Всё, что нужно знать о марксизме. 6. Пролетарское государство

Пролетарское государство

Для начала следует отметить тот факт, что у Маркса и Энгельса имеются много призывов к жестокости, кровопролитию и насилию. Вот ряд примеров:

- (1) Безрезультатные избиения с июньских и октябрьских дней, надоедливый праздник жертвоприношения с февраля и марта, каннибализм самой контрреволюции убедит народы в том, что есть лишь одно средство укоротить, упростить, сконцентрировать убийственные смертельные родовые схватки старого общества, кровавые муки рождения нового общества, лишь одно средство — революционный терроризм... Мы безоглядны, мы не требуем от вас никакой оглядки. Если придёт наша очередь, то мы не станем приукрашивать терроризм (курсив Маркса).[1]

- (2) Не только (weit entfernt) не противодействовать т. н. эксцессам, примерам народной мести ненавистным индивидам или общественным зданиям, с которыми ассоциируются лишь ненавистные воспоминания, нужно не только терпеть эти примеры, но и взять на себя руководство ими.[2]

- (3) Мы знаем, что нужно учитывать учреждения, обычаи и традиции разных стран, и мы не отрицаем, что есть страны как Америка, Англия, и если бы мне были бы лучше известны ваши учреждения, то я бы возможно добавил сюда Голландию, где рабочие могут достичь своей цели мирным путём. Если это верно, то мы должны признать и то, что в большинстве стран континента рычагом наших революций должно быть насилие; именно к насилию нужно однажды апеллировать для установления господства труда.[3]

- (4) Только сила (Macht) уважается, и только пока мы таковой являемся, нас уважает обыватель.[4]

- (5) Не говоря уже о вопросе морали — об этом пункте речь здесь не идёт — мне как революционеру подходяще любое средство, которое ведёт к цели, пусть самое насильственное, но также и самое кроткое на вид (scheinbar zahmste).[5]

- (6) Насилие является акушером всякого старого общества, которое беременно новым. Оно само является экономической потенцией.[6]

Попробуем прокомментировать вышеприведённые высказывания классиков марксизма. В первом высказывании речь идёт о подавлении революции 1848-49 гг. в Германии. Автор явно сильно преувеличивает злодеяния контрреволюционных сил, сравнивая их с жертвоприношением и каннибализмом. Утверждение Христианства в мире давным-давно покончило с жертвоприношениями и людоедством. Если власти применили силу, то, значит, на это были серьёзные основания. Власти просто обязаны подавлять беспорядки в обществе, ибо они угрожают кровавым беспределом.

Далее Маркс прямо призывает к терроризму якобы в ответ на злодеяния реакции. Однако конкретно ни одного примера таких злодеяний не приводит. Напрашивается мысль, что он просто клевещет на силы правопорядка и призывает к совершенно неадекватным действиям — терроризму. Заметьте — терроризм появился вместе с марксизмом.

Во втором высказывании Маркс призывает не только не препятствовать эксцессам, ну, напр., убийствам полицейских или офицеров, но и взять на себя руководство такими эксцессами.

В третьем высказывании Маркс воспевает насилие якобы «для установления господства труда». Любопытно, что это делает человек, к труду не имеющий никакого отношения. Ведь он фактически никогда не занимался физическим трудом. Между тем под термином «труд» он, несомненно, подразумевает исключительно физический, а вовсе не умственный труд.

В четвёртом высказывании он поёт дифирамб силе. Причём он таким странным способом хочет добиться этим уважения обывателей. А зачем ему нужно это уважение? Ведь он всегда очень презрительно отзывался об обывателях (филистерах). Разве только это просто эвфемизм, а нужен ему был страх людей, а вовсе не их уважение.

В пятом высказывании он фактически утверждает, что цель оправдывает средства, что можно делать какие угодно преступления, как угодно лгать и лицемерить для достижения цели.

В шестом высказывании снова превозносится насилие как акушер (помощник при родах) нового общества. Вряд ли это адекватное сравнение. Ведь акушер — это действительно помощник при родах, а вовсе не насильник. Ну а насилие как экономическая потенция — это вообще странное выражение. Что это, как не оправдание уголовщины?

Вообще-то вышеприведённые цитаты в полной мере подпадают под Федеральный закон РФ от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", и уже на этом основании марксизм по идее должен бы быть признан разновидностью террористической деятельности, а Коммунистические партии запрещены в России. Но на сегодняшний день об этом можно только мечтать.

При здравой оценке событий октября 1917 года, свободной от всяких идеологических классовых клише, становится очевидно, что никакой «пролетарской революции» в России не произошло. Ленин внёс коррективу в учение Маркса, согласно которой первая социалистическая революция может произойти не обязательно в самой промышленно развитой стране с самой большой численностью пролетариата, но, возможно, и в относительно отсталой по этим показателям стране, такой как Россия. В то же время у них было полное согласие относительно того, что в ходе социалистической революции захват власти партией, якобы представляющей «интересы» пролетариата, то есть ему сочувствующей, (ну, или говорящей, что ему сочувствует), равнозначен приходу к власти самого пролетариата. Так в Коммунистическом манифесте организационная сила насильственного захвата власти — это несомненно коммунистическая партия, а пролетарии — всего лишь исполнители этого замысла, «транспорт», который доставит коммунистов во власть.

В общем, как мы только что видели из целого ряда высказываний классиков, разница между Марксом и Энгельсом, с одной стороны, и Лениным, с другой стороны, по отношению к применению терроризма, насилия, силы, любых преступлений, любой лжи и клеветы[7] весьма незначительна, если вообще существует. Похоже на то, что Маркс и Энгельс вполне могли бы в этом вопросе быть солидарны с Лениным. Ведь, как было уже доказано выше, они исповедовали максиму о том, что цель оправдывает средства. Ну как им было бы не поддержать Ленина, который придерживался того же убеждения? А каково количество пролетариев в стране, с этой точки зрения, — не важно, если можно захватить власть в стране с относительно малым количеством пролетариев.

Так получилось, что к 1917 году пролетариев в России было сравнительно мало, и они не были организованы в политическую силу (впрочем, организованной политической силой пролетарии не были никогда и нигде), зато было достаточно амбициозных разночинцев, прококаиненных интеллигентов, местечковых евреев, да и откровенных бандитов, которые были подкованы в марксизме и до того сочувствовали пролетариату, до того были всей душой за народ, что, когда они пришли к власти, то стало считаться, что к власти пришёл сам народ. Собственно, эта ситуация сходна с нынешней – социальную основу КПРФ и сейчас составляют отнюдь не рабочие и крестьяне, а пенсионеры, бывшие функционеры КПСС, «офисный планктон», неуспешные мелкие бизнесмены, журналисты, юристы, молодые безработные оболтусы, которым не хватило офисов, и политические приспособленцы – в общем, все те, чья задача – не защищать трудовой народ, а напротив, сесть на шею этому самому трудовому народу. В будущем, которое им видится, будет несложно организовать какой-нибудь документ, свидетельствующий о нетрудоспособности, нежизнеспособности, неплатёжеспособности, больной маме или бабушке, пострадавшей от Холокоста – способов сесть на соцобеспечение существует множество. Но даже если и предположить, что среди этого контингента и есть люди, искренне верящие в идеалы марксизма, то в одном можно быть уверенным точно — никто из них не мечтает, при наступлении социализма, весело схватить лопату и тачку и вприпрыжку поскакать на стройки народного хозяйства. В их мечтах, когда это произойдёт, государство должно будет им выдать по бесплатной квартире, причём коммунальные тарифы должны автоматически стать мизерными, продукты питания — дешёвыми и натуральными, а медицина и образование — бесплатными. Экономика при этом должна расти сама, как по волшебству, уже в силу того, что у нас «справедливость», а они, советские люди, будут сидеть на диванах в своих квартирках, читать о победах и достижениях в передовицах «Правды» и гордиться своей советской Родиной. В любом случае, совершать трудовые подвиги будет кто-то другой, не они.

Однако, возможно ли вообще «господство труда» и построение, с насилием, или без насилия, пролетарского государства в принципе? Могут ли управлять государством и вправду самые настоящие рабочие и крестьяне? Никак. Ведь рабочий, пришедший в коридоры власти, уже не может оставаться рабочим. Ну, разве что если он в перерывах между заседаниями в правительстве будет возвращаться к станку на родной завод. Однако управление государством – это профессия, требующая широчайших знаний и всесторонней образованности. Соответственно, любые управленцы, каково бы ни было их социальное происхождение, неизбежно образуют отдельный политический класс со своими корпоративными интересами, далёкими от интересов пролетариев. И, поскольку вероятность того, что сын политика или крупного госслужащего (даже если он бывший рабочий) выберет для себя профессию шахтёра или слесаря, равна нулю, то классовое расслоение неизбежно в любом случае. А, следовательно, неизбежно и столкновение интересов. В наше время распространено мнение, что Советский Союз рухнул из-за «предательства» элит во главе с М. С. Горбачёвым, но, даже если с этим и согласиться, то придётся признать, что это «предательство» было закономерным и неизбежным.

Конечно же управляющая элита совершенно необходима в любом обществе. Верно и то, что талантливый потенциальный представитель элиты или руководитель государства может родиться среди простого народа.

В Российской Империи это не было редкостью — выходцы из простонародья вполне могли попадать в элиту общества. Об этом свидетельствуют биография академика М.В. Ломоносова и даже официального отца Ленина — И.Н. Ульянова, получившего дворянство за успехи на поприще народного просвещения России. Были такие люди также в среде офицеров и генералов. Были они и в среде технической интеллигенции.

Об этом красноречиво свидетельствует эпизод из описания суда над т. н. Промпартией (25 ноября — 7 декабря 1930 г.), где, между прочим, выяснилось:

- Первое, что мы изумлённо узнаём: что эти киты буржуазной интеллигенции все восемь — из бедных семей. Сын крестьянина, сын многодетного конторщика, сын ремесленника, сын сельского учителя, сын коробейника… Все восьмеро учились на медные гроши, на своё образование зарабатывали себе сами, и с каких лет? —с 12, с 13, с 14 лет! кто уроками, кто на паровозе. И вот что чудовищно: при царизме никто не загородил им пути образования! Они все нормально кончили реальные училища, затем высшие технические, стали крупными знаменитыми профессорами. (Как же так? А нам говорили… только дети помещиков и капиталистов…? Календари же не могут врать?..)

А вот сейчас, в советское время, инженеры были очень затруднены: им почти невозможно дать своим детям высшее образование (ведь дети интеллигенции—это последний сорт, вспомним). Не спорит суд. И Крыленко не спорит. (Подсудимые сами спешат оговориться, что, конечно, на фоне общих побед — это неважно).[8]

Очевидно, что в 20-е и 30-е в годы в СССР установился строй, который, в некотором смысле, походил на кастовую систему Индии. Только в роли неприкасаемых (парий) теперь были не самые низы класса шудр, а дети выходцев из бывшей, дореволюционной элиты. И это было гораздо большей классовой дискриминацией в сравнении с сословным обществом в Российской Империи, где, хотя и существовало неравенство, но социальные лифты всё же работали лучше, чем в раннем СССР.

Позднее ситуация несколько улучшилась, и выходцев из бывшей элиты перестали притеснять так уж откровенно. Во всяком случае, в ВУЗы уже стало возможным их поступление без оглядки на социальное происхождение. Но вот дальнейшая карьера сильно зависела от членства в КПСС. Конечно, ради карьеры многие вынуждены были вступить в партию, даже не разделяя в глубине души, эту новую религию. Иногда такие люди могли подняться довольно высоко, даже до профессоров и академиков. Но беда в том, что они всё равно оставались как бы второсортной элитой. Главной же элитой была партийно-хозяйственная, которая быстро приобрела черты наследственной аристократии.

Как уже было указано, Маркс признавал существование только двух классов – эксплуатируемых (пролетариев) и эксплуататоров (буржуазии). При социализме власть принадлежит якобы первым, при всех остальных «формациях» – вторым. В реальности же власть во всей полноте никогда не принадлежала ни тем, ни другим. Она всегда принадлежала классу управленцев – высших государственных сановников, которые могли иметь любое социальное происхождение. Этот класс вельмож, сановников, чья профессия — управление, Маркс игнорировал и не признавал, дворянство он считал чем-то вроде «старой» буржуазии, а интеллигенцию и духовенство в упор не видел.

В классическом варианте любое не-коммунистическое общество состоит из четырёх классов: людей власти (государственники, сановники, военные, полицейские, судьи) людей духа (интеллигенция, учителя, духовенство) людей дела (бизнесмены, фермеры, торговцы, специалисты в каком-либо деле) и людей труда (пролетарии, наёмные работники). Все эти классы одинаково важны для нормального функционирования общества, государства, нации. Однако, после октябрьского переворота в России первые три класса в большинстве своём были изгнаны или уничтожены, и власть перешла к людям, которых вообще сложно было отнести к какому-либо классу, в большинстве это был криминальный, деклассированный, асоциальный элемент с большими амбициями. Чтобы созреть подлинной национальной элите, классу государственников, нужно минимум лет триста, а тут… Управлять правовым государством такие люди, понятно, не способны, но для управления тоталитарным, имея в руках мощные силовые рычаги принуждения много ума не требуется.

Поначалу Советское государство было совершенно тоталитарным, но долго таковым оно оставаться не могло без того, чтобы не стать пугалом для всего мира. Худо-бедно, но пришлось со временем учиться хитрить там, где раньше хватало одной только силы. Так из числа этих узурпаторов начало складываться подобие некой новой властной элиты, которая неизбежно должна была начать обретать свойства класса государственников, однако стать таковым она не успела — слишком коротким был период существования советской цивилизации. Поэтому, как только рухнул сдерживающий их инстинкты идеологический каркас в виде "Морального кодекса строителя коммунизма", эта новая элита вернулась в своё исходное состояние — она стала вести себя так, как это свойственно плебеям и уголовникам, и тогда началось разграбление страны. Отсюда вырос новый распространённый коммунистический штамп о "предательстве народа советскими элитами во главе с М. Горбачёвым". А чего вы хотели от такой «элиты»?

Именно эта «элита» была подлинным хозяином «первого в мире государства рабочих и крестьян». Хуже того – сколько бы советским гражданам не вбивались в головы лозунги о том, что «всё в нашей стране принадлежит народу», именно они, партийные вельможи в СССР стали настоящими полноправными хозяевами и распорядителями всех средств производства и природных богатств, образовав сверхмонополию, чего раньше в истории никогда не было. Это явилось прямой противоположностью тем лозунгам, которые выдвигали большевики сразу после прихода к власти: «Земля — крестьянам, заводы и фабрики — рабочим!»

Пролетариат пошёл за большевиками, потому что был обманут ими. Пролетарии представляли себе обещанное обобществление средств производства как что-то вроде акционирования заводов и фабрик в пользу них, т. е. тех, кто на них работает. Они думали, что они, рабочие, при новой власти будут решать на общих собраниях, как распорядиться доходами своих предприятий, смогут нанимать и увольнять администраторов, устанавливать сами себе размеры зарплат. Но вышло иначе – всё присвоила себе партноменклатура, а положение рабочих стало ещё хуже, чем на частных предприятиях. Советские рабочие и крестьяне (вернее, колхозники), а также вообще все так называемые служащие и даже женщины, (которые до революции обыкновенно были домашними хозяйками даже в рабочих семьях),[9] стали такими же наёмными работниками, как и на любых частных предприятиях свободных стран, с той разницей, что были, в отличие от западных коллег, лишены возможности отстаивать свои права и чего-то требовать от работодателя, коим было государство. Если с частным работодателем можно было торговаться, бастовать, требовать повышения заработной платы и улучшения условий труда, то с Советским государством не поторгуешься — что тебе назначат, то и получишь, а для недовольных был предусмотрен революционный трибунал и 58-я статья. Малейшая попытка сопротивления этому положению вещей пресекалась в зародыше, и, если бы не упомянутое «предательство» правящего класса, то СССР имел все шансы превратиться в государство-концлагерь северокорейского типа.

Так, путём обмана рабочих, было создано якобы «пролетарское» государство. Но если на начальном этапе обман заключался в обещаниях передачи трудящимся заводов и фабрик ради «вольного труда», то в настоящее время среди коммунистических предвыборных программ и агиток речи о труде почти не идёт. Поскольку в постсоветское время социальной базой коммунистических партий стали пенсионеры, бюджетники, домохозяйки и прочие далёкие от производства городские обыватели, а никак не рабочие и крестьяне, то и акцент в агитации и в программах коммунистов сместился с «вольного труда» на обещания обывателям бесплатных благ от государства. То есть в настоящее время коммунисты даже формально никакого отношения к трудовому народу не имеют – сколько бы классовой ненависти в их речах ни звучало, сейчас это партии сугубо мелкобуржуазные. Если из их программ убрать пункт о национализации производства и плановой экономике, то от либералов они будут отличаться только цветом своих флагов.

В этой связи следует заметить, что и сами понятия — СССР, Советский Союз, советская власть, советские люди — были фиктивными, поскольку не было никаких «советов», где бы власть с трудовым народом как-то советовалась. Вернее, формально они как бы и были, и в них даже заседали какие-то депутаты, но ничего существенного от них не зависело. Вместо этого в любой области, городе, районе существовали партийные органы, (т. н. Обкомы, Райкомы, Горкомы партии) которые по своему статусу были выше так называемых советских органов исполнительной власти. Именно они управляли страной. И при этом они не выбирались народом. Выборы проводились только в эти самые «советские органы власти» (т. н. Исполкомы Советов Народных Депутатов). Но это были «выборы без выбора» в ничего не решающие «советы», ибо кандидатов выдвигали только партийные органы, а народ не мог никого выдвинуть. Разумеется, все кандидаты – с одобрения КПСС, иначе и быть не могло. И, разумеется, результаты выборов были всегда предсказуемы – как правило, около 90% «за». А как ещё можно было оградить «народную» власть от народа?

[1]Karl Marx [Die standrechtliche Beseitigung der „Neuen Rheinischen Zeitung], op.cit. B. 1, S. 596-597. Цит. по: В.В. Арцимович Читая…, Глава 3

[2]Karl Marx/Friedrich Engels Ansprache der Zentralbehörde an den Bund vom März 1850, op.cit. B. 2, S. 133. Цит. по: В.В. Арцимович, там же

[3]Karl Marx [Rede über den Haager Kongress], op.cit., B. IV, S. 174. Цит. по: В.В. Арцимович, там же

[4]Engels an August Bebel in Plauen bei Dresden, op.cit., B. VI, S. 516. Цит. по: В.В. Арцимович Читая…, Глава 3

[5]Engels an Gerson Trier in Kopenhagen (Entwurf), op.cit., B. VI, S. 538. Цит. по: В.В. Арцимович, там же

[6]Karl Marx Das Kapital…, op.cit., 24. Kapitel, S. 779. Цит. по: В.В. Арцимович, там же. Примечание: оригинальный текст: «Die Gewalt ist der Geburtshelfer jeder alten Gesellschaft, die mit einer neuen schwanger geht. Sie selbst ist eine ökonomische Potenz.» Текст официального русского перевода: «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция». В.В. Арцимович считает официальный перевод неадекватным — повивальная бабка — это термин времён недоступности медицины для народа. Он остался в далёком прошлом. К тому же для него в немецком языке есть адекватный термин Hebamme. Буквальный перевод слова, использованного Марксом — помощник при родах. Другими словами, это несомненно акушер, а вовсе не повивальная бабка.

[7]Относительно третьего классика мы отсылаем читателя к очень толковой работе В.А. Солоухина Читая Ленина

[8]Александр Солженицын Архипелаг ГУЛАГ 1918-1956 Опыт художественного исследования, том 1, М. 1990, стр. 88-89

[9]См. роман Мать М. Горького с точки зрения бытовых условий жизни рабочей семьи в Российской Империи.

***

Автор: oragda

Дата оригинала: 22 февраля 2020 г.

Источник оригинала: https://oragda.livejournal.com...