Мечта Маска об AGI не осуществима без помощи Вашингтона

РСМД



Илон Маск, известный своей способностью реализовывать невозможное — от частных космических полётов до нейроинтерфейсов — неожиданно идёт на тесное сотрудничество с государством. После победы Дональда Трампа на выборах 2024 г. Маск вошёл в его администрацию, возглавив специально созданный под него Департамент государственной эффективности (DOGE). Однако уже в мае 2025 г., по сообщению The Washington Post, он отказался от активной политической деятельности по причине, как объясняет американская газета, трудностей в достижении результатов, угроз его личной безопасности и желания сосредоточиться на бизнесе.

Короткий и противоречивый эпизод политической карьеры Илона Маска поставил вопрос: зачем «технологический бунтарь», успешно обходившийся без государственной помощи в проектах SpaceX и Tesla, пошел на альянс с Вашингтоном? Основание сначала Neuralink и Optimus, а потом xAI, публичные прогнозы и опасения о бесконтрольном развитии искусственного сверхразума и одновременно критика достижений OpenAI в области развития ИИ, позволяют предположить, что сотрудничество с администрацией Трампа могло быть частью стратегии Маска по разработке общего искусственного интеллекта (AGI). Как цитирует Маска его биограф Уолтер Айзексон, одна из целей основателя xAI — «создание разновидности искусственного интеллекта общего назначения, который мог бы рассуждать, думать и руководствоваться истиной как своим руководящим принципом».

В общем смысле AGI — это форма искусственного интеллекта, способная понимать, обучаться и выполнять любые интеллектуальные задачи на уровне человека или выше, адаптируясь к новым условиям, при этом не имея узкой специализации. В отличие от современных систем ИИ, решающих конкретные задачи (распознавание образов, перевод или генерация текста и т.д.), AGI предполагает универсальность: он мог бы самостоятельно осваивать новые области знаний, творчески мыслить и принимать решения в непредсказуемых ситуациях. AGI требует не только алгоритмических инноваций, но и доступа к гигантским массивам данных, отражающих человеческое поведение, коммуникацию и контекст реального мира.

Илон Маск не первый год предпринимает шаги, которые можно рассматривать как движение к созданию AGI, хотя широкой публикой они не воспринимаются именно в этом ключе. В апреле 2022 г. он приобрел Twitter (переименован в X). На первый взгляд покупка этой платформы кажется неожиданной для человека, чьи амбиции связаны с колонизацией Марса. В отличие от SpaceX, эта соцсеть не выглядит активом, способным напрямую приблизить Маска к его глобальным целям. Более того, Х на момент приобретения его Маском был убыточен. В 2021 г. дефицит составил 221 млн долл.

Вместе с тем в контексте гонки за создание AGI такая покупка выглядит логичной. X — это не просто соцсеть, а гигантский источник данных, критически важных для обучения AGI. Согласно статистике за 2025 г., платформа насчитывает 611 млн активных пользователей, генерирующих ежедневно миллионы постов, комментариев и дискуссий. Эти данные представляют собой уникальный корпус текстов, отражающих человеческое мышление, эмоции и поведенческие паттерны — то, что необходимо для обучения модели, способной «понимать» и воспроизводить разумные действия.

Создание AGI требует решения трех ключевых задач: доступ к вычислительным мощностям, обучение на разнородных данных и интеграция с реальным миром. Современные LLM, такие как GPT-4, обучаются на текстовых корпусах, но они ограничены статичностью знаний и отсутствием обратной связи с динамической средой. X, как живой поток структурированной информации, может содействовать в преодолении этого барьера.

Владение X даёт Маску возможность интегрировать ИИ непосредственно в живые диалоги, тестируя его адаптивность и способность к самообучению. Так, выпущенный в 2023 г. чат-бот Grok — ИИ-ассистент Маска — уже учится на данных X генерировать ответы, анализировать тренды и создавать новостные сводки. Как подчеркивает Маск, Grok использует «информацию в режиме реального времени через платформу Х», что дает ему преимущество перед конкурентами. Более того, интеграция Grok в Telegram (с марта 2025 г.) расширяет его взаимодействие с пользователями, X не использующими (то есть представителями другой социокультурной среды), что критически важно для отработки навыков AGI в различных контекстах.

Однако данные — лишь часть уравнения. Для создания AGI необходимы колоссальные вычислительные ресурсы. В 2023 г. Маск инвестировал десятки миллионов долларов в закупку 10 тыс. GPU. Эти мощности предназначались для обучения LLM, подобных Grok, при создании которого в итоге использовался суперкомпьютер Colossus с более 100 тыс. GPU Nvidia H100. Такая инфраструктура позволяет не только обрабатывать огромные массивы данных, но и экспериментировать с мультимодальными системами, включая обработку изображений, текста, видео, аудио, что приближает Grok к AGI.

Сам Маск в интервью Николаю Тангену оптимистично оценивал сроки создания AGI: «Если рассматривать AGI как умнее самого умного человека, то, по моему мнению, вероятно, такой появится в следующем году, в течение двух лет». Его конкуренты прогнозируют схожие временные рамки: Сэм Альтман обещал Дональду Трампу, что создаст AGI в течение его президентского срока; а глава Anthropic Дарио Амодеи написал эссе, где заявил, что благодаря экспоненциальному росту ИИ, AGI появится к 2026–2027 гг. Более скромные оценки даёт генеральный директор DeepMind Демис Хассабис, считая, что человечество увидит AGI не ранее чем через 5–10 лет. Их китайский коллега из Baidu Робин Ли скептичен. Его прогноз — не менее10 лет. Эксперты в области ИИ ещё более осторожны в прогнозах. Пионер глубокого обучения Джеффри Хинтон даёт от 5 до 20 лет на развитие AGI. Автор термина AGI Бен Герцель утверждает, что в 2025 г. появится только «baby AGI» — упрощённая основа для полноценного AGI. Наиболее радикально высказались члены Ассоциации по развитию ИИ, заявив, что технологии и методы, лежащие в основе современных LLM, едва ли вообще приведут к созданию общего ИИ.

Широкий разброс прогнозов не останавливает Илона Маска от реализации своего видения AGI. Компания xAI, основанная им, делает ставку на интеграцию с X, Tesla и другими проектами Маска как на ключевой элемент своего развития, что подтверждается недавней продажей xAI всех акции X.

Уже сейчас Grok демонстрирует возможности, выходящие за рамки обычного чат-бота: он анализирует данные в реальном времени, генерирует контент и взаимодействует с пользователями. Это не просто инструмент для ответов на вопросы, а, возможно, прототип системы, которая имеет потенциал в будущем стать полноценным AGI.

Обладая данными, вычислительными ресурсами и четкой стратегией, Маск превращает бывший Twitter в полигон для испытаний ИИ, способного в будущем превзойти человеческий интеллект. Следующие шаги: вероятное углубление интеграции Grok с X и Telegram, расширение мультимодальных возможностей и, возможно, создание автономных агентов, действующих в цифровой среде.

Маск доказал, что частная компания может достичь того, на что требовались ресурсы целых стран. Когда SpaceX в 2008 г. первой в истории посадила ракету Falcon 1 на плавучую платформу, это был не просто технический триумф, но и сигнал: частный сектор способен на прорывы, которые раньше были под силу только государству. Но создание AGI — системы, способной мыслить, учиться и действовать лучше человека в любой сфере, — это вызов другого порядка. Здесь даже Маску , с его состоянием, которое оценивается в 400 млрд долл. (хотя Bloomberg утверждает, что оно сократилось до 298 млрд долл.) и армией инженеров, придётся искать поддержки у государства. И вот почему.

Несмотря на воодушевляющие истории Apple и Amazon, прорывные технологии, меняющие баланс сил в мире, редко рождаются в гаражах стартапов. Ядерный реактор, Интернет, GPS — все эти проекты начинались с государственных инвестиций и военных лабораторий. AGI, вероятно, станет продолжением этой традиции. Для обучения GPT-4 потребовалось 25 тыс. GPU Nvidia A100 и 100 млн долл. Умножаем эти цифры на тысячу: именно такие масштабы вычислений, вероятно, понадобятся для AGI. Речь идёт об экзафлопсных системах — суперкомпьютерах, способных выполнять квинтиллионы операций в секунду.

Пока такие машины существуют только в национальных лабораториях. Например, Aurora в Аргоннской лаборатории (США) достигает мощности в 2 экзафлопса. Вероятно, такой мощности хватит, чтобы прогнозировать климат Земли с точностью до квартала и моделировать взрывы сверхновых звезд. И даже Илон Маск, построивший собственный суперкомпьютер Dojo для Tesla, не сможет конкурировать с государственными разработками. Их архитектура изначально заточена под задачи, которые частный сектор просто не решает: прогнозирование ядерных реакций, расшифровка генома человека, симуляции квантовых полей. Без доступа к государственным объектам AGI останется фантазией.

Кроме того, AGI нужно «питаться» данными — терабайтами медицинских историй, финансовых транзакций, видео с уличных камер и т.д. (список бесконечен). Такие данные есть только у национальных структур. Например, китайская система анализирует 1,4 млрд граждан, а АНБ уже в 2013 г. контролировало 75% интернет-трафика США. Частная компания, даже уровня корпораций Илона Маска и даже с разрешением пользователей, не сможет собрать столь разнородные данные в необходимых объемах. Ей помешают границы юрисдикций, конфликты национальных законодательств и простой человеческий фактор. Как показал скандал с Cambridge Analytica, общество скорее простит слежку государственным спецслужбам, чем корпорациям. Илон Маск в этом смысле явно из тех, кто учится на чужих ошибках.

X не даст Илону Маску того, что есть у государства: право легально извлекать данные из систем налоговой службы, военных дронов или спутников-шпионов. Почти вся эта информация строго охраняется государством. В США Акт о мобильности и подотчётности медицинского страхования, принятый Биллом Клинтоном в 1996 г., блокирует доступ к медицинским архивам, Закон Грэмма-Лича-Блайли — к банковским тайнам, а перепись населения хранится под криптографией уровня АНБ. Сложно представить, что должен сделать Маск, чтобы получить такой доступ.

Однако самый сложный барьер — не технический, а политический. AGI неизбежно станет оружием, инструментом влияния и объектом геополитических игр. Если Илон Маск завтра объявит о создании прототипа AGI, уже через час ЕС предпримет попытку заблокировать его на основе Регламента об искусственном интеллекте, Китай потребует передать код «для проверки на безопасность», а Конгресс США инициирует слушания о национализации проекта.

Вместе с тем создание и использование AGI неизбежно поднимает вопросы этики. Главные проблемы связаны с автономией и контролем: как гарантировать, что AGI будет действовать в интересах человечества, а не навредит из-за ошибок в целеполагании или интерпретации ценностей? Возникают риски злоупотребления властью, если AGI станет инструментом манипуляции, подавления свобод или усиления социального неравенства. Кроме того, ответственность за решения, принятые AGI, размывается: кто виноват, если автономная система совершит ошибку с катастрофическими последствиями? Отдельный вопрос — права AGI: если он обретет некую форму сознания, можно ли считать его субъектом морали или объектом эксплуатации? Частные компании не имеют мандата решать, что этично, а что нет в масштабах планеты.

Именно здесь в игру должен вступить президент США. Только государство в его лице потенциально может:

Объявить разработку AGI вопросом национальной безопасности, подпадающим под юрисдикцию Закона об оборонном производстве 1950 г., что позволит заблокировать иностранные попытки вмешательства (включая требования Китая или ЕС) под предлогом «угрозы суверенитету США».
Заключить «сделку» с Маском (например, через Executive Order), предоставив xAI статус «стратегического подрядчика Пентагона», что формально выведет проект AGI из-под гражданского регулирования и ограничит доступ Конгресса к деталям разработки. Или пойти ещё дальше и интегрировать AGI в ядерную доктрину США, заявив, что эта разработка станет частью системы сдерживания. Это автоматически переведет её под юрисдикцию стратегических сил, неподконтрольных Конгрессу.
Использовать торговые войны как рычаг давления на ЕС и Китай, угрожая им ещё большим, чем сейчас, повышением тарифов на ключевые товары, если те будут требовать доступ к технологиям AGI. Здесь стоит отметить, что в 2024 г. Министерство торговли США уже ввело ограничения для китайских компаний, запретив поставку в КНР передовых чипов ИИ.
Приватизировать правовую ответственность за AGI, приняв поправки, которые перекладывают ущерб от ошибок системы ИИ на государственные страховые фонды, но оставляют права на управление за корпорациями.
Саботировать международные инициативы по регулированию ИИ, блокируя любые возможные резолюции ООН, ограничивающие частные компании.
Илона Маска можно назвать «бунтарём от технократов», но в случае с AGI он не может как раньше балансировать на грани конфликта с государством, превращая регуляторные барьеры в инструменты пиара. В своё время Tesla игнорировала предупреждения NHTSA, выпуская бета-версии автопилота без получения одобрения, а SpaceX не раз нарушала протоколы FAA, запуская ракеты.

Но AGI — не ракета и не электромобиль. Если SpaceX и Tesla угрожали лишь рынкам или экологии, то AGI ставит под вопрос само существование человеческой субъектности. В отличие от Starship, AGI нельзя запустить в космос, отчитавшись об успехе постфактум. Регуляторы уже не будут спорить о безопасности тестирования или выбросах CO₂. Они потребуют контроля над самим процессом мышления системы. Вероятно, Илон Маск cмог бы колонизировать Марс, игнорируя всё, включая статью VI Договора по Космосу 1967 г., но даже теоретический прототип AGI потребует хотя бы санкционирования на уровне Совета национальной безопасности США.

Вероятнее всего, администрация Трампа, с её лозунгом «America First», видит в Илоне Маске существенный актив в глобальной технологической гонке. В условиях, когда Китай наращивает инвестиции в ИИ, а генеральный директор Alibaba, Эдди Ву, говорит, что достижения AGI является для компании «первой и главнейшей задачей», ставка на «бунтаря от технократов» свидетельствовала бы о выборе Трампа в пользу скорости и амбиций.

В 2025 г. Китай увеличил финансирование ИИ до рекордных 138 млрд долл. Компании вроде Baidu и Huawei уже демонстрируют модели, превосходящие западные аналоги в узких задачах, а их суперкомпьютеры проектируются специально для тренировки «искусственного сверхразума».

«Мы должны быть на передовой в области ИИ и опередить Китай», — заявил Трамп в 2024 г., подчеркивая, что альтернативой американскому лидерству может стать зависимость от правил, написанных в Пекине.

В вопросе разработки AGI Трамп может полагаться на Илона Маска. В отличие от своих конкурентов из OpenAI или Google, которые замедляют разработки из-за долгих согласований с регуляторами, Маск готов действовать в своём привычном режиме «фаст-мейд». Самому Трампу такой подход ближе. Администрация Трампа уже отменила требования по тестированию алгоритмической предвзятости, введенные при Байдене.

Вместе с тем ставить на одну лошадь не в стиле Трампа. В январе 2025 г. он фактически в обход Илона Маска объявил о запуске проекта Stargate, объединившего SoftBank, Oracle и OpenAI. Дональд Трамп назвал это проект «крупнейшим в истории инфраструктурным прорывом в сфере ИИ», способным создать более 100 тыс. рабочих мест и вернуть США технологическое лидерство. Илон Маск встретил эти амбиции язвительным скепсисом. «У них на самом деле нет денег», — написал Маск в соцсети X, намекая на нереалистичность заявленных инвестиций. Трамп, однако, игнорирует критику Маска, заявляя, что это «новая американская компания, которая инвестирует минимум 500 млрд долл. в инфраструктуру ИИ в США». Он подразумевает, что каждая из трёх компаний — OpenAI, SoftBank и Oracle – внесёт стартовые 100 млрд долл. Но Маск видит в этом авантюру. «SoftBank не имеет таких денег. Я знаю это достоверно», — настаивает он, вероятно опасаясь, что амбиции Сэма Альтмана получат приоритетное финансирование, а его собственные проекты останутся на периферии.

Личный конфликт между Маском и Альтманом, некогда сооснователями OpenAI, добавляет драматизма этой гонке. В 2015 г. они вместе создавали лабораторию для разработки «безопасного ИИ», но к 2017 г. их пути разошлись: Маск настаивал на контроле над OpenAI, а Альтман выбрал коммерциализацию, заключив партнёрство с Microsoft. Сегодня их противостояние достигло точки кипения. В 2024 г. Маск подал иск, обвинив OpenAI в предательстве идеалов и превращении в придаток корпораций, а Альтман парировал, утверждая, что непрекращающиеся действия Илона против OpenAI — это «просто недобросовестная тактика, направленная на то, чтобы замедлить OpenAI и захватить контроль над ведущими инновациями в области ИИ в своих личных интересах». Теперь, когда Трамп анонсировал Stargate, Маск может опасаться, что президент США сделает Альтмана главным бенефициаром государственных инвестиций в AGI. И не без оснований: администрация Трампа уже использует режим ЧП в Техасе, чтобы ускорить строительство дата-центров Stargate в обход экологических проверок.

Сложно сказать, насколько искренне личные симпатии Трампа к Маску. Однако это не так важно, потому что для Трампа важнее геополитика. Лидерство в AGI обеспечит США контроль над глобальными данными и технологическими стандартами, военно-технологическое доминирование через автономные системы и сетецентрические войны, а также экономическую гегемонию за счёт монополизации ИИ-рынков и цифровых активов. Некоторые специалисты сравнивают создание AGI с появлением ядерного оружия. Stargate вернёт лидерство США в IT и «сохранит ИИ в этой стране», — повторяет президент, наперекор Маску поддерживая Альтмана, чей проект уже интегрирован с облачными решениями Oracle и военными заказами Пентагона. Маск, напротив, несмотря на близость к Трампу пока остаётся одиночкой: согласно открытой информации, его xAI развивается автономно, без опоры на госструктуры.

Вхождение Илона Маска в администрацию Трампа выглядело стратегическим ходом. Для него это была возможность не просто помочь правительству сократить госрасходы через DOGE, но и переформатировать правила игры в пользу собственных проектов.

Маск предпринимал шаги, чтобы доказать Трампу выгоду от сотрудничества с ним в области ИИ: в апреле стало известно, что DOGE использовал Grok для анализа переписки сотрудников Агентства по охране окружающей среды (EPA) на предмет «враждебности к политике Трампа». Этот шаг, вызвавший критику за смешение корпоративных и государственных интересов, также демонстрирует, как Маск может легитимизировать сбор данных через госструктуры. Однако без санкции Вашингтона эти данные останутся фрагментом, а не системой: как показал конфликт Маска с Бразилией, где власти заблокировали X за отказ выполнять судебные предписания, международная экспансия требует дипломатической поддержки.

Маск и Трамп, несмотря на временный альянс, воплощают принципиально разные модели развития. Для Маска будущее — в глобальных экосистемах. Его Starlink охватывает 75 стран, а проекты вроде колонизации Марса невозможно без трансграничной кооперации. Но администрация Трампа пока что движется в обратном направлении: введя в апреле 145% пошлины на китайские товары, она ударила по цепочкам поставок Tesla, а заявление Маска о «ненужности НАТО» лишь маскирует его зависимость от европейского рынка электромобилей, где, например, около 20% продаж приходятся на Великобританию. Эти противоречия обнажают главный парадокс: футуристические амбиции Маска упираются в риторику администрации, для которой технологии — инструмент сиюминутного доминирования, а не долгосрочной трансформации.

История, однако, подсказывает: прорывные технологии редко рождаются в изоляции. Манхэттенский проект собрал учёных со всего мира, а над лунной программой NASA работали 400 тыс. человек, при расходах свыше 4% федерального бюджета.

В условиях жёсткой гонки за AGI Трамп, сокративший бюджет NASA на 3,4 млрд долл., делает ставку на проекты вроде Stargate, где Oracle и OpenAI де-факто становятся подрядчиками Пентагона, однако он рискует создать монополии, которые задушат конкуренцию. Маск же, потеряв 130 млрд долл. состояния из-за трамповских тарифов, заявляет об уходе из политики, явно сделав выбор в пользу сохранения независимости xAI. Его недавнее заявление на форуме в Катаре: «Я думаю, я сделал достаточно» — отражает разочарование в возможностях влиять на Капитолий.

Мечта Маска об AGI, как «ИИ, стремящемся к максимальной истине», рискует разбиться о простой факт: без санкции Вашингтона даже самый совершенный алгоритм — всего лишь код, который нельзя ни легализовать, ни запатентовать, ни запустить, ни защитить. Как показал скандал с брифингом Пентагона в марте, даже лояльный Трамп не позволит Маску действовать в обход. Но и Трампу нужен Маск: его Grok уже использовался DOGE для анализа данных EPA, а Starlink стал важным инструментом Пентагона. Их альянс был временным компромиссом между футуризмом и прагматизмом, где Маск торговался за будущий «безопасный ИИ», а Трамп расставлял границы, где даже прорывные технологии остаются вторичны политике.

Источник