И здесь объективные результаты революции получились как раз обратные тем, которые она ставила в лице коммунистической власти. Вместо падения религиозности и "религиозных суеверий", в общем и целом произошел подъем их... Вместо смерти религии и церкви - их оживление и воскресение... Кто знает историю революций, тот не удивится этому результату. Не то ли же самое произошло хотя бы во время и после Английской революции 17 века, в течение и после Французской революции 1789 г.? Сходное происходило и раньше при революциях, кроме тех, которые кончались гибелью народа... Тогда подъема религиозности могло и не быть и часто не было.
Таков новый "парадокс" истории...
В самом деле, разве не странно, что огромная работа, направленная на уничтожение "религиозного мракобесия", громадные усилия, сделанные революцией в направлении разрушения церкви и насаждения "религии разума", дают как раз обратные результаты? Однако это так... И странным такое явление покажется только для тех псевдопросвещенных дилетантов, которые в религии видят одни суеверия, в церкви - институт, созданный для эксплуатации народа, а социальную роль религии сводят к "одурманиванию народа жрецами в интересах правящих классов"... Если же в религии видеть институт, появившийся органически с первых времен человечества и существующий до сих пор, если понять, что религия и церковь - аппараты, необходимою для всякого здорового общества, если учесть, что они - одни из многих средств "социального контроля", если роль религии рассматривать как роль могучей силы, создающей, укрепляющей и расширяющей человеческую солидарность, представляющей одну из основных связей, скрепляющих массу индивидов в одно целое, делающей возможным сохранение "коллективного единства народа", его лица, его истории и жизни, - а все это так и обстоит в действительности, работы Ф. де Куланжа (78*), Кидда, Дюркгейма, Бугле, Эллвуда и др. нам это показали ясно, - то будет вполне понятно, почему революция, не кончающаяся гибелью народа, влечет подъем религиозной жизни последнего.
Этот подъем (horrible dictu (79*), гг. мнимые "ура-рационалисты") представляет один из важных символов оздоровления народа от кризиса. Он знаменует, что общество, дезорганизованное революцией, где все связи, скреплявшие его, порваны, единство разрушено, снова оживает, что оно снова объединяется и сплачивается из "рассыпаемой храмины" в живую единую целостность, что в нем снова воскресают подлинно гуманитарные формы поведения и взаимоотношений его членов и умирают звериные виды взаимоотношений, развязанные революцией... Словом, это означает, что человек для человека снова становится богом, а не волком, как при революции.
Раз огромна разрушительно-биологическая и озверяющая роль революции - более сильно должно действовать и противоядие в виде религии, если народ не погибает от кризиса.
Отсюда - подъем религиозности при и после революций, не кончающихся гибелью общества.Если этого "симптома выздоровления" нет, это один из верных признаков декаданса общества.
К счастью, он налицо в современной России. Вкратце положение дела здесь таково.
Всякому, знакомому с религиозной жизнью России до революции, известно, что православная церковь обладала очень многими дефектами. Синод был департаментом правительства, священники - в значительной мере чиновниками- бюрократами, приход - простой административной единицей, паства - массой, отданной в опеку духовных чиновников и бюрократически объединенной в приходы. Живой религиозной связи паствы друг с другом и с духовенством почти не было; живого духа было мало... Перед нами было "ведомство православного исповедания", а не действительная православная церковь.
Грянул гром революции. После октябрьского переворота пришла сильнейшая атеистическая пропаганда, а вместе с ней - и отделение церкви от государства, и гонения на веру, церковь и духовенство... Не будь последних явлений, неизвестно, какое течение принял бы ход дел. Отделение и гонения решили вопрос... Церковь, приходы и духовенство лишены были всякой государственной субсидии. Тихое и сытное житье священников кончилось... Им пришлось бедствовать, пахать, косить, работать физически - словом, попасть в положение рядового крестьянина, если даже не худшее. Отныне перед паствой был уже не чиновник, не "жирный поп", а свой брат труженик, с одной стороны, преследуемый мученик - с другой, духовный пастырь и советник - с третьей. Это быстро повело к замене прежней формально-бюрократической связи священника и паствы связью живой, действенно религиозной. С другой стороны, лишение церквей и приходов всяких государственных субсидий заставило самих прихожан "раскошеливаться" и самим им заботиться о "благолепии храмов", о покрытии расходов и вообще о поддержании религиозной жизни и культа. Раньше все это было чужим делом, выполнялось помимо паствы... Теперь хозяином оказалась она сама... Такие расходы, заботы и труды волей-неволей связали членов прихода друг с другом, с духовенством и с церковью. Чужое дело стало своим. Приход из административной единицы стал живым религиозным единством. С третьей стороны - ужасы и бедствия были столь громадны, что "душа" нуждалась в сверхчеловеческом, утешении, успокоении и облегчении... Где же его найти широкой массе, как не в церкви и религии! Наконец, сделали свое дело и религиозные преследования. Мученичество, как и кровь, как известно, скрепляет не только палачей, но и жертвы... Все это вызвало и не могло не вызвать оживление религиозной жизни в первые же годы революции. Неудачи же последней, ставшие понятными и массам в 1920-1922 гг., еще более усилили этот подъем.
В итоге, кроме части молодежи, гл. обр. городской, и то уменьшающейся с каждым месяцем, это оживление охватило все классы населения, не исключая и пролетариата; сильнее женщин, чем мужчин, сильнее стариков и пожилых, чем молодежь. На глазах воскресала живая душа православной церкви.
Это проявилось в сотне симптомов. В то время как все и вся разваливалось, церкви ремонтировались. В то время как слушатели коммунистических митингов таяли, число молящихся в церкви, сильно упавшее в 1917-1918 и даже в 1919 гг., все более и более росло. Ряд церквей стали полны народом. Крестные ходы стали собирать по 40-50 тыс. населения, а в Петрограде и Москве - свыше сотни тысяч. Из 700 000 населения Петрограда летом 1921 г. в церковной процессии участвовало по меньшей мере 200-250 тыс. Накануне были коммунистические шествия 1 мая. Как они были жидки, безжизненны и ничтожны по сравнению с этой лавиной!! Контраст был весьма знаменательным.
Подъем религиозности охватил и почти все слои русской интеллигенции - в массе традиционно-атеистические или враждебные церкви. Часть - верхи - стали мистиками. Ряд профессоров - Лосский, Гревс, Карсавин и др. - церковными проповедниками (80*). Другие, не впавши в мистицизм, поняли здоровую социальную роль религии и ее ценность. Третьи стали дорожить ею как средством сохранения социальной связи и исторического лица. Четвертые стали на ее сторону из жалости, из симпатии к мученичеству. Пятые - из ненависти к большевикам. Не представляет отсюда исключения и студенчество, традиционно атеистическое. Когда 5 февраля этого года мне пришлось говорить речь на акте университета перед 3-4-тысячной аудиторией студентов всех высших учебных заведений Петрограда, когда я в ряду других "контрреволюционных" задач молодого поколения говорил о необходимости религиозного отношения к жизни, о социальной роли религии, о глупости "ура-атеизма" и т. д., то и в этих частях речи, как и в других, овации аудитории прерывали меня через каждые две-три фразы (81*). За такую речь шесть лет назад жестоко бы освистали: тогда она была психологически невозможной... Если бы, далее, вы побывали на религиозных диспутах этим летом, устраивавшихся коммунистами вкупе с "Живой церковью", вы видели бы битком набитые аудитории, собиравшие тысячи людей. Наблюдая же отношение аудитории к коммунистам и представителям "Живой церкви" (82*), вы недвусмысленно усмотрели бы в этом подъем религиозности и симпатии населения: коммунистам не давали говорить, несколько раз их стаскивали с кафедры, представителей "Живой церкви" прерывали возгласами: "изменники", "иуды", "за сколько сребреников продались коммунистам", "чекисты", "предатели", "ваши ряды и руки в крови", "вон", "долой" и т. д. И что характерно - такие возгласы шли как раз из рядов рабочих и простого народа...
В церковных аудиториях, где происходит обучение Закону Божию (исключенному из школы), нет недостатка в учениках. На исповеди, начиная с 1920 г., ходит все большее и большее число не только некоммунистов, но и коммунистов (часто тайком от партии). Легализация браков путем венчания в церкви также растет... Словом, я мог бы привести сотни симптомов этого подъема... Только небольшая часть молодежи, выросшая в годы революции, в возрасте 13-17 лет ставшая "коммунистами", осталась в стороне от этого подъема. Она пока архиатеистична. Молодое же поколение, более юное, проведшее детство в ужасах революции, напротив, вырастает весьма религиозным и приводит в отчаяние современную власть коммунистов и руководителей народного просвещения.
Оздоровело и духовенство. "Жирного попа-чиновника" больше нет. Перед вами или скромный труженик, в поте лица добывающий свой хлеб и выполняющий в меру своего разумения религиозные обряды, или, реже, труженик и живой подлинный религиозный руководитель народа, его веры и жизни, советник в делах совести, утешитель в горе, учитель нравственности и просветитель разума. И вдобавок - мученик.
История поставила трудный экзамен нашему духовенству. Оно его - в общем и целом - сдает удовлетворительно... Этот подъем охватил не только православную церковь, но и католиков, и евангельских христиан, и религиозных сектантов, обитающих в России. Особенно сильно это заметно на евангельских христианах...
События 1922 г. - ограбление церквей (83*), процессы против церковников, арест патриарха Тихона, расстрелы священников во главе с митрополитом Вениамином, насильственный захват церковного управления в виде создания "Живой церкви" и Высшего церковного управления - не только не ослабили, но усилили этот подъем. Все шаги власти разбить насилием и хитростью религию, были грубой ошибкой с точки зрения ее интересов. Это теперь, по-видимому, начинает понимать и сама власть. Этим объясняется ее приказ прекратить дальнейшие судебные процессы против духовенства и прихожан.
Измышления власти о том, что духовенство и паства не хотели давать церковные ценности голодным, - сплошная ложь. Этот вопрос не возбуждал никаких споров в церкви. Спор шел лишь о том, можно ли давать эти ценности правительству, не пойдут ли они на совсем иные цели. Верующие хотели реализовать их сами и сами раздать полученную пищу голодным. Соглашались они делать это и через АРА или другие организации, внушающие доверие. Дать же ценности в руки власти - не хотели, и вполне основательно. По ее практике знали, что по адресу голодных большая часть ценностей не дойдет, будет разворована, потрачена на Интернационал, на агитацию, подкуп агентов и т. д. События вполне подтвердили это недоверие. Голодным действительно достались крохи этих ценностей. Большая часть их исчезла неизвестно куда. Власть, конечно, не могла мириться с такой позицией. Церковные ценности прежде всего нужны были ей. Голодные были лишь благовидным предлогом. Золотого фонда осталось немного, деньги до зарезу нужны - и отсюда вся бешеная кампания власти, весь поток ее лжи, наветов, измышлений, которым в России никто не верил и не верит.
Началось насильственное изъятие. Верующие стали на защиту. Произошел ряд кровавых столкновений, прямых схваток, убийств... Пришлось власти мобилизовать своих преторианцев, насилием и оружием сломить сопротивление... Это было сделано. Для устрашения нужно было терроризировать и верующих, и духовенство. Начались массовые аресты, "судебные процессы" и расстрелы... Верующие и тут не остались пассивными. В первые дни процесса против Вениамина и др. церковников в Петрограде огромная толпа собралась около Дворянского собрания, пением "Достойно есть" и "Кирие елейсон" (84*) встречала подсудимых, расшиблен был лоб св. Введенского, "продавшегося коммунистам"... Но что могла сделать неорганизованная и невооруженная толпа с армией чекистов. Она была окружена последними, и 2000 человек было арестовано... В следующие дни Михайловская площадь была оцеплена, и туда не пускали никого. Сходное происходило и в других городах России. Судебная комедия была проделана. Обвиняемые вели себя поистине геройски: так, как вели себя лучшие религиозные мученики... Кровь была пролита... Но она еще сильнее связала верующих - вот объективный результат этих мер.
Рядом с ними власть предприняла и другие. Ей надо было захватить управление церковью. Этому мешал прежде всего патриарх Тихон. Он был арестован. Но ареста мало, нужно его отстранить. Тогда был пущен в ход отвратительный шантаж человеческой кровью: посланы были к нему несколько ренегатов-священников (85*) с требованием, чтобы он отказался от своей власти: если он не откажется, 11 приговоренных к расстрелу московских священников будут казнены, если откажется - будут помилованы... Кошмары из "Бесов" Достоевского менее ужасны, чем этот ультиматум. Тихон не отказался... Он, лишенный свободы и возможности управлять, указал, что шантажисты могут овладеть патриаршей канцелярией и... только... Из этого была создана легенда об отказе патриарха Тихона, о передаче власти Высшему церковному управлению, самочинно созданному из этих священников-шантажистов с прибавлением таких же "прохвостов". Из них-то и была попытка создать так наз. "Живую церковь" - орудие разложения православной церкви и превращения ее в "агитотдел" коммунистической пропаганды. Я знаю лично большинство главных деятелей этой "Живой церкви" и Высшего церковного управления. Кроме одного или двух лиц, - все они морально низкие люди, беспринципные карьеристы, с рядом постыдных действий в прошлом, короче, типичные проходимцы. Одно или два лица из них лично чистые люди, пользовавшиеся даже влиянием среди верующих, пошедшие в это дело по глупости и теперь потерявшие всякое уважение со стороны своих бывших почитателей...
Из всего этого, конечно, ничего не вышло. "Живая церковь" превратилась в предмет ненависти и насмешек. Высшее церковное управление во главе с Красницким - большим негодяем - никто не хотел признавать. Тогда власть пошла дальше. Усилив гонения и террор, она объявила: духовенство и приходы, которые откажутся признавать власть Высшего церковного управления и будут бороться с "Живой церковью", лишаются зданий храмов и всех предметов культа, находящихся в них. "Они принадлежат государству (хорошее отделение церкви от государства!), и власть вольна их давать кому угодно!". Такая мера была пущена в ход за две недели до моей высылки из России. Что из нее получилось - я пока не знаю. Уверен, однако, что власть будет бессильна провести вполне эту меру, часть приходов может фиктивно признать Высшее церковное управление, часть предпочтет закрытие храмов, если только власть на это решится.
Объективно и здесь, кроме проигрыша, для власти ничего не получится. Чем сильнее будет преследование - тем интенсивнее будет подъем религиозности в православной церкви.
Что же касается "Живой церкви", то она, "не расцветши, отцвела". Главные ее деятели - св. Красницкий и епископ Антонин - успели уже перессориться друг с другом, ссора привела к официальному расколу и образованию рядом с "Живой церковью" - "Церковного возрождения" (86*), обе группы начали яростную борьбу друг с другом, в этой борьбе намечаются новые расколы среди ничтожной кучки всех этих "живых" карьеристов - словом, "Живая церковь" уже успела умереть, а "мертвая" православная церковь, несмотря и вопреки преследованиям, живет и оживает...
Сейчас лицо православной церкви сливается в одно целое с национальным лицом России. Власть и силы, действующие через нее, хотели и хотят стереть и уничтожить то и другое, затоптать их в грязь истории, утопить в серой мгле темного Интернационала, хотят Россию сделать проходным двором для единичных и массовых проходимцев, тараном, послушно пробивающим дом других народов, но... по-видимому, это не удалось... Сорвалось...
Мы тяжело изранены, но живем и поправляемся.; ответом на засилие иностранцев и инородцев в революционной русской жизни; ответом на эксплуатацию русского народа этими.
_____________________
Комментарии
78* Фюстель де Куланж Нума Дени (1830-1899) - фр. историк и социолог, автор "Истории общественного строя древней Франции" (рус. перев. 1907). Кидд Б. - амер. социолог, автор книги "Social Evolution" (New York, 1922). Дюркгейм Эмиль (1858-1917) - фр. социолог. Его взгляды на религию, изложенные в книге "Элементарные формы религиозной жизни..." (1912), оказали влияние на Сорокина, написавшего специальную статью: "Э. Дюркгейм о религии" (Новые идеи в социологии. Сб. 4. СПб., 1914, с. 58-83). О Бугле см. примеч. 1. Чарлз Эллвуд - амер. социолог.
79* Страшно сказать (лат.).
80* Лосский Николай Онуфриевич (1870-1965) - философ-интуитивист, выслан за границу в 1922 г. Гревс Иван Михайлович (1868-1941) - историк, проф. Бестужевских курсов (1892-1918), проф. Петербургского (Ленинградского) университета (1899-1941). Карсавин Лев Платонович (1882-1952) - религиозный философ и историк-медиевист, с 1921 г. - ректор Петроградского университета, в 1922 г. выслан за границу, с 1928 г. - проф. университета в Каунасе, в 1940-1946 - в Вильнюсе. В 1946 г. Карсавин, оказавшийся на территории, занятой советскими войсками, был арестован и заключен в один из лагерей ГУЛАГа, находящийся в местечке Абезь Коми АССР (т. е. на родине Сорокина), где и умер.
81* Список Сорокина необходимо дополнить, по крайней мере, еще одним именем: в 1918 г. принял сан священника С. Н. Булгаков, выдающийся философ, экономист и богослов. В самом конце 1922 г. он также был выслан из России (в Турцию).
82* Имеется в виду речь Сорокина на торжественном собрании в день 103-й годовщины Петроградского университета 21 февраля 1922 г. См. наст. изд., с. 410-414.
83* "Живая церковь" - одно из направлений так наз. обновленческого движения" внутри православной церкви, начавшегося в 1922 г. Во главе "Живой церкви" и созданного ею Высшего церковного управления стояли протоиереи Александр Введенский, Владимир Красницкий, священники Александр Боярский, Евгений Белков, псаломщик Стадник и др. На поместном соборе 1923 г., организованном "живоцерковниками", были утверждены "реформы" церковной жизни, в том числе закрытие монастырей и ликвидация святых мощей. Хотя многие священнослужители поддержали обновленческий раскол, массы народа сохранили верность "тихоновской" церкви.
83* Под "ограблением церквей" Сорокин имеет в виду насильственное изъятие церковных ценностей под предлогом необходимости помощи голодающим. Насильственное изъятие происходило по личному указанию В. И. Ленина и осуществлялось (как и было задумано с самого начала) с величайшей жестокостью. Письмо Ленина по поводу предстоящего изъятия церковных ценностей, адресованное членам Политбюро, опубликовано - после многолетнего заговора молчания - в нашей стране почти одновременно в еженедельнике "Собеседник" (1990, No 16), журналах "Наш современник" (1990, No 4) и "Известия ЦК КПСС" (1990, No 4). О московском и петроградском церковных процессах см. примеч. 56. См. также статью прот. Льва Лебедева "Церковь на Голгофе" (Советская литература, 1990, No 1, с. 80).
Официальная информация об изъятии церковных ценностей появлялась в газетах после начала "кампании" почти каждый день. 19 мая 1922 г. "Красная газета", например, поместила заметку "Изъятие ценностей в Исаакиевском соборе", в которой писалось следующее: "Вчера происходило изъятие ценностей из Исаакиевского собора. Между прочим изъяты гробница из-под плащаницы, много подсвечников и ризы с икон. Изъятые ценности на двух грузовых автомобилях доставлены непосредственно в губфинотдел, где производится точная опись и взвешивание их".
Как часто бывает в истории, трагическое соседствует с фарсом. Здесь же читаем забавную статейку под названием "Очередная провокация":
"В последние дни усиленно распространяются нелепые слухи о вскрытии гробниц в Петропавловском соборе, причем якобы оказалось, что Петр Первый лежит как живой.
Распространители этих провокационных слухов связывают вскрытие гробниц с изъятием ценностей - их будто бы искали и в гробницах, будто с Екатерины Второй сняли жемчужный браслет, а у Петра Первого хотели снять кольцо с руки, но тут произошло "чудо": "Петр Первый сжал руку и показал кулак".
Чтобы положить конец этой злостной клевете, являющейся, очевидно, делом тех, кто организует "протесты" против изъятия церковных ценностей и личность которых достаточно выяснили судебные процессы последнего времени, комендатура Петропавловской крепости заявляет, что ничего подобного в действительности не было".
Вопреки грозному заявлению, хочется верить, что - было.
84* Спаси, Господи (греч.) - начало молитвы.
85* Имена этих священников - Введенский, Красницкий, Калиновский, Белков и псаломщик Стадник. Первый их визит в Донской монастырь к находившемуся в то время под следствием патриарху Тихону состоялся 12 мая 1922 г. и не дал никаких результатов. 18 мая они вторично посетили патриарха Тихона, который на этот раз согласился передать церковные дела митрополиту Агафангелу, которого он назначил своим преемником. Вместо этой передачи означенные выше священники организовали собрание Живой Церкви, на котором приняли решение о созыве поместного собора (см. примеч. 82).
86* "Союз церковного возрождения" во главе с архиепископом Антонином (Грановским) выделился из "Живой Церкви" ввиду крайнего радикализма программных установок последней и ее "революционной" фразеологии. Вскоре распался и "Союз церковного возрождения": из него выделилась группа священника А. Введенского, образовав "Союз общин древнеапостольской церкви".
Отсюда: тыц.
Оценили 4 человека
11 кармы