Историки России

65 1987

Здравствуйте, уважаемые читатели...

Проснувшись сегодня довольно поздно, я поспешила узнать, чем живёт достославный новостной ресурс - пульс "наших" чаяний и надежд, верный барометр содержания умов засланных лихих и разгульных казачков, - КОНТ Всеясветный. Как говорится, что на уме, то и на языке, а посему, пролистав новостную ленту спешу поделиться, что приходит на ум мне после знакомства с последними материалами в кластере "История".

Первое, что меня здорово здесь удивило, - это видение истории, как литературы.

Одним альтернативным видением больше, одним меньше... Хотела я пожать плечами и пройти мимо такого представления, но не тут-то было.

Ага! Вот оно что! А я-то, по скромному соображению своему считала, что история не пишется, а творится, в результате чего на свет появляются бухгалтерские счета, статистические записи, разные купчие и другие договорные бумаги, грамоты, тяжбы судебные, донесения служивых людей и прочая, прочая...  А к этому всему в культурный и не очень слой попадают оброненные или забытые предметы совсем себе даже и не литературного вида и содержания...

Но, поскольку в рядах альтернативно мыслящих такая точка зрения процветает и изобильно плодоносит, то посмотрим, как и во что это выливается прямо тут, на Конте.

А что, всем им можно быть историками, а графу А.К. Толстому мы с вами откажем? Да вон он, граф, - среди авторов журнала "Современник" (на верхней картинке, в верхнем ряду справа). Давайте, для разнообразия, проделаем эксперимент и не будем отказывать графу в должности историка государства Российского. Но в таком случае, предлагаю сравнить его и "немцев" Байера, Миллера и Шлёцера по критерию патриотизма.

В чём, по-вашему, выражается патриотизм: в словах или в деяниях?

Из автобиографии самого графа, который первые годы своей жизни провёл в поместьи своего дяди:

"...поэтому я и считаю Малороссию своей настоящей родиной. Моё детство было очень счастливо и оставило во мне одни только светлые воспоминания. Единственный сын, не имевший никаких товарищей для игр и наделённый весьма живым воображением, я очень рано привык к мечтательности, вскоре превратившейся в ярко выраженную склонность к поэзии. Много содействовала этому природа, среди которой я жил; воздух и вид наших больших лесов, страстно любимых мною, произвели на меня глубокое впечатление, наложившее отпечаток на мой характер и на всю мою жизнь и оставшееся во мне и поныне...

Воспитание моё по-прежнему продолжалось дома. В возрасте 8 или 9 лет я отправился вместе со своими родными в Петербург, где был представлен цесаревичу, ныне императору всероссийскому, и допущен в круг детей, с которыми он проводил воскресные дни. С этого времени благосклонность его ко мне никогда не покидала меня. В следующем году мать и дядя взяли меня с собою в Германию...

С тех пор и до семнадцатилетнего возраста, когда я выдержал выпускной экзамен в Московском университете, я беспрестанно путешествовал с родными как по России, так и за границей, но постоянно возвращался в имение, где протекли мои первые годы, и всегда испытывал особое волнение при виде этих мест. После смерти дяди, сделавшего меня своим наследником, я в 1836 году был, по желанию матери, причислен к русской миссии при Германском сейме во Франкфурте-на-Майне; затем я поступил на службу во II Отделение собственной е.и.в. канцелярии, редактирующее законы. В 1855 году я пошёл добровольцем в новообразованный стрелковый полк императорской фамилии, чтобы принять участие в Крымской кампании; но нашему полку не пришлось быть в деле, он дошёл только до Одессы, где мы потеряли более тысячи человек от тифа, которым заболел и я. Во время коронации в Москве император Александр II изволил назначить меня флигель-адъютантом. Но так как я никогда не готовился быть военным и намеревался оставить службу тотчас же после окончания войны, я вскоре представил мои сомнения на усмотрение е.в., и государь император, приняв мою отставку с обычной для него благосклонностью, назначил меня егермейстером своего двора; это звание я сохраняю до настоящего времени. http://www.poesis.ru/poeti-poe...

Это же, но более красочно описывает в биографии графа Толстого В. Л. Коровин:

"В 1826 г. Толстой был представлен ко двору и выбран товарищем для игр наследника престола, будущего императора Александра II. Летом 1827 г. десятилетний Толстой с дядей и матерью побывал в Германии, посетив, в частности, Веймар, и играл на коленях у самого Гёте... 1831 г. – опять же с дядей и матерью – Толстой путешествовал по Италии, посетив Венецию, Милан, Флоренцию, Рим и Неаполь. "…В каждом из этих городов, – вспоминал он позднее, – росли во мне мой энтузиазм и любовь к искусству, так что по возвращении в Poccию я впал в настоящую "тоску по родине", в какое-то отчаяние, вследствие которого я днем ничего не хотел есть, а по ночам рыдал, когда сны меня уносили в мой потерянный рай". Это путешествие описано в дневнике Толстого за 1831 г. – первом его сохранившемся литературном опыте, опубл. в 1905 г...

...Попытка сразу выйти в отставку, чтобы заняться исключительно искусством, встретила противодействие Перовского, и, чтобы не огорчать любимого дядюшку, Толстой смирился и продолжал числиться в архиве. В июле 1836 г. бездетный Перовский скончался на руках племянника, оставив ему огромное состояние – более трех тысяч душ в Черниговской губернии (управление имениями взяла на себя мать, так что забот у наследника не прибавилось).

В начале 1837 г. Толстой был сверх штата приписан к русской дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, но почти сразу выхлопотал себе отпуск и два года провел в путешествиях по Германии, Италии и Франции... В 1840 г., по возвращении в С.-Петербург, Толстой был произведен в коллежские секретари и перемещен "младшим чиновником" во II отделение императорской канцелярии, занимавшееся составлением различных законов и указов, а в 1843 г. стал еще камер-юнкером, т.е. у него появились и придворные обязанности. Служба его мало занимала, однако, благодаря влиятельным родственникам, он быстро рос в чинах (титулярный советник, 1842; коллежский асессор, 1845; надворный советник, 1846; коллежский советник, 1852) и придворных званиях (церемониймейстер, 1851).

В 1840-е гг. Толстой вел жизнь светского человека...  В столичном обществе Толстой имел репутацию шутника и проказника, разделяя ее со своими двоюродными братьями Жемчужниковыми – Александром, Алексеем и Владимиром. (потом эти трое стали одним - Козьмой Прутковым - Взор). http://mirznanii.com/a/301758/...

Из серии "учОные шутят":

"Шутки порою проявлялись не в одних словах, но принимали более осязательную форму. Так гуляя с графиней по саду, я увидел в каменной нише огромную, величиною с собачку, лягушку, мастерски выполненную из зеленой глины. На вопрос мой - "что это такое?" - графиня со смехом отвечала, что это целая мистерия, созданная Алексеем Михайловичем, который требует, чтобы другие, подобно ему, приносили цветов в дар его лягушке. Так я и по сей день не проник в тайный смысл высокой мистерии. Не удивительно, что в доме, посещаемом не профессиональными, а довольно свободными художниками, штукатурная стена вдоль лестницы во второй этаж была забросана большими мифологическими рисунками черным карандашом. Граф сам был тонкий гастроном, и я заметил, как Боткин преимущественно перед всеми наслаждался превосходными кушаньями на лондонских серебряных блюдах и под такими же художественными крышками."

А.К.Толстой - И.С.Тургеневу. 30 мая 1862 года.

"Иван Сергеевич!

Стыдно будет, если не заедете в Пустыньку. Ведь это ровно ничего не значит: стоит только Вам взять билет до Саблина (вторая станция от Петербурга). Вы приедете в 1 час пополудни, а на другой день можете выехать в Москву опять-таки в 1 час пополудни, а здесь много хорошего, а именно: рвы, потоки, зелень, комнаты с привидениями, хроники, старая мебель, садовник с необыкновенно крикливым голосом, древнее оружие, простокваша, шахматы. Иван-чай, miss Fraser, купальня, ландыши, старые, очень подержанные дроги, я, Владимир Жемчужников, сильно стучащие столы, тихое место, Софья Андреевна, Моцарт, Gluck, Spinoza, два петуха и три курицы, розбиф, Полонский, распускающаяся сирень, опасный мост, прочный мост, брод, бульон, три английские чернильницы, хорошие сигары: “Cabanas Upmann”, фаянсовый сервиз, экономка Луиза, желающая выйти замуж, свежие яйца, издание древностей Солнцева, Андрейка, комары, кисея, кофей, слабительные пилюли, природа и пр." http://www.sablino.ru/sablino/...

Как говорится, "историк" впитывал историю российскую всеми фибрами своей души...

"...карьера придворного и политического деятеля была Толстому не по душе. Преодолевая сопротивление людей, пекущихся о его будущности (в частности, самого императора), он в 1859 г. добился бессрочного отпуска, а в 1861 г. – полной отставки (эта житейская коллизия нашла выражение в поэме «Иоанн Дамаскин»). Теперь он живет большей частью за границей, летом на разных курортах, зимой в Италии и Южной Франции, но подолгу бывает также в своих русских имениях – Пустыньке (под Петербургом) и Красном Роге. Занимается почти исключительно литературным творчеством. При этом хозяйству он уделял мало внимания, и постепенно разорился..." http://www.library.ru/2/lit/se...

Надеюсь, читатели мои, вы успели понять, что занятия историей захватили нашего графа целиком и полностью. Он не занимался хозяйством, не служил России ни в каком другом деле. Теперь пришло время нам узнать, в чём именно состояла деятельность нашего историоведа в период трудный для страны, ибо это был период отмены крепостного права.

СВИСТУНЫ

В 1859-1863 годах теплая компания холодных сатириков, куда кроме Толстого входили два его кузена – Алексей и Владимир Жемчужниковы, Добролюбов, Некрасов, Чернышевский и Салтыков-Щедрин, вовсю развлекалась в редакции “Свистка”. Это приложение к литературному журналу “Современник”, издаваемому Панаевым и Некрасовым, специализировалось на том же самом, чем в наши дни занимаются концептуалисты вроде Дмитрия Пригова и поэта-правдоруба Игоря Иртеньева, политик Виктор Шендерович, братья Пилоты, Хрюн Моржов и Степан Капуста. То есть, на пике реформ, когда народ обрел долгожданную свободу, преобразовывалось все от армии до университетов, и впервые прозвучали столь любимые нами в недавнем прошлом слова “гласность” и “перестройка”, эти легкомысленные свистуны и нарушители общественного порядка откровенно издевались над самыми важными и значительными достижениями новой российской политики. Для них не было буквально ничего святого.

Надо сказать, что Толстой стал, возможно, величайшим сатириком, земле российской просиявшим. В отличие от слишком чувствительного, и оттого несколько слишком безжалостного Добролюбова, мрачного обскурантиста Салтыкова-Щедрина и, позже, патологически депрессивного Чехова, наш граф был воплощением казенной мечты русского начальства о “правильной сатире”. Он, что называется, имел позитивную идеологическую платформу. Причем убеждения Толстого были самые что ни есть патриотические и православные. Одно время его даже чуть было не записали в славянофилы за большую любовь к древней Руси. Очень скоро, однако, выяснилось, что в древнерусской истории отечества отчаянного барина привлекают такие неудобные вещи, как вечевая демократия, торговые союзы, религиозный диалог и права человека. И без пяти минут ура-патриот на поверку оказался самым настоящим западником. Причем так подло, по-иезуитски все повернул, как будто древняя Русь – это именно и есть западное и европейское государство. А все, что приличные люди приучены со школьной скамьи считать исконно русским, обозвал “московским ханством”. И этому большому другу российского императора было плевать с высокого дерева на укрепление властной вертикали....

Историческая теория графа А.К. Толстого:

"...в одном из писем Толстой очень четко определит границы своей исторической модели. “Скандинавы… нашли вече уже совсем установленным. Их заслуга в том, что они его подтвердили, тогда как отвратительная Москва уничтожила его, - вечный стыд Москве! Не было надобности уничтожать свободу, чтобы покорить татар. Не стоило уничтожать менее сильный деспотизм, чтобы заместить его более сильным. Собирание русской земли! Собирать – хорошо, но надо знать, что собирать? Горсточка земли лучше огромной кучи говна”." http://www.krotov.info/library...

Вам, надеюсь, теперь понятно, что этот "историк" тоже был норманистом?

Чем же тогда не угодили норманисты Миллер, Байер и Шлёцер?

Писать о каждом из троих, значит выкладывать материалы на три статьи, как минимум. Потому пока обойдусь лишь одним кратким фактом. Упомяну о Герхарде Миллере, чтобы вы могли сравнить виды деяний русского графа Толстого А.К. и немца Миллера Г.

Выходец из интеллигентной бюргерской семьи, сын ректора гимназии. Школьное образование получил в гимназии своего отца. С 17 лет студент Ринтельнского (1722–1724) университета, затем – Лейпцигского (1724–1725), где получил степень бакалавра.

Прибыл в Петербург в 1725 в возрасте 20 лет, поступив на службу в Академию наук «в звании студента». Преподавал в гимназии историю, географию, латынь, красноречие, «искусство писать письма». В 1728 допущен «к архиве и для сочинения курантов», занялся генеалогическими изысканиями. Редактор «Санкт-Петербургских ведомостей» и «Примечаний». С 1730 профессор Академии наук. Основатель (1732) первого русского исторического журнала на немецком языке («Sammlung Russischer Geschichte»), в котором опубликовал материалы по истории России, в том числе отрывок из «Повести временных лет».

В 1733 по собственному желанию был включен в состав Камчатской экспедиции Витуса Беринга, возглавив историческую часть исследований. Не владея первоначально в достаточной мере русским языком, за десять лет работы в Сибири стал выдающимся специалистом в области российской истории, источниковедения, географии, этнографии. Миллер обследовал архивы всех основных административных центров Западной и Восточной Сибири, разобрал, скопировал, обработал, систематизировал, ввел в научный оборот огромное количество архивных документов, оригиналы которых в ряде случаев были впоследствии утрачены. В настоящее время коллекция этих материалов, содержащая бесценные сведения по истории, географии, этнографии, археологии, социально-экономическому состоянию Сибири, хранится в так называемых «портфелях Миллера» в Российском государственном архиве древних актов и по сей день является важнейшим источником исторической информации.

Результатом экспедиционной работы стал обширный труд по истории Сибири, который автор успел довести до 1660-х и несколько монографий по отдельным вопросам незаконченной части его истории: «История о странах при Амуре лежащих», «Описание морских путешествий», «Известие о строении крепостей на Иртыше», которые охватывают фактически всю историю Сибири от момента присоединения к России до его времени...

«Сибирское мое путешествие, в коем я все страны сего обширного государства, в длину и в широту, до Нерчинска и до Якуцка объездил, продолжалось почти 10 лет. Отправился я туда 8 августа 1733, а возвратился 14 февраля 1743 г. Каким образом я сие время проводил, о том доказывают присланные от меня в Правительствующий Сенат и в Академию Наук рапорты, равно и сочинения мои, отчасти напечатанные, а отчасти и непечатанные. Всему путешествию сочинил я точное описание. Все дороги, коими я ездил, описал обстоятельно, некоторые дороги описаны и приданными мне студентами, о городах и их уездах, в рассуждении гражданского правления, истории и географии, собирал я потребные к тому известия; пересмотрел и в порядок привел архивы во всех сибирских городах, так же и города Чердына, и нужное списал, которые списки составляют больше 40 больших книг в десть; остатки древностей я описал и велел изобразить в лицах; нравы, употребления, законы и пр. тамошних народов описал же; новые ландкарты отчасти сам делал, отчасти ж геодезистов, при мне бывших делать заставлял; канцелярские и секретарские дела путешествующего академического общества все отправлял я и господину Гмелину помогал в набирании натуральных редкостей. Многие оные труды причинили мне в Якуцке тяжкую ту гипохондрическую болезнь, которая препятствовала мне ехать до Камчатки, от которой я и по возвратном моем приезде несколько лет еще весьма сильно страдал в Санкт-Петербурге»

«История не довольствуется одними критическими рассуждениями (гипотезами), она должна показать дела (факты), из которых иные утверждаются на подлинных, а иные на вероятных доказательствах».

«Я не требую, чтобы историк рассказывал все, что он знает, ни также все, что истинно, потому что есть вещи, которые нельзя рассказывать и которые, быть может, мало любопытны, чтобы рассказывать их перед публикою, но все, что историк говорит, должно быть строго истинно, и никогда не должен он давать повод к возбуждению к себе подозрения».

«Лучше будет, чтоб древние истории о народах за неимением основательных доказательств, в прежней темноте оставить, нежели сообщать к ним ложное изъяснение»

http://irkipedia.ru/content/mi...

Ну и на третье - конфекту :о)))

К нам приглашают в историки самого Шекспира!!!

А ещё мне стало понятно стремление выставить историков, как литераторов. Видимо, многие хотят пожинать "лавры" от такой исторической деятельности, нисколько не доказав делом своего патриотизма.

США настаивают на продолжении банкета. Чем их можно по-настоящему напугать

Пока в России радуются ракетному удару по Днепропетровску и ждут "реакцию Запада", реакция прошла незамеченной – неприятная для нас, но вполне ожидаемая.Маленькая негритяночка, с францу...

В Киеве клянут стоявших на Майдане: Миллион погибших и полстраны беженцев на их совести
  • sam88
  • Вчера 04:07
  • В топе

Сейчас о «Революции гидности» вспоминать не хотят EAST NEWS  Записки киевлянки, оказавшейся по личным обстоятельствам накануне СВО в России, да так здесь и оставшейся. Теперь...

Политес политологов РФ звучит так: “Значит, мы имеем возможность по просьбе президента Сирии атаковать ракетами американские войска..."

Здравствуйте, мои дорогие читатели.  Как же плющит западные СМИ, когда они пытаются оправдать безумные действия своих политиков и начинают раздувать пожар там, где только-только за...

Обсудить
  • Не, из Шекспира историк так себе... Лучше тень отца Гамлета вызвать. И тут нам такое откроется, просто ахнем! Спасибо.
  • Миллер хоть 10 лет в экпедициях провел. В отличии от того Толстого, и даже Ломоносова, протиравших штаны в кабинетах.
  • Огромное спасибо!