Можно ли не поверить либеральному светочу? Абсолютно правдивый рассказ в мемуарах Льва Разгона, создателя запрещённого общества на букву «М». Как преподносят его байки – чистая правда о лагерной судьбе пострадавшего «только за национальность» диссидента.
Что характерно, впервые о расстрельных тройках гражданин «вспомнил» только в начале девяностых. И его самого тройка не судила, и в ранних его антисоветских писаниях никаких троек не было.
Впрочем, вспомнил он крайне странно. Дадим слово Льву Менделевичу:
«Не следует думать, что «Особое совещание» и «спецтройки» действительно совещались, обсуждали или даже просто читали то, что они подписывали. Летом 1937 года, когда вокруг меня уже было вырублено множество близких мне людей, а сам я выгнан с работы, я зашёл в Московский уголовный розыск к моему двоюродному брату – заместителю начальника МУРа».
Не удивляйтесь, что у антисоветчика и будущего лагерника Разгона родня на больших должностях в милиции. Сам-то Лёва Разгон, внезапно, член партии большевиков.
Больше того, Лёва Разгон, либеральный светоч… чекист. Служил в ОГПУ, о чём сам и написал. А тесть – в звании примерно генерала госбезопасности.
Разгон пишет, что его брат Мерик служил замначальника московского уголовного розыска. Вроде, где МУР и где контрреволюционные граждане? Вроде, занималось ими совсем другое ведомство. Было в НКВД такое подразделение ГУГБ – главное управление госбезопасности.
Но Разгон, не стесняясь рассказывает, как брат пачками, не глядя, подписывает приговоры троек. Читаем:
«Я сидел у него в кабинете, когда вошёл его секретарь, держа в руках огромную в несколько сотен листов – кипу документов. Не прерывая разговора со мной, Мерик синим карандашом подписывал внизу каждый лист, рядом с другой какой-то подписью.
Он не заглядывал в эти листы, а привычно, не глядя, подмахивал. Изредка он прерывался, чтобы потрясти уставшей рукой».
Конечно, так и работала советская судебная система. Оказывается, даже трое – многовато для суда. Кто-то один решает кого на Колыму, кого к стенке. А несчастные милиционеры устают подписывать решения.
Кстати, карандашом, который стирается. Вы много милицейских протоколов видели… написанных карандашом? А судебных решений, карандашом подписанных?
Ах, ну понятно откуда это берётся. Известно же, что Сталин часто на решениях Политбюро делал карандашные пометки. Значит, все суды так и писали, никаких буржуазных чернил!
Разгон вошёл в раж и продолжает жечь глаголом:
«– Что это такое ты подписывал? – заинтересованно спросил я.
– А я, понимаешь, член «тройки». А это постановления об изоляции уголовных, социально вредных элементов, – ответил мне Мерик…
Я потом их видел – этих эсвэистов. Добрую половину из них составляли люди, которые никаких преступлений не совершали давным-давно».
Всё, простите, я окончательно запутался. Во-первых, это точно не ежовские расстрельные тройки. Приказ №00447 выйдет (если вообще существовал) только 30 июля 1937 года. Да и состав троек так пофамильно указан. Никаких Мериков там нет.
Как нет там и рядовых милиционеров. Уровень должностей не ниже начальника областного управления или краевого НКВД. Как мог в тройку пробраться гражданин из уголовного розыска?
Может, брат Разгона был членом Особого совещания при наркоме? Нет, составы ОСО тоже прекрасно известны.
Понятно, что по версии Разгона, все эти люди невиновны. Кровавое НКВД кидало их за колючую проволоку просто так, по прихоти вождя. Но хоть какая-то правовая логика быть должна?
Пока что, либо Разгон откровенно сочиняет, либо речь о «милицейских тройках» по мелким уголовникам. Знаем мы о них не так, чтобы много. Но вроде, ОСО могло передавать свои полномочия (до пяти лет лагерей) этим самым тройкам в регионах. Но тут-то речь про Москву! Какая-то чепуха.
Гораздо интереснее другое. Наберусь наглости утверждать, что один из главных разоблачителей Сталинских репрессий и сам кадровый чекист Разгон уголовный кодекс прочесть так и не удосужился.
Потому что никаких «социально-вредных элементов» в уголовном законодательстве в 1937 году просто не было. Ещё раз – не было такой категории, что за «эсвеэшников» Разгон встречал в лагерях?
Но позвольте, все же знают о «литерных статьях». Когда на приговоре писали три-четыре буковки, после которых никакой пересмотр дела невозможен. Крест на личной судьбе.
Открываем очередную сетевую энциклопедию:
«СВЭ - социально вредный элемент (с середины 20-х годов до 1953); уголовники (ст.7).
СОЭ - социально-опасный элемент (ст.7, 49); обычно политические заключенные».
Уф, как же это я не разобрался сразу-то. Вон оно как на самом деле. А я-то думал, СОЭ это из медицинских анализов что-то, про скорость оседания эритроцитов.
Одна проблемка, Уголовный кодекс РСФСР 1926 года с энциклопедией не согласен. Нет там ни социально-вредных, ни социально опасных. Да и указанные статьи совсем про другое.
Статья седьмая сообщает следующее. Я привожу её целиком, никаких санкций в ней нет, это общие принципы, а не статья для приговора:
«7. В отношении лиц, совершивших общественно - опасные действия или представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности, применяются меры социальной защиты судебно-исправительного, медицинского, либо медико - педагогического характера».
Лечить надо таких граждан, так кодекс пишет. И первично именно преступление и связи с уголовниками, а не то, что чья-то политическая позиция не понравилась начальнику.
Со статьёй 49-й ещё хуже. Она вообще не про это. Все же знают, как в Штатах дают по совокупности лет по триста тюрьмы. У нас было не так.
Статья 49 как раз про то, что при осуждении за несколько преступлений даётся одна мера – самая строгая. Точно так же, у многих лагерных «политических» когда новый суд давал семь лагерей при неотбытом пятилетнем сроке, это было не плюс семь лет в лагере, а только ещё два. Больший срок поглощал меньший.
Я расскажу откуда эти двоечники выкопали 49-ю статью. Была такая норма в старом уголовном кодексе 1922 года. Она любопытная, не худо бы напомнить:
«49. Лица, признанные судом пo своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социальноопасными, могут быть лишены по приговору суда права пребывания в определенных местностях на срок не свыше трех лет».
Ещё раз, это ссылка, а не лагерь, требование переехать в другой город. На три года. По приговору суда, а никакой не тройки. Это же прямо в кодексе записано!
Больше того, в 1926 году с принятием нового кодекса эта статья из кодекса исчезла. В 1937 году в УК никаких социально-вредных элементов не было как класса! Зачем же врать!
Ладно-ладно, в одном месте социально-это самое в кодексе есть. Не вредное, правда, как пишет, Разгон, а как раз социально опасное. В статье 167-й.
Есть там такая приписочка в конце статьи, дарю либералам. Как раз про расстрелы социально опасных элементов ни за что:
«при признании судом лица, совершившего преступление, особо социально - опасным, - с повышением вплоть до расстрела»
Но тут опять признать лицо надо судом. И самое страшное - статья-то не политическая, не про анекдоты. Статья называется «Разбой». Это лесные братья и прочие батьки-атаманы из времён Гражданской. Какой-то позор.
Разгон-то из этого всего делает вывод совершенно другой:
«Вот так же, как подписывал постановления мой кузен, подписывали постановления «Особого совещания» и всяческих «троек» другие деятели. На всех этих бумагах были всякие подписи и грифы: «Согласовано», «Утверждаю» и прочее. Но почти все они подписывались таким же образом, и единственный, кто реально решал участь этих людей, был тот сержант, лейтенант или капитан, кто составлял бумагу, под которой подписывались и остальные».
Куда ни ткнёшь в писаниях гражданина Разгона - точно, не промахнёшься. Сначала слезу давит, а задумаешься - да ведь очередные «норманские басни». Вот же, брат член тройки, якобы. Бесценный исторический материал, а на поверку... опять скучная антисоветская пропаганда. И так каждый раз.
МОИ КНИГИ / НА НОВУЮ КНИГУ
Оценили 2 человека
2 кармы