Две самые разные политические волны охватывают Ближний Восток и Северную Африку. Народные протесты свергают лидеров военных режимов впервые после провальной арабской весны 2011 года. В то же время диктаторы стремятся к дальнейшей монополизации власти, убивая, сажая в тюрьму или запугивая противников, которые хотят личной и национальной свободы.
Диктаторы в Судане и Алжире, которые удерживали власть в течение 50 лет, были вытеснены с должности в течение одного месяца в апреле, хотя возглавляемые ими режимы все еще там. Изгнание суданского президента Омара аль-Башира, находящегося сейчас под арестом, произошло после 16 недель протестов. Сотни тысяч людей продолжают демонстрировать, воспевая «гражданское правление, гражданское правление» и «мы будем оставаться на улице до тех пор, пока власть не будет передана гражданской власти».
Протестующие осознают один из уроков «что не делать» в 2011 году, когда массовые демонстрации в Египте избавили от президента Хосни Мубарака, и только через два года его сменила еще более авторитарная диктатура во главе с генералом Абдель-Фаттах. эль-Сиси. Референдум должен состояться в течение трех дней с этой субботы по конституционным поправкам, которые позволят эль-Сиси оставаться у власти до 2030 года.
Учитывая, что он был переизбран президентом в прошлом году на 97% голосов, а остальные 3% - кандидату на последней минуте, который не проводил кампанию и с энтузиазмом поддерживал эль-Сиси, - нет никаких сомнений в результатах выборов. опрос.
К счастью, даже лицемерное уважение к демократическим формам может иметь неприятные последствия, как показали недавние события в Алжире. В феврале было объявлено, что президент Абдельазиз Бутефлика, номинально находящийся у власти в течение 20 лет, но явно находящийся в коме с 2014 года, будет баллотироваться на пятый срок. Это, как и египетский референдум, было выражением презрения к любому настоящему народному мандату.
Но презрение зашло слишком далеко, и на смену Бутефлику пришла другая фигура старого режима, Абделькадер Бенсалах, которого поддерживает, среди прочего, начальник штаба армии Ахмед Гайд Салах. Протестующие отвергают эти косметические изменения и продолжают демонстрировать перед лицом массовых арестов и избиений со стороны полиции.
Успех народных акций и гражданского неповиновения в Судане и Алжире были скептически восприняты комментаторами, которые мрачно говорили о повторном протесте 2011 года, который начался в Тунисе и вызвал новые протесты в Египте, Ливии, Йемене, Сирии и Бахрейне. В этих последних пяти странах за кратким демократическим спазмом последовали жестокие репрессии (Египет и Бахрейн) или перманентная война (Ливия, Йемен, Сирия).
На этот раз пессимисты могут ошибаться, как и оптимисты восемь лет назад. Революционеры извлекли уроки из своих прошлых поражений. Сегодня в Хартуме нет скандирования, как это было в Каире в 2011 году, когда «армия и народ едины». Все больше понимают, что армии в арабском мире являются паразитическими образованиями, раздутыми личинками, которые живут за счет плоти остальной части населения.
Политические, социальные и экономические составляющие, которые привели к разжиганию Арабской весны, все еще существуют, потому что репрессии и бедность усилились. Тридцать миллионов египтян, треть населения, живут за чертой бедности менее чем на 2,5 доллара в день. Государственный долг в пять раз больше, чем пять лет назад, в то время как правительство поддерживает гигантские проекты тщеславия, такие как новый административный капитал на 45 миллиардов долларов.
В интересах оппозиции в Судане и Алжире сохранить мирные протесты независимо от провокации. Милитаризация подобного кризиса всегда отвечает интересам будущих держав, потому что они знают, что, как говорит рифма Илэра Беллока: «Что бы ни случилось, у нас есть оружие Максима, а у них нет». Однажды в обычных солдат стреляют, у них меньше шансов уйти в сторону, делая стрельбу.
Военные действия также означают, что оппозиции понадобятся деньги и оружие в больших количествах. Они могут получить их только от внешних сил, преследующих свои собственные эгоцентрические планы, которые не включают в себя подлинную заботу простых ливийцев, сирийцев, иракцев или йеменцев.
Дискредитация или поражение политического ислама с 2011 года является бонусом для революционных сил. За последние 40 лет религия стала средством всевозможных обид и сопротивления угнетению в регионе, сдвигу, произошедшему в результате иранской революции и вторжения советских войск в Афганистан в 1979-80 годах. Шиитские и суннитские исламисты в значительной степени вытеснили националистов и социалистов как мотиваторов массовых народных акций.
Исламская идеология и организация дали огромную силу оппозиционным движениям в Алжире в 1990-х годах, в Ираке после 2003 года и антиправительственным силам в Ливии, Египте, Сирии и Ираке после 2011 года. Фанатичные религиозные убеждения объединяли людей, которые умрут, сражаясь против более многочисленный и лучше вооруженный враг.
Но известность джихадистского ислама в этих мятежах была хорошей новостью для установившихся режимов. Группы типа «Аль-Каиды», такие как Исида, могут представлять собой опасный, но временный военный вызов, но они всегда отчуждали большую часть населения, которое не было арабами-суннитами или было только умеренно религиозным. Диктаторы выиграли, потому что альтернатива их жестокому правлению казалась еще более ужасной. Я помню, как был в Багдаде в 2004 году, когда шиитские офисные работники сдавали кровь за раненых суннитов в Фаллудже, когда они были впервые осаждены американскими войсками. Позже в этом году произошла вторая осада, но к этому времени шиитские гражданские лица были убиты и ранены смертельными бомбами-самоубийцами, очевидно, исходящими от Фаллуджи, поэтому бывшие доноры крови были за американские авиаудары и артиллерию, уничтожающую город.
Не только шииты в Ираке, алавиты в Сирии и копты в Египте были отчуждены воинствующим суннитским исламом. Точно так же были и те, кто мог пойти в мечеть в пятницу, но в целом был светским. Такие люди были шокированы, когда, как это произошло в Ливии после свержения Муаммара Каддафи, они узнали, что одним из первых актов временного правительства было предложение о прекращении запрета на многоженство.
Ловушка, в которую часто попадают оппозиционные движения, заключается в том, что все проблемы их страны вызваны злыми правителями, которых они пытаются вытеснить. Это неизбежно станет частью оппозиционной пропаганды, но действовать так, как будто это правда, губительно. Снова и снова в Ираке после 2003 года и в Сирии после 2011 года антиправительственные силы заставляли религиозные и этнические меньшинства объединяться с центральным правительством, потому что они боялись, что им грозит исчезновение, если они этого не сделают.
Эксклюзивность секты сегодня менее распространена, и протестующие знают, какой ущерб она может нанести их делу. Ярким лозунгом Суданской ассоциации профессионалов, которая возглавляет акции протеста и хочет включить немусульман, является «Христос в сердце революции».
Некоторые из мощных сил, преисполненных решимости остановить революционные перемены в арабском мире, в 2019 году такие же, как и в 2011 году. Арабская весна представляла собой любопытную смесь революции и контрреволюции, которая на западе редко ценилась. Было необычно видеть людей, борющихся и умирающих за свободу и равенство с поддержкой последних абсолютных монархий на земле, Саудовской Аравии, Катара и ОАЭ, которые наверняка не хотели ни чего из этого.
Мы видели, как тот же процесс работал в Ливии в течение последних нескольких недель, когда Саудовская Аравия, ОАЭ и Египет нанесли зеленый свет наступлению генерала Халифы Хафтара, силы которого открывают минометные бомбы и ракеты по Триполи. Хафтар уже продемонстрировал свою решимость стать еще одним сильным человеком в арабском мире, представляя мрачное лицо для камер на некоем троне в пропорциях фараонов. Революционеры, возможно, извлекли некоторые уроки из 2011 года, но военные диктаторы как никогда противны и претенциозны.
(Переиздано из The Independent с разрешения автора или представителя) ПАТРИК КОКБЕРН
Оценил 1 человек
3 кармы