На прошлой неделе я писал о росте безработицы в Европе. Мне пришло множество отзывов, в которых европейцы соглашались с тем, что безработица – это основная проблема. Американцы, в свою очередь, указывали на наличие тех же трудностей в США и утверждали, что в реальности безработных в два раза больше, чем согласно официальной правительственной статистике. Мой контраргумент состоит в том, что отсутствие занятости не является в в США проблемой в той степени, как в Европе, поскольку не несёт геполитической угрозы. Безработица любых масштабов не грозит Америке, в отличие от Европы, политической дезинтеграцией.
В то же время, я согласен с утверждением, что экономическая ситуация в долгосрочной перспективе может привести к потенциально очень серьезным геополитическим последствиям для США. Угрозу Соединенным Штатам представляет неуклонное падение уровня жизни среднего класса. Эта тенденция переформатирует социальный порядок, сложившийся со времен Второй мировой войны и в дальнейшем может подорвать американское могущество.
Кризис американского среднего класса
Средний семейный доход американцев в 2011 году составлял 49 103 долларов. С учётом инфляции оказывается, что американцы зарабатывают меньше, чем в 1989 году. По сравнению с 2000 годом их доходы упали на 4000 долларов. С учётом отчислений в фонды социального страхования, региональных и общефедеральных налогов зарплата составляет чуть менее 40 000 долларов. Это означает, что ежемесячно американская семья получает в районе 3 300 долларов. Необходимо держать в уме, что половина американцев зарабатывает ещё меньше. Нужно также сравнивать не 1990 и 2011 годы, а обращать внимание на разницу между 1950-ми, 1960-ми годами и началом XXI столетия. В этом случае изменения в положении среднего класса становятся особенно очевидны.
В 1950-е и 1960-е годы средний доход позволял одному работающему кормильцу – чаще всего мужу – содержать всю семью: жену-домохозяйку и примерно троих детей. Семья была в состоянии приобрести обычный типовой дом и две машины – новой и более старой модели. Была возможность ездить в отпуск и, при наличии бережливости, иметь кое-какие накопления. Я знаю об этом из личного опыта: моя семья относилась к нижней части среднего класса, и мы жили именно так. Кроме того, я знаю многих других, кто рос точно в такой же обстановке. Наша жизнь не была легкой, и нам приходилось отказываться от многих излишеств, но плохой эту жизнь назвать точно нельзя.
Получающий среднюю зарплату сегодня теоретически может справиться со всеми трудностями, но это будет непросто. Предположим, работнику не нужно оплачивать кредит за обучение, но он брал кредиты за две машины, на оплату которых уходит 700 долларов в месяц. Покупка еды, одежды и оплата ЖКХ обходятся в 1 200 долларов в месяц. 1 400 долларов уходит на ипотеку, налоги на недвижимость и страховку. Кроме того, какие-то суммы приходится тратить на ремонт кондиционера и посудомоечной машины. С учётом 5-процентной ставки по ипотеке среднестатистический американец может позволить себе дом за 200 000 долларов. Вычет из налога позволит ему вернуть часть денег, но для этого придётся оплатить все выписки по счету кредитной карты, оставшиеся после покупки рождественских подарков и непредвиденных расходов. Осуществить всё это в крупных городах бывает сложно. А если работодатель не покроет медицинскую страховку, 4 – 5 тыс. долларов на 3 или 4 человека серьезно ограничат расходы представителя американского среднего класса. Само собой, у среднестатистичного американца должно найтись 20 – 40 тыс. долларов для первого взноса и расходов на приобретение дома. В итоге на недельный отдых с детьми у моря просто не останется денег.
Причём всё сказанное касается только среднего класса. Более бедным слоям – а это половина всех американских домохозяйств – закрыт доступ к жизни среднего класса с её атрибутами: домом, машиной и другими благами. Эти блага становятся доступными только тем, чей доход не меньше чем 70 000 долларов. При благоприятных обстоятельствах люди с эти уровнем дохода могут себе позволить основы образа жизни среднего класса, но зарабатывающие меньше живут намного беднее, даже в пределах среднего класса, не говоря уже о тех, кто составляет его нижнюю часть.
Ожидание вертикальной мобильности
Я должен упомянуть, что ожидание роста доходов было одной из фундаментальных причин кризиса высокорискового кредитования 2007 – 2008 годов. Американцы с доходом ниже среднего брали кредиты с отсроченными процентными выплатами в ожидании, что их заработки будут традиционно расти, как это происходило со времени Второй мировой войны. Представление о безответственности ссудополучателей бьёт мимо цели, поскольку уверенность в росте реальных доходов укоренена в американской культуре. Основываясь на данном опыте, многие предполагали, что рост возобновится через 5 лет. Когда же этого не произошло, заёмщики оказались в тупике, но, принимая во внимание предшествующую историческую тенденцию, их прогноз нельзя назвать безосновательным.
Американская история всегда базировалась на вере в возможность вертикальной мобильности. В Америке Запад и Средний Запад предоставляли возможность обработки земли, а массовая индустриализация в конце XIX – начале XX века открывала возможности. Так в американской культуре и реальности появилось системное ожидание вертикальной мобильности.
«Великая депрессия» стала шоком для американской системы, причём её последствия не были преодолены ни «Новым курсом» Рузвельта, ни даже Второй мировой войной. Стимулом к вертикальной мобильности стали послевоенные программы для ветеранов, которых было больше 10 миллионов. Создавая класс живущих в пригородах профессионалов, эти программы помогали строить постиндустриальную Америку.
Было 3 главные программы:
1) Закон о правах военнослужащих 1944 г., позволивший ветеранам получать образование после войны, в результате чего они нередко становились профессионалами более высокого уровня, чем их родители.
2) Раздел закона о правах военнослужащих, обеспечивший закончивших государственные университеты ветеранов гарантированной федеральным правительством ипотекой – недорогой, без первого взноса и под низкие проценты
3) Строительство за счёт государства сети федеральных скоростных автомагистралей, упростившей возможность добираться до пригородов. Это позволило рассредоточить население на дешёвой земле, благодаря чему стало возможным иметь дом на одну семью. Позднее бизнес также переместился в пригороды
Без сомнения, было много других мероприятий, но именно эти три программы не только преобразили Америку, но создали новые возможности для вертикального роста, идея которого присутствовала в американской жизни с самого начала. Более того, эти программы были либо ориентированы на ветеранов, которым общество отдавало свой долг, либо осуществлялись с военными целями: сеть федеральных скоростных автомагистралей строилась для обеспечения быстрого перемещения войск от одного побережья к другому, что во время Второй мировой войны оказалось невозможно. В результате вокруг этих программ сложился моральный консенсус.
Крах высокорисковой ипотеки был обусловлен неспособностью понять, что основы среднего класса столкнулись не с временными трудностями, а с фундаментальным вызовом. Если после войны единственный кормилец мог обеспечить всем необходимым семью среднего класса, то теперь требуется, по меньшей мере, два кормильца. Это означало, что увеличение количества семей, где работают оба родителя, совпало с процессом упадка среднего класса. Чем меньше ты зарабатываешь, тем больше шансов остаться матерью одиночкой. Социальное давление на семьи с двумя родителями было, безусловно, частью проблемы.
Перестройка корпораций
Однако также имелся, как мне кажется, кризис современной корпорации. Раньше корпорации обеспечивали среднему классу долгосрочную занятость. Не было ничего необычного в том, чтобы проработать всю жизнь в одной компании. Работая на корпорацию, американец имел ежегодное увеличение зарплаты и либо состоял в профсоюзе, либо же не состоял. У среднего класса были как социальная защищенность, так и рост доходов, а также пенсия и другие блага. Со временем корпоративная культура уходила от этих реалий, по мере того как производительность отставала от расходов, и корпорации становились всё хуже функционирующими и неспособными оказывать поддержку своим работникам. Вдобавок, корпорации перестали концентрировать свои усилия на выпуске только одного продукта, превратившись в конгломераты. В результате менеджмент часто оказывался неспособным справиться со всей сложностью находящихся под его контролем видов бизнеса.
По этим и многим другим причинам неэффективность корпораций росла, и в условиях 1980-х годов им пришлось перестраиваться. Это означало, что их «ремонтировали», сокращали, совершенствовали и меняли направление работы. Перестройка корпораций, направленная на то, чтобы сделать их более динамичными, означала перманентную революцию в бизнесе. Происходило всеобщее обновление. Специалисты по реформированию компаний задействовали большие суммы денег. Выбор тогда стоял между полным крахом и радикальными преобразования. С точки зрения отдельного работника кардинальные перемены чаще всего означали только одно: безработицу. С точки же зрения экономики они способствовали созданию ценностей посредством сокращения компаний, закрытия некоторых из них или перемещения рабочих мест за океан. Эти меры были направлены на увеличение общей эффективности и в целом они сработали.
Вот где произошло расхождение интересов. По мнению инвесторов, они путём реформ спасли корпорации от полного краха. Некоторым работникам удалось сохранить рабочие места, которые они могли потерять. Другие же оказались без работы, которой у них бы не было в любом случае. Самым важным же является не субъективная обида ставших безработными, а нечто более сложное.
По мере сокращения постоянной корпоративной занятости всё больше людей стало чаще менять работу. Некоторые из них переходили на новое место работы каждые несколько лет, по мере того как динамичные фирмы становились эффективнее и нуждались во всё меньшем количестве работников. Это означало, что на новом месте работники оплачивалось не согласно щедрым корпоративным расценкам, а почти как новички в маленьких фирмах, которые теперь являлись мотором экономического роста. Зарплаты перестали расти, и американцы из среднего класса долгое время могли теперь оставаться безработными, не имея шансов получить работу в сфере своей специализации, поскольку она уже устарела. Тем более, они не могли рассчитывать на занятость в одной и той же компании на следующие 20 лет.
Перестройка неэффективных компаний позволила поднять их стоимость, но уволенные работники с этого ничего не имели. Некоторые деньги пошли оставшимся служащим, но большая часть суммы отошла специалистам по реформированию корпораций и инвесторам. Согласно статистике, с 1947 года (когда данные на этот счёт были впервые собраны) доходы корпораций сегодня находятся на самом высоком уровне в процентном отношении от ВВП. В то же самое время процентная доля зарплат работников в ВВП является самой маленькой за все эти годы. Вопрос состоит не в том, стала ли экономика более эффективной – она таковой стала – а в том, где происходят аккумуляция общественного богатства. Зарплаты сократились, а инвесторы продолжили зарабатывать свои деньги. Произошёл раскол среднего класса на верхи и низы.
В целом американское общество никогда не было эгалитаристским. Оно всегда признавало неравенство в области доходов и богатства. В каком-то смысле, прогресс был движим желанием превзойти богатых. Также существовало ожидание, что рост доходов состоятельных слоев общества будет сопровождаться увеличением благосостоянии всего общества в целом. Кроме того, существовало понимание, что по причинам нехватки опыта или удачи кто-то будет проигрывать.
Мы сегодня переживаем структурный сдвиг, связанный с размыванием ядра среднего класса и падением его уровня жизни, причём не причине лени и глупости. Этот структурный сдвиг обусловлен социальной трансформацией (крушение привычной семьи) и экономическим переходом (упадок традиционных корпораций и появление гибких фирм, подрывающих конкурентоспособность отдельных работников).
Текущий кризис коренится в росте экономической производительности и неспособности населения потреблять производимую продукцию по причине её высокой стоимости. Это уже происходило несколько раз в истории, но Соединенным Штатам, за исключением Великой Депрессии, удавалось избегать кризиса перепроизводства.
Естественно, размывание среднего класса стало предметом массовой политической дискуссии. Правда нужно помнить, что в рамках политических дебатов происходить обнаружение проблем без их дальнейшего прояснения. В политических дебатах нужно возложить на кого-то вину. В реальности, даже правительство не в состоянии контролировать эти процессы. С одной стороны, традиционные корпорации хорошо платили своим работникам до тех пор, пока они не рухнули под грузом своих расходов. С другой стороны, возросшая производительность угрожает сократить потребление, подорвав спрос среди половины общества.
Долгосрочная угроза
Самую большую опасность представляет то, с чем можно не сталкиваться десятилетиями, но что незаметно приближается. Соединенные Штаты базировались на идее, что «прилив помогает всем кораблям сойти с мели». Однако уже прошлое поколение жило в другой ситуации, и нет никаких признаков, что социально-экономическая реальность будет меняться. Это означает, что фундаментальная идея США находится под угрозой. Но именно на ней основывалась социальная стабильность. Американцам не свойственно считать, что всем гражданам гарантирован определенный уровень жизни, но они глубоко верят в идею, согласно которой от роста производительности и эффективности выигрывают все классы.
Если же у нас формирует система, в которой половина страны либо стагнирует, либо теряет почву под ногами, а другая половина процветает, то социальная фабрика США сталкивается с большой опасностью, а вместе с социальной фабрикой риску подвергается и вся глобальная американская мощь. В отличие от США, у других великих держав, таких как Великобритания и США, идея бесконечного роста благосостояния среднего класса не была ключевой ценностью. Крах этой идеи чреват потерей одной из основ геополитической мощи Америки.
Левые политики скажут, что решение состоит в создании законов для перераспределения доходов от богатых к среднему классу. Эта мера увеличит потребление, но, в зависимости от своих масштабов, может сократить количество инвестируемых капиталов и уменьшить стимулы для инвестиций. Нельзя инвестировать то, чего у вас нет. Также никто не будет рисковать в случае, если будут изымать доходы от инвестиций.
Динамизм американских корпораций важен. Правые политики будут говорить, что предоставление свободы рынку решит проблему. Свободный рынок не гарантирует социальное благосостояние, он обеспечивает только экономический результат. Другими словами, благодаря рыночной экономике могут в целом увеличиться эффективность и экономический рост, но не произойдёт равномерного распределения богатства. Левые же не могут быть равнодушны к историческим последствиям крайне неравномерного распределения богатства. Правые не могут смотреть безразлично на разрушение среднего класса, равно как и на неспособность половины населения приобретать создаваемые бизнесом товары и услуги.
Самые значительные действия правительства оказываются непреднамеренными. Закон о правах военнослужащих 1944 г. был нацелен на сокращение безработицы среди возвращавшихся военнослужащих. Но благодаря нему непреднамеренно был создан класс выпускников вузов. Ипотека для ветеранов была призвана стимулировать строительную индустрию, но помимо этого она создала основу для заселения городских пригородов. Сеть федеральных скоростных автомагистралей задумывалась как средство быстрой переброски войск на случай войны. Но она помогла росту пригородов.
Непонятно, как частному сектору экономики нужно реагировать на вызов со стороны кризиса среднего класса. Правительственные программы зачастую не справляются с удовлетворением даже минимальных потребностей, при этом они приводят к расточению дефицитных ресурсов. США – счастливая страна, поскольку решения проблем часто приходят оттуда, откуда их никто не ждал.
Мне кажется, что если удача не посетит нас вновь, то глобальное доминирование США стоит под вопросом. Принимая во внимание историю Америки, наша страна может рассчитывать на удачу, но удача обычно приходит тогда, когда мы напуганы. Однако сейчас мы не столько пугаемся, сколько считаем, что только если наше собственное решение будет задействовано, то все проблемы улетучатся. Я же считаю, что привычные решения, предлагаемые всеми сторонами, не охватывают всю глубину ситуации. Нет понимания, что основы американского общества находятся под угрозой. Соответственно, каждая стороны как ни в чём не бывало повторяет старые рецепты.
Тем, кто умнее и везучее меня, придётся находить решение самостоятельно. Я же просто указываю на возможные последствия и на неадекватность предлагаемых средств решения проблем.
Геополитический еженедельник
8 января 2013, вторник
Stratfor (американская частная разведывательно-аналитическая компания, которую иногда называют «теневым ЦРУ»)
Джордж Фридман (основатель и генеральный директор компании Stratfor)
Перевод статьи Джорджа Фридмана впервые опубликован на сайте интернет-портала «Идентаристъ» (15 октября 2013 г.)
Оценил 1 человек
3 кармы