Президент фонда «Общественное мнение» Александр Ослон — о мире после коронавируса и рейтингах власти
После эпидемии коронавируса граждане будут иначе заботиться о здоровье, с недоверием относиться к окружающему миру и больше зависеть от интернета. Об этом в интервью «Известиям» заявил президент фонда «Общественное мнение» (ФОМ) Александр Ослон. В ходе беседы он также рассказал о различиях в восприятии дистанционного образования, изменениях рейтингов основных политических институтов страны, влиянии пандемии на голосование по Конституции и самых популярных политиках у россиян.
«Новая нормальность»
— В начале мая ФОМ проводил опрос, во время которого многие россияне выразили мнение, что некоторые привычки периода самоизоляции перейдут в «мирное» время. Сильно ли изменится наша жизнь?
— Об этом можно говорить только в качестве предположения. Некоторые инновации в образе жизни, которые возникли в период пандемии и кажутся очень важными, вообще исчезнут. Однако, очевидно, что какие-то останутся. Но прежде всего надо сказать, что сам факт произошедшего тотального и радикального изменения образа жизни является редчайшим. Я бы сравнил это с началом 1992 года, когда образ жизни изменился тотально, радикально и безвозвратно. В 1992-м произошла отмена правил, на основе которых формируется образ жизни. Тогда все жители огромной страны превратились в подростков, которым приходилось искать собственный способ адаптации к реальности. Люди не могли обращаться к старшим, потому что старшие тоже стали подростками. Никто никогда не жил в условиях отсутствия запретов. Тогда пути назад не было.
— А сейчас есть путь назад?
— Сейчас очень глубоко, очень сильно всё изменилось, но по поводу безвозвратности — вопрос. Говорят, что это будет «новая нормальность», но в какой степени она будет отличаться от «старой» — тоже вопрос. Мне кажется, отличия будут довольно сильными. Но, конечно, когда к этой «новой нормальности» люди привыкнут, им будет казаться, что так было всегда.
— И всё же, какие практики самоизоляции прочно войдут в жизнь в посткоронавирусную эпоху?
— Конечно, останется «гигиеническая настороженность» и, как следствие, недоверие к близким людям, соседям, которые могут быть носителями этого проклятого вируса.
Будет переоценка здравоохранения как социального института, на который возлагались большие надежды. По чьей-то интерпретации оно справилось, по чьей-то — нет. Однако этот институт приобретет новую значимость и новую социальную позицию после завершения эпидемии.
Сейчас забота о здоровье станет иной: она будет иметь скорее не эгоцентрический, а экзистенциальный характер, то есть станет вопросом выживания. Люди, напуганные коронавирусом, будут видеть в здоровье не столько признак цивилизованного образа жизни, сколько ценность высшего порядка — и не только для себя, но и для своих близких.
Кроме того, интернет еще в большей степени станет — как воздух — неотъемлемым компонентом жизни людей.
— А насколько изменилась реальность человека из-за «виртуализации жизни»?
— В контексте разговоров о глобализации часто говорилось, что пространство каждого человека расширилось безгранично, и любая его точка стала доступной. Пандемия отняла эти возможности и сжала пространство границами самоизоляции. Интернет в этой ситуации остался единственным, но суррогатным способом проведения встреч, посещения публичных мест, соприкосновения с культурой. В виртуальных путешествиях, походах в гости, в кинотеатры, в музеи есть реальное содержание, но нет материальной действительности.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев
— Однако многие уже привыкли работать в домашних условиях. Общество условно разделилось на сторонников работы из дома и желающих поскорее вернуться в офис. Что фиксирует статистика?
— Работающих в России примерно 60% взрослого населения (50% наемные + 10% предприниматели и самозанятые). Всего 20% наемных работников провели пандемию на удаленке. Около 40% перестали работать и, теряя в зарплате, были заперты в самоизоляции. Для 40% людей ничего не изменилось, но на работу они ходили все-таки не так, как раньше. Они шли по пустым, безжизненным улицам, тоже переживая самоизоляцию — но не свою, а тех, кто сидел за стенами окружающих домов. Самоизоляция — это главное в том социальном потрясении, которое мы переживаем как пандемию. Для тех, кто остался здоровым, конечно, то есть почти для всех: мы ведем ежедневный опрос-мониторинг под названием коронаЗонд.
— Стоит ли ожидать существенного увеличения «дистанционных работников» после возвращения к привычной жизни?
— Есть такое социологическое понятие «жизненные миры» — мир профессиональный, спорта, хобби, любви, снов и так далее. Они очень разные — соприкасаются, но не смешиваются. Пандемия смешала два очень важных мира: мир дома и мир работы, и это тяжелая нагрузка на человеческую психику. Поэтому многие сами вернутся на рабочие места, просто сами побегут на работу. Какие-то компании инновационные с удовольствием используют в будущем опыт удаленки. Но я думаю, арендодатели офисных зданий могут не волноваться — спрос вернется.
— Приживется ли эта суррогатная форма в образовании?
— Для школ и вузов дистанционное образование воспринимается по-разному. В школах недовольство есть и у родителей, и у учителей, и у детей. Все недовольны, поэтому все вернется в старый режим. Произойдет небольшой прогресс с внедрением сетевых методик, но учебный процесс вернется в офлайн. Потому что и детям скучно, и учителя недовольны — они чувствуют себя ненужными. Родители же обеспокоены падением качества образования. Они против того, чтобы и для них, и для детей смешивались мир дома и мир школы.
А в вузах ситуация другая. Преподаватели недовольны, а вот студенты наоборот. Здесь, может быть, период самоизоляции оставит больший след. А вообще, дистанционное образование лишено человеческого компонента. Учитель не только сообщает информацию, он еще и показывает, как действовать. Как научить детей произносить английский звук «th»? Объяснить невозможно! Надо показать: «Смотрите! И делайте как я!» Как такое возможно в дистанционном режиме?
Интенция + потенция
— В феврале ФОМ провел опрос, согласно которому 29% россиян прогнозировали улучшение ситуации в течение трех-пяти лет. Сильно поменялось за время действия режима ограничений число людей, смотрящих в будущее с таким оптимизмом?
— Вопрос потерял смысл. Когда человека спрашивают о будущем, он должен от чего-то отталкиваться. Он не может стоять на песке, он должен опираться на относительно твердую почву понимания, как мир устроен. Обычно мир устроен примерно так, как он был устроен вчера. Поэтому и про оптимизм-пессимизм обычно можно говорить. А вот в переломные моменты про мир ничего непонятно, будущее неясно. И неясно, как к нему относиться.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев
Так было, например, в упомянутом 1992 году, нечто похожее — в 2000-м, когда в течение целого года у людей постепенно складывались представления о ближайшем будущем и только в конце года в опросах они стали проявляться. Окрашенные, кстати, необыкновенным по тем временам оптимизмом.
— А сейчас?
— Сейчас люди плохо понимают, как мир устроен, что и как будет складываться завтра, когда можно будет снова ходить по улицам. Москва как бы начала жить, но в городе пробки один-два балла — значит, жизнь-то еще не началась. Поэтому можно говорить о сегодняшних настроениях и ожиданиях, но их никак нельзя сравнивать с тем, что показывали опросы даже три месяца назад. Такова специфика переломного момента: вчера кончилось, а сегодня все иначе. И спросить не у кого: никто не имеет опыта жизни в этом «сегодня».
— Граждане часто упрекают власти в недостаточной помощи экономике и обычным людям. Изменили ли обращения президента с перечислением мер поддержки отношение россиян к действиям государства?
— Каждое в отдельности обращение ничего не меняет. Обращения, как и другие действия президента, в долговременном плане влияют на отношение к нему. Реальные меры по материальной поддержке граждан меняют их отношение к властям. Но нелинейно, а в зависимости от контекста. В 2000-м году повышение пенсий на мизерную сумму было символом смены отношения власти к пенсионерам и вызывало бурную благодарность, через несколько лет уже в иных условиях гораздо более значительное повышение пенсий вызвало негативные реакции — интерпретировалось как «мало».
В целом государство сейчас делает многое, чтобы материально помочь различным группам населения и субъектам экономики, оказавшимся в сложных жизненных обстоятельствах. Но период форс-мажора еще далеко не окончен, поэтому рано подводить итоги и делать выводы.
— Повлияло ли январское обновление кабмина на отношение россиян к работе правительства?
— Обновление кабмина произошло незадолго до начала пандемии, у людей просто не было времени присмотреться и сформировать свое отношение в «мирное» время. В этот период существенно выросла доля тех, кто «затрудняется ответить» на вопрос об отношении к правительству. С началом пандемии, как и в начале любого кризиса, люди оглядываются, чтобы увидеть тех, кто может помочь, на кого можно понадеяться. Так было и в 2008 году, и в 2015-ом. Так было и в нынешнем марте: индикаторы отношения к правительству и президенту выросли. Сейчас, когда массовые опасения начали рассасываться, эти индикаторы возвращаются к своим стационарным значениям.
— Рейтинги партии власти в последние месяцы держатся приблизительно на одном уровне. Однако никаких прорывных решений по повышению рейтинга от «Единой России» на данный момент не ожидают. Насколько велика вероятность, что партия утратит конституционное большинство в Думе нового созыва?
— Рано об этом говорить, выборы нескоро, повестка дня совсем другая. Сейчас ЕР существует как бренд, она сама по себе, а бренд отдельно. Бренд — очень сильный, и он прочно ассоциируется с президентом. Перед выборами, как и всегда, начнется политическая активизация, партия будет действовать и стараться повысить свое присутствие в умах избирателей. Вот от этой работы и будет зависеть исход выборов.
— Есть ли у современных россиян сила, которой они могут доверять: правительство, политическая партия, Общественная палата, ОНФ? Или единственным таким институтом власти по-прежнему остается президент?
— Политическая сила — это две составляющие: интенция + потенция. Интенция — это те желания, намерения и мотивы, которые люди приписывают политику. Потенция — это предположения людей о наличии способности, возможности и воли реализовать интенцию. Если многие интенцию одобряют и потенцию предполагают, то имеет место политическая сила. Сегодня, судя по опросам, политическая сила одна: президент.
Президент РФ Владимир Путин
Фото: ТАСС/Алексей Никольский
— В последние дни в медийном пространстве стали чаще вспоминать предстоящее голосование по поправкам в Конституцию. Его дата пока не объявлена, но обсуждение уже возобновилось. Повлияет ли эпидемия коронавируса на результаты плебисцита?
— Поправки в Конституцию — большой проект, и его начали возвращать, чтобы он не вышел из повестки, не потерял свою актуальность. Отношение к нему связано с рейтингом автора этого проекта. То есть отношение к поправкам — проекция отношения к президенту, который призывает граждан прислушиваться, обосновывая и объясняя важность поправок. Итоги голосования будут следствием отношения к президенту.
Сейчас, когда прошел «пандемический шок», рейтинги власти вернулись на обычный уровень. Нет оснований полагать, что что-то изменится так сильно, чтобы повлиять на голосование. Люди проголосуют, потому что доверяют президенту. Главная проблема будет в явке. Вот в этом пережитая пандемия может сказаться. В режиме самоизоляции выработались гигиеническая настороженность и желание поберечь себя, никуда не ходить.
Фото: ТАСС/Александр Рюмин
— И еще о самоизоляции. Есть те, кто воспринял введение пропусков как ограничение собственной свободы. Как в целом россияне отнеслись к «цифровому контролю»: для них это необходимость или всё-таки вмешательство в частную жизнь?
— Здравый смысл пока доминирует. Подавляющее большинство людей восприняли это как меру вынужденную. Сейчас, когда начинается «новая нормальность», будут формироваться и интерпретации новых реалий, в том числе тех или иных ограничений. Многое зависит от того, как власти будут этот процесс организовывать. Если грубо, то люди будут обижаться, если мягко, то люди будут понимать. Процесс только начинается. Он будет происходить, скорее всего, на основе понимания неизбежности жестких мер и силы слова «надо». Как это было при введении всеобщей самоизоляции.
Блиц-опрос
— Кто самый популярный зарубежный политик у россиян на данный момент?
— Трамп — но не из-за отношения, а в силу эксцентричности.
— Что войдет в учебники истории в параграфе под условным названием «Эпоха Путина»?
— Ремиссия в нулевые, обороноспособность в десятые. Но главное по охвату и глубине влияния — Крым, вернувший жителям России понятие «мы». Думаю, и победу над пандемией историки вниманием не обойдут.
Фото: ТАСС/Михаил Терещенко
— Какие поправки в Конституцию наиболее важны для россиян?
— Нормы о ежегодной индексации пенсий, о МРОТе не менее величины прожиточного минимума.
— Какие российские политики наиболее популярны у наших граждан?
— Путин, Жириновский, Мишустин, Шойгу, Лавров.
— Какие праздники россияне считают самыми значимыми и важными?
— День Победы, Новый год, Пасха.
Оценили 6 человек
8 кармы