европе — общество Нового Средневековья подвергает социальному уничтожению и гонению любого еретика, выступившего против их мифов, против их идеалов, например, против гей-сообщества или против мусульман.

Неуверенность

«Неуверенность» — ключевое слово Средних веков, — говорит нам Умберто Эко, — и это именно так. Человек Средневековья должен постоянно испытывать неуверенность и страх. Конструкторы Нового Средневековья и тут всё делают по кальке исторических Средних веков.

Конец света? Пожалуйста! Неуверенность и эсхатологизм нам прививают с экранов телевизоров и кинотеатров профессиональные пропагандисты. А на местах эту неуверенность подкрепляют местные секты, рассказывая о наступающем конце света. Постоянные угрозы ядерной войны, экологической катастрофы, крах экономики и рынка, распространение смертельного вируса и прочие мифологемы каждодневно вбиваются в голову обывателя.

Добавим сюда и мусульманских «варваров» Европы — они успешно справляются с возложенной на них миссией распространения среди европейцев чувства страха и неуверенности. Их грабежи, изнасилования, драки вселяют чувство постоянного страха и незащищённости. Мировое мусульманское террористическое движение, которое, кстати, активно поддерживается и пропагандируется средствами массовой информации, также вселяет всему человечеству чувство страха и неуверенности: ты нигде не можешь ощущать себя в безопасности. Дополнительно — претворяется в жизнь теория управляемого хаоса, благодаря которой создаётся ощущение перманентной войны.

Человек Нового Средневековья не может и не должен жить в безопасности. Сюда же, помимо массовых «страхов» следует причислить и страхи маргинальные, а это, прежде всего, гипертрофированная вера в заговоры, которые окружают вокруг: масоны, иллюминаты, бильбедергеры, жиды, рептилоиды, инопланетяне и т. д.

Вот лишь некоторые черты наступающего Нового Средневековья. Естественно, одной статьи недостаточно для описания всех процессов, ибо тема эта велика. Здесь мы не рассматривали множества других проявлений Неосредневековья — тайная власть, оккультизм и возрождение магии, зрелищность, клиповое мышление, крах позитивизма и других смыслов Империи, социальная алхимия, не уделено внимание Китаю и пр.

Закончить этот краткий набросок хочется ответом на вопрос, который непременно может возникнуть у Римлянина, человека позитивистского мышления.

Можно ли переломить ход задуманного исторического процесса? Можно ли отказаться от осуществления программы наступления Нового Средневековья?

Да. Для этого лишь нужна осознанность происходящих процессов и собственный план конструирования Нового мира.

Криптоистория.