Что бывает, когда диссиденту не выдают методичку? Пишет, что думает, а уровень там двоечника с задней парты. Ярчайший пример - Лев Разгон, один из главных диссидентов восьмидесятых, создатель того самого запрещённого общества на букву «М». Полез разбираться, что же бывший лагерный сиделец писал про расстрельные тройки... Ужас какой, да он путает тройки Ежова с Особым совещанием при наркоме и даже с Военной коллегией Верховного суда. Я не шучу, у него это один и тот же бессудный орган!
В начале девяностых большими тиражами вышла его книжка «Плен в своём отечестве». Сегодня её чуть ли не в списке дополнительной литературы для чтения к урокам истории рекомендовать пытаются. Как же, очевидец, жертва Сталинских репрессий Разгон откроет нам правду.
Правда в его изложении забавная, горячо рекомендую сего «историка». А гражданин, кстати, по образованию школьный учитель истории. Даром, что служить почему-то Разгон пошёл не в школу, а к тестю-генералу в ОГПУ:
«Её ожидало постановление «Особого совещания», или «тройки», – чёрт их знает, как эти убивцы себя называли!»
Он и не знает, потому что, судя по его мемуарам, никогда в жизни он в глаза не видел расстрельной тройки. Или осуждённых ею на заключение в лагерях. Потому и путается в показаниях гражданин Разгон. Даром, что в книге утверждал, что его двоюродный братёц сам членом тройки был!
Впрочем, в книге Разгон сообщает, что на Лубянке ему дали ознакомиться с делами двух его родственников. И там ему открылась страшная правда и жутко секретные протоколы карательных органов. И да, обоих высокопоставленных родственников расстреляли не по суду, а по расстрельному списку Сталина. И по решению марионеточных «троек».
Что ж, с документами не поспоришь. Одна беда - никто больше эти дела граждан Бокия и Москвина в глаза не видел. И есть большие сомнения, что даже Разгону их показали. Потому что никаким прямым родственником он не был.
Это два тестя со стороны его жены, один родной, второй приёмный. Лёва Разгон жену выбирал грамотно. Потому родной папа жены - крупный чин ОГПУ Глеб Бокий, если перевести его звание на современный лад, примерно генерал КГБ. А папа приёмный Иван Москвин - крупный деятель партийный, член Центрального комитета.
Оба были арестованы в 1937 году за участие в троцкистской подпольной организации. Подтверждены и контакты Бокия с Троцким, и секретная радиостанция на даче. Считается, что связь держал через ретранслятор немецкой разведки или Абвера. Полагаете, чекисты всё это выдумали? Не слишком ли затейлива фантазия?
Мне вот вполне верится, потому что Бокий заведовал в ОГПУ спецотделом. Занимались они шифрами, само собой, но попутно развернули какую-то завиральную деятельность. Чуть ли не Шамбалу искали и экстрасенсов к себе таскали.
Собственно, на почве поисков этой самой Шамбалы гражданина и вербанули за границей, если не врут открытые источники. Сначала затянули в индийскую секту «Шамбала-Дюнхор», потом оказалось, что секту эту плотно курируют британские разведчики. А там понеслось.
Так что шпионские штучки в стиле Мата Хари вполне в их духе. И план минирования Кремля с дистанционным подрывом и покушение на вождя в Рице вполне укладываются в картинку.
Нет, Разгон, конечно, издевается. Мол, протоколам позавидовали бы романы Буссенара. И вообще, кто поверит, что подрыв мины в Кремле готовился «невидимыми лучами»? Экая, глупость.
Ну как Вам сказать. Во время оккупации Харькова заседал там губернатор фон Браун. И однажды ночью его дом взлетел на воздух. Да так, что наш диверсант Старинов после освобождения города рояль на крыше соседнего дома нашёл.
Так вот взорвано это было теми самыми «невидимыми лучами», аж из Воронежской области. Нет, никакого волшебства и тибетских монахов не пригодилось, банальный подрыв мины радиосигналом.
Судили и Бокия, и Москвина. Обоим дали высшую меру, приговор исполнен. Кто и как их судил достоверно неизвестно, архивно-следственные дела такого уровня до сих пор под секретными запорами. Но считается, что Москвина судил нормальный суд - Военная коллегия Верхсуда.
А вот с Боким интереснее. Разгон пишет, что вообще никто не вникал, его и арестовали, якобы, по устному приказу. И расстреляли, не заморачиваясь с документами. Потом, якобы, появился протокол некой «Особой тройки НКВД». Неужели мы наконец нашли её следы?
Нет, документов никаких нет. Сам Разгон пишет, что их и не было. Мол, положат одинокую справочку, сам во всём признался, «царица доказательств» и к стенке волокут:
«Отчаянье охватило меня на Лубянке от сознания, что когда – как будет, наверное, сказано «уступая требованиям общественности», – будут открыты пресловутые Архивы КГБ, то там ни родные погибших, ни исследователи не найдут ничего, кроме нескольких бумажек: арестован, признался в преступлении, приговорен к расстрелу, приговор приведен в исполнение.
Или же «Особым совещанием» или «тройкой», не судом (суд знал только один приговор-расстрел), приговорен за установленные преступления к 8 или 10 годам «исправительно-трудового лагеря». И – всё. Ведь история жизни и смерти любого из неизвестного до сих пор количества жертв «незаконных репрессий» (как деликатно именуют везде массовые убийства) не укладывается в десяток, а то и меньше бумажек, вложенных в тоненькую папку, – такие, какие я рассматривал в доме номер два по Лубянской площади».
Версия Разгона начинает сыпаться с первых же слов. Байки про то, что Сталин лично включил Бокия в расстрельный список и прочее - расстреляли без суда, не отходя от туалета, рядом с которым заседала «Особая тройка». Уже страшно.
Проблема в том, что Бокия арестовали в мае, а осудили в ноябре. Полгода шло следствие. Больше того, приказ о ежовских тройках подписан, якобы, 30 июля. То есть три месяца делом Бокия вообще неизвестно кто занимался. Непонятно и чего тянули с августа по ноябрь. Никакого следствия жертвам троек ведь было не положено. Неудобно получилось у Льва Менделевича.
Нет, Разгон, как и положено выходцу из хорошей семьи известной национальности, везде видит происки по национальному признаку. Не раз и не два в книжке он повторяет, что Бокию и Москвину вменяли «любительское масонство».
При этом сам же Разгон проговаривается, что в делах содержатся подробные протоколы допросов. В которых и Бокия и Москвин подробно признаются в участии в заговоре. В связях с Троцким и иностранными разведками. В планах организации покушения.
И сам Разгон пишет, что протоколы-то подлинные. Потому что на каждой странице стоят хорошо знакомые Разгону подписи этих больших начальников. Больше того, подписи чёткие и не на полу камеры под сапогами выписаны:
«как и положено, на каждой странице подписал своим чётким и неколеблющимся почерком».
Кстати, по Москвину картина аналогичная. Арестован в июне, осуждён в ноябре. Шли, по сути, по одному и тому же делу. И опять полгода следствия. Что крайне странно, даже Разгон не берётся утверждать, что Москвина судила какая-то особая тройка. Нет, нормальный суд Военной коллегии. Неужели про приговор Москвину было сообщение в газетах и притянуть туда тройку не получается?
Как по одному делу, да ещё такого масштаба, приговоры могли выносить два совершенно разных органа? При том, что оба заговорщика сидели чуть ли не в соседних камерах в Лефортовской тюрьме. Терзают меня смутные сомнения.
По Разгону в деле Москвина тоже содержатся объёмисты протоколы с признаниями, читаем:
«В них Москвин берёт на себя всё что угодно, вплоть до организующей роли в некоей антисоветской правотроцкистской организации. И, конечно, попутно выдает все тайны загадочного масонского кружка и всех их участников. И каждая страница подписана хорошо мне знакомой четкой подписью Ивана Михайловича».
Как тут разобраться? То у Разгона вообще никаких бумажек в деле нет, то судит непойми какая тройка, не разбираясь. Но почему-то длится это в обоих случаях по полгода. А тут вдруг Военная коллегия нарисовалась, где логика?
Впрочем, для Разгона Военколлегия такая же точно тройка, только «палаческая». Он сообщает, что и дела они не разбирали и максимальный срок разбирательства 15 минут. Откуда такие подробности знал мелкий лагерный уголовник Разгон? Из ОГПУ он уволился задолго до 1937 года, да и оперативной работой или судами никогда не занимался, ковырял свои шифры под крылышком у тестя-начальника управления.
Про Москвина наш Лев Менделевич пишет так:
«Он не только передается суду Военной коллегии, но и на суде 27 ноября 1937 года, где председателем был Ульрих, а членами Никитченко и Горячев и который длился – как обычно – 15 минут, признается в своих преступлениях, немедленно приговаривается к расстрелу и тут же убивается. Все это происходило в Лефортовской тюрьме, где находились и Бокий и Москвин и куда – рационализации ради – палаческая тройка, пародирующая суд, приезжала из своего заведения на Никольской улице.
Там, в Лефортовской тюрьме, в маленьком кабинетике с отдельным сортиром, они заседали, туда приводили так называемых «подсудимых» – в большинстве своём хорошо знакомых Ульриху, там прочитывался заранее уже отпечатанный приговор, и сразу же жертву стаскивали вниз и убивали выстрелом в затылок. Поработав таким образом несколько часов, пропустив через свой суд человек этак 20-30, упыри садились в свои машины и ехали домой, где их ждал семейный уют, вкусный обед и сладкий послеобеденный сон».
Это какая-то художественная литература, то ли фантастика, то ли альтернативная история. К науке такие басни не то что отношения не имеют, иметь и не могут. Ну стыдно даже читать. Вместо фактов опять какие-то слезинки ребёнка.
Увы, все надежды найти хоть какие-то подробности об «Особой тройке» у Разгона терпят крах. Например, он перечисляет по фамилиям членов Военной коллегии, судивших Москвина. Но ни одной фамилии не найдём мы при описании «Особой тройки». Как же так, ведь в приказе Ежова персональные составы троек указаны пофамильно. В 1992 году эту крайне странную бумагу даже в газете опубликовали.
Бери, да перекатывай. Но нет, на такое у Разгона пороху не хватило. Говорю же, двоечники с задней парты. Даже сочинять с минимумом достоверности поленились. А ведь перед нами сочинение школьного учителя истории Разгона!
Всё, на что сподобился создатель того самого общества на букву «М» ниже:
«Теперь всего было достаточно, но такая эстрада не годилась даже для десятиминутного суда, проводимого Ульрихом. Поэтому в постановлении «Об окончании следствия», подписанном 15 ноября 1937 года Вольским и соответственно утвержденным, все эти масонско-троцкистские преступления даже не передавались суду, а подлежали решению «Особой тройки НКВД». И в тот же день – 15 ноября эта тройка «приговаривает» Глеба Ивановича Бокия к расстрелу и в тот же день его убивают. С ним – конец».
Если бы Разгон и вправду видел материалы дела на Лубянке, книжка выглядела бы совсем иначе. Были бы там и фамилии «безымянных палачей» из «Особой тройки», непременно были бы, не упустил бы. Был бы там перечень конкретных статей уголовного кодекса, по которым вынесен приговор.
Но с кодексом гражданин Разгон не в ладах. Он его явно не читал никогда, что для лагерника довольно странно. Но факт на дату, в другом месте он твердит про статью о «социально-вредных элементах», которой в кодексе с 1926 года просто нет! А у Разгона по ней тысячами едут по этапу и в 1937 году.
Что-то подсказывает, когда откроют дело Бокия узнаем множество интересных подробностей. И что про индийско-британских разведчиков вовсе не выдумки и про мину в Кремле не Буссенар придумал. Да и готов прозакладывать шляпу, судила Бокия никакая не особая тройка, а всё та же Военная коллегия Верхсуда. В полном соответствии с законом.
Плохо, очень плохо выходит, когда диссиденту не выдают методичку. Издававшиеся на Западе во всяких белогвардейско-фашистских «Посевах» и «Вече» иногда куда как убедительнее. Потому как писали по единой геббельсовской методичке. Если писано это вообще не каким-нибудь бывшим власовцем в Париже, а издано потом под фамилиями наших борцов с режимом.
Но Разгону предоставили все условия - издавайся, дорогой, в России. Благо, от Союза уже почти ничего не осталось, девяностые пришли, здрассьте. Ну вот дедушка и написал как мог. Остаётся только повторить за детской книжкой про Тома Сойера:
«Опустим же завесу милосердия над концом этой сцены».
МОИ КНИГИ / ТЕЛЕГРАМ
Оценили 12 человек
16 кармы