Протоиерей Александр Захаров рассказывает о причастии и жизни во времена короновируса

Во имя отца и сына и святого духа. Аминь.

В последнее время в связи с эпидемией коронавируса и теми мерами, которые принимает против этой эпидемии и светские власти, и церковное священноначалие, многие люди и в личном общении, и по телефону обращаются ко мне в разных вариантах, но, по сути, с одним и тем же вопросом: меня спрашивают, что нас всех ожидает. У меня есть ответ на этот вопрос: нас всех ожидает смерть. Это факт совершенно достоверный, никакому сомнению не подлежащий. И вот в свете этого факта для меня, человека верующего в Бога и загробную жизнь конечно же самое главное и самое важное в этой жизни – не когда из неё уйти, а с чем уйти. Когда – это смешной вопрос. Хоть я проживу 50 лет, хоть 100, в сравнении с вечностью – это всё миг.

Во имя отца и сына и святого духа. Аминь.

В последнее время в связи с эпидемией коронавируса и теми мерами, которые принимает против этой эпидемии и светские власти, и церковное священноначалие, многие люди и в личном общении, и по телефону обращаются ко мне в разных вариантах, но, по сути, с одним и тем же вопросом: меня спрашивают, что нас всех ожидает. У меня есть ответ на этот вопрос: нас всех ожидает смерть. Это факт совершенно достоверный, никакому сомнению не подлежащий. И вот в свете этого факта для меня, человека верующего в Бога и загробную жизнь конечно же самое главное и самое важное в этой жизни – не когда из неё уйти, а с чем уйти. Когда – это смешной вопрос. Хоть я проживу 50 лет, хоть 100, в сравнении с вечностью – это всё миг.

Все мы здесь, родные мои, в этой временной жизни прописаны временно, все мы здесь гости. Постоянное место жительства ждут нас в вечности. Но при этом нужно всегда иметь в виду, что вечность может обернуться для нас и вечной радостью, и вечными мучениями. И зависеть это будет именно от того, с чем мы туда, в эту вечность, придём, какой жизненный багаж мы туда принесём. А что мы туда возьмём? Возьмём мы туда, родные, наши добрые дела и наши грехи. Добрые дела нас будут оправдывать, а грехи – осуждать.

Ну а теперь конкретно о тех мерах, которые принимаются против эпидемии коронавируса. По меньшей мере, две из этих мер я не буду принимать никогда и ни за что. Первое: я никогда и ни за что не стану стерилизовать лжицу для причастия, протирать её спиртом или ещё как-то иначе обеззараживать. Чтобы лжица со святыми дарами могла стать источником заразы какой-нибудь – это для меня не представимо. Второе: я никогда и ни за что не стану сам и не благославлю никого из моих духовных чад закрывать двери храма. Для тех, кто желает в эти двери войти и помолиться. ХРАМ – ЭТО НЕ МОЙ ДОМ. ХРАМ – ЭТО ДОМ БОЖИЙ. А Господь сказал: «Приходящего ко мне не изгоню вон». Как же я могу не пускать? Если силовые структуры захотят сделать это, закрыть храм, они конечно могут прийти и сделать это, но это будет уже на их совести. Моя совесть закрывать храм мне не велит.

При этом я хочу сразу оговориться, что никого не осуждаю. Если я говорю, что моя совесть не велит мне это делать, я этим самым совсем не хочу объявлять всех тех, кто это делает, людьми бессовестными. Дело в том, родные мои, что хоть совесть и называют голосом Божиим в душе человека, и именно поэтому, именно потому, что она является голосом Божиим, её и нужно слушаться более, нежели всякого человека, даже самого высокопоставленного, но при всём при этом, совесть у всех у нас не одинаковая. Вот почему-то Господь считает нужным разговаривать с нами этим своим голосом по-разному.

В душе любого человека, имеющего какие-то принципы, какие-то убеждения, которыми он старается руководствоваться в своей жизни и их придерживаться, в душе всех таких людей есть некая незримая граница. Вот до этой границы они ещё могут пойти на какие-то компромиссы со своей совестью, а дальше за эту линию переступить уже невозможно. И эта граница у каждого своя.

В церковной ограде я служу Богу уже более четверти века, и каких только спорных вопросов за это время здесь у нас не возникало: начиная со штрихкодов, потом появились ИННы, единые карты, биометрические паспорта и т.д. и т.д. и вот всякий раз, когда что-нибудь из такого рода вещей появляется, батюшкам приходится всякий раз отвечать на вопросы прихожан своих, как к этому относиться. Я всегда был человеком очень законопослушным и покладистым и всегда на эти вопросы всем меня вопрошающим: «Слушайтесь и выполняйте то, что вам велено сверху». Тех, кто слишком уж упорно пытался меня убедить, что ИНН – это прямая дорога в ад, я говорил: «Если тебе твоя совесть говорит, что, принимая ИНН, ты от Христа отрекаешься, не принимай». Мне моя совесть этого не говорит.

Мне далеко не всё нравилось в том, что меня просили делать, те же ИНН. Кому нравится идти в концлагерь? Но при всём этом, эти внешние меры с ИННами, штрихкодами и т.п., я был совершенно уверен, что никаким образом это не относиться ко спасению моей души, и совесть моя меня вот за это не осудила, и на эти компромиссы я мог идти.

Но вот теперь совесть моя упёрлась, потому что передо мной встаёт вопрос: а кто вообще сильнее – Бог или микроб? Кто правит мирозданием и всеми процессами, происходящими в нём, – Бог, Творец этого мироздания, или вирусы, которые сами являются творением Божиим?

Откроем Священное писание. Евангелие от Матфея, 10 глава, и почитаем с 28 стиха: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. 29 Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц. Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречётся от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным».

Даже волосы на нашей голове сочтены. Тем более такие события, как приход в этот мир и уход из этой жизни, конечно же, не решаются без воли Божией. В церковной среде есть такая поговорка: «Умирает не старый и не больной, а поспелый». Вот перед вами сидит человек, который имел полную возможность и все условия для того, чтобы отправиться на тот свет более десяти лет тому назад. Это когда в канун моего 50-летия ко мне домой ночью пришли незваные гости, и их было четверо, я был один. Они были вооружены, я был с пустыми руками, они были профессионалы своего дела, я драться вообще не умею. Для меня ударить другого человека по лицу не то, что делом, даже в мыслях никогда было не представимо. И тем не менее. Всё, чего они сумели добиться, это прокололи мне лёгкое своим ножиком и всё. Не было воли Божией. Я остался жив. Может возникнуть вопрос, а зачем же вот эти все бедствия присутствуют в человеческой жизни, если мирозданием управляет Бог? Зачем тогда здесь и вирусы, и микробы, и болезни, и землетрясения, и наводнения, и получились стихийные бедствия, войны, если этим миром правит любящий всех нас Бог?

Думается мне, солнышки милые, что все эти бедствия за наши грехи. И именно из любви к нам Господь это всё нам посылает, чтобы если мы никак иначе не можем вразумиться, то хотя бы так попытаться нас вразумить и призвать к покаянию. Испокон веков, когда людей посещала беда, люди ещё усиленнее начинали молиться, каяться, притекать в храмы и Господь миловал этих кающихся людей.

Что касается причастия, то вот случаев исцеления от святых даров известно много. Но случаев, чтобы какая-то эпидемия вспыхнула в результате причащения из одной лжицы я не слыхал. Но главное даже не в этом. Главное в том, что если даже после причастия и умру, безразлично от чего умру, от короновируса или ещё от чего-то, но, если я умру после причастия, почту это для себя несказанным счастьем.

Дорогие наши начальники, и светские, и церковные, убедительно прошу Вас, позвольте Вы нам, простым людям, хоть когда-нибудь жить по своей каждый совести.

Вот этого тоталитаризма, когда кто-то и где-то за нас решал, куда нам ходить, куда не ходить, чего хотеть, чего не хотеть, как можно думать, как даже думать не можно – вот этого всего мы в Советском союзе нахлебались досыта. Позвольте нам хоть теперь-то жить как мы сами хотим. Я в этом отношении очень покладистый человек. Вот в нашем храме, кроме меня, служат ещё 2 священника. И если кто-нибудь из них сочтёт нужным служить такие с протиркой спиртом лжицы, я возражать не стану. Если кто-то из наших батюшек решит дезинфицировать лжицу, он может это делать. Я этого делать не буду. Причастники сами выберут в очередь какой чаши им вставать. Спор ведь может решиться очень просто и очень быстро, родные мои. Если правы те, кто считает, что от лжицы можно заразиться, ну так значит мы все такие твердолобые упрямцы и фанатики, типа меня, очень скоро все вымрем. И я отправлюсь туда одним из первых, поскольку и возраст уже подходящий, и лёгкое проколото. Но, а когда мы туда отправимся, так и проблема, с нами которая возникает, будет решена, и спорить станет не с кем. Но нас ведь может ожидать и другой вариант развития событий. Может ведь быть и такое, что как раз мы-то, молящиеся Господу и причащающиеся будем по его милости жить, а умирать станут те, кто этого не делают, а сидят по домам. У нас, родные мои, верующих людей есть сегодня замечательная возможность: показать всем неверам и маловерам, что Бог – это не пустое слово, что он слышит наши молитвы и отвечает на них.

Помоги всем нам Господи эту замечательную возможность не упустить. Аминь.