Оглавление
Без связей на истфак не поступить
Русским – только в дальние сёла
"Сначала напиши диссертацию им"
Фото: Georgiy Rozov/Global Look Press
В обществе существует стойкое восприятие, что Украинская ССР, как и другие республики Союза, была территорией для всех, где строились справедливые отношения. Собеседница "Новороссии" историк Светлана Вольнова уверяет, что всё было далеко не так.
Автор: Наталья Залевская
Без связей на истфак не поступить
– Что там про миф о лимитах на должности?
– Я буду говорить, опираясь исключительно на факты своей биографии и моего ближнего круга. Потому что их я знаю в деталях, могу отвечать за каждое слово. Замечу, что в то время, когда я родилась, в 60-е годы, все формы ущемления прав русских носили уже мягкий, неявный характер.
– Например?
– Русским почти невозможно было поступить в вузы на специальности гуманитарного профиля, включая медицину. Я мечтала обучаться на историческом факультете, но уже тогда по Донецку ходили слухи, что русским туда путь заказан без взяток и связей. Именно с истфаков набирались кадры, которые занимались партийной, государственной и профсоюзной работой.
Мои знакомые выезжали за пределы республики и поступали в других городах, в том же Новосибирске. Некоторые, как я, отваживались сдавать экзамены в Москве, и, даже когда не хватало полбалла (у меня было две четверки, две пятерки), по законам СССР эти отметки годились для того, чтобы быть зачисленным в Донецке.
Фото: Ilya Moskovets/Global Look Press
Русским – только в дальние сёла
– Нам могут сказать, что тех выпускников школ, которые своим трудом заработали хороший аттестат, и так бы зачислили.
– Допустим, но при распределении русские студенты, даже претендующие на красный диплом, как правило, определялись в дальние населенные пункты Союза учителями истории. Меня направили в школу города Байрам-Али Туркменской ССР. У меня жили родственники в Ашхабаде, и я понимала, что такое туркменская глубинка. После значительных усилий мне дали другое распределение, я некоторое время проработала в обществе "Знание", потом перевелась в академию наук Туркменской ССР. Это редкий случай, но у меня к тому времени были опубликованы научные работы, что сыграло определенную роль.
"Сначала напиши диссертацию им"
– В академии мне прямым текстом предложили "помочь" в написании кандидатских другим. Это значило, что одному или двум туркменам я должна была написать кандидатские, после этого мне дозволят написать собственную диссертацию и, может быть, защититься в Ашхабаде.
Я понимала, что это путь не для меня. Я пошла к вице-президенту академии и пояснила, что буду жаловаться в Москву, если мне будет отказано в аспирантуре, потому что считаю это национальной дискриминацией.
– И каков был результат?
– Они не захотели скандала, поэтому сказали, чтобы я написала заявление в аспирантуру в Москву в институт истории Академии наук СССР. Когда я пришла в отдел истории досоветского периода, который, к слову, возглавлял армянин, лаборантки, находившиеся в кабинете, спросили, кто я по национальности. Я ответила "русская", и это сразу вызвало смех.
Когда я поинтересовалась, что их так рассмешило, мне пояснили, что русские в академии никогда не работали, кроме как уборщицами, лаборантками и завхозами. Конкретно в этом отделе русских не было.
В итоге после года стажировки мне сказали, что у меня нет данных к науке и мне лучше пойти в школу. Я нашла других руководителей в отделе Ближнего и Среднего Востока. Его возглавлял русский, Алексей Цуканов, еще из нескольких десятков кандидатов и докторов исторических наук из русских было только две женщины, имевших массу монографий, но защитивших диссертации только к пятидесяти годам.
Понимая, что времени у меня мало, я за год написала диссертацию, работая в библиотеках и архивах по 10 часов. Когда пошла на защиту, мне посоветовали ознакомиться с составом педсовета по моей специальности. В списке было двое армян, двое русских и 14 человек еврейской национальности.
Фото: Georgiy Rozov/Global Look Press
Помогли такие же русские
– Но ты же защитилась?
– Мой руководитель пояснила, что в этих научных кругах была маленькая "русская партия", которая мне помогла. Остаться работать в институте не было никакой возможности. Когда я прямо спросила своего руководителя, не связано ли это с моей национальностью, мне только молча кивнули, и я все поняла.
– Но, может, так было только у тебя?
– Увы. Это не частные впечатления. Моя знакомая, талантливый фитотерапевт из Донецка, проработавшая со старейшими фитотерапевтами, докторами Лавреновым и Соломченко, вспоминала, как им не давали работать из-за того, что они русские.
Донецкий мединститут тогда славился своей нерусскостью. По воспоминаниям Лавренова, если и появлялся в медицине какой-то талантливый русский, его старались выжить любыми путями. Соломченко "преследовал" профессор Кац, запрещая тому заниматься исследованиями по фитотерапии. Мои знакомые русские, чтобы поступить в донецкий мединститут, выезжали кто в Новосибирск, кто в Саранск. Гуманитарные профессии вообще были почти недоступны для русских в то время.
Фото: Elena Mayorova/Global Look Press
Была такая система. А сейчас?
– То есть русские могли только работать на заводе, служить в армии, быть инженерами?
– Именно так. Была создана система, которая изначально русских отсеивала от науки и управления.
– Но сейчас ситуация изменилась? Много управленцев в России именно русские.
– Ты знаешь, судя по завозу мигрантов со среднеазиатских республик, часть из которых потом просачиваются в полицию, судебные органы, на руководящие посты, сейчас тоже не очень хорошо в этом вопросе. Это происходит из-за того, что Россия унаследовала советский "морок" засилья чужеземцами.
– Какой же мы делаем вывод?
– А вывод такой: мы, русские, никого не угнетаем и не способны к этому, но мы не должны позволять себя угнетать. Это главное.
Не пропустите новые публикации
Оценили 7 человек
8 кармы