Великий мост Новгорода

Здравствуйте, леди и джентльмены, читатели и авторы КОНТа.  Интересующимся историей великого Новгорода сегодня будет поведано о Великом мосте через реку Волхов, соединяющем не только берега, но и две части города.

Николаас Витсен "Путешествие в Московию 1664-1665"

Про этот самый мост в интернете есть много материалов, количество которых стало быстро расти с начала археологических изысканий на дне реки. Я нашла, на мой взгляд, очень хорошее изложение самых разных сведений о мосте, собранных в одной статье. Статья большого объёма, потому я разделила её на две части.

Сергей Трояновский (археолог, культурный обозреватель газеты "Новгород") 2007 г.

Великий мост.

Особенности гидрорежима делали исключительно неудобной для мостостроения разделявшую Новгород реку Волхов. Традиционный для Древней Руси наплавной мост оказывался под угрозой сноса сильным течением или льдом, а зимняя переправа по льду просто невозможна, ведь река замерзает лишь при критических температурах (ниже -15 Со), и то лишь на несколько дней. Новгородские летописи содержат многочисленные сообщения о катастрофических последствиях наводнений для моста:

“Бысть вода велика в Волхове, яко же не бысть бывала николи же, […] и снесе великого моста 10 городень” (1338). “Того же лета иде лед силенъ изъ озера, и вышибе изь великаго мосту городню” (1406); “бысть вода велика […] и снесе Великыи мост” (1421); “выломи ледом ноць мержею у великого мосту 7 городень” (1436)[5].

Столь сложные природные условия оказали решающее значение при выборе новгородцами конструктивного устройства моста. Для того чтобы иметь надежное и непрерывное сообщение между частями города, им пришлось озаботиться сооружением многосезонного моста, причем уже на ранней стадии существования города.

Древнейшее достоверное упоминание моста в Новгороде относится к 1133 году. В последующем мост упоминается регулярно, в основном в связи с его ремонтами и поновлениями после наводнений или пожаров. Название “Великий” появляется лишь в 1220-х годах:

“Тои же осени бысть вода велика въ Вълхове: поима около озера сена и по Волхову. Тъгда помьрзъшю озеру и стоявшю 3 дни, и въздре угъ ветръ, изламавъ, вънесе все въ Вълхово, и въздре 9 городьнь великаго моста, и принесе къ Питбе подъ святыи Николу 8 городьнь въ ноць, а 9-ю рознесе, месяця декабря въ 8 день, на святого Патапия”[6].

О конструкциях мостов через Волхов периода новгородской независимости (X-XV века) известно крайне мало, как и в целом о древнерусском мостостроении. Исследователи обычно отмечают, что строительство мостов на Руси началось в глубокой древности, а их конструкции напоминали простейшие “лавы” - перекинутые через узкий проток 2-3 ряда бревен, опирающихся на сваи. Остатки подобных конструкций были обнаружены при раскопках в Москве у древнего ручья Чертороя; сохранялись они до недавнего времени и на Русском Севере[7].

О стационарных мостах, к которым относят и новгородский Великий мост, в отечественной историографии сложилось устойчивое мнение, что в основе их устройства находились срубные “городни”, набитые землей и камнями. В основу этого мнения, по всей видимости, легло употребление в древнерусских источниках термина “городня” как для обозначения мостовых опор, так и для срубных конструкций, использовавшихся в Древней Руси при строительстве крепостных укреплений. Конструкция крепостных городней была детально изучена при раскопках древних стен Новгородского Кремля. Действительно, это были дубовые четырехугольные срубы, заполненные культурным слоем и состыкованные в линию стены[8].

Городни

Среди немногих аналогий новгородскому мосту упоминаются остатки срубной городни XVI века, также обнаруженной в Москве. Ее треугольная конструкция была обращена острием против течения реки Неглинной, а основанием к одной из башен Московского Кремля. Сруб был закреплен вертикально врытыми у нижнего венца сваями. Автор публикации отмечает, что подобная конструкция, найденная на берегу, вряд ли использовалась на глубоком месте[9]. Кроме того, в исследованиях по истории древнерусского мостостроения принято широко использовать аналогии мостов на срубных быках, сохранявшихся до 1960-1970-х годов на северных русских реках[10]. Исходя их северных аналогий, за Волховским мостом в Новгороде, несмотря на отсутствие каких-либо физических свидетельств, прочно закрепилась репутация моста ряжевого типа[11].

В то же время, судя по издававшимся еще в начале XX века пособиям по деревянному мостостроению, конструктивное устройство мостовых опор выбиралось в зависимости от характера грунта реки. В одном из таких пособий указывается, что ряжевые опоры применяются “при скалистом и при весьма слабом грунте, не допускающем забивки свай”. Конструкция свайных опор (быков) состоит “из забитых в грунт свай и элементов, приводящих сваи в жесткую и устойчивую систему. В России, это наиболее употребительный тип быков”[12].

Ответ на вопрос о времени появления древнейшего моста Новгорода, а также его локализация связаны с более широкой проблемой возникновения и становления городской инфраструктуры. Рассматривая вопрос о локализации моста, нам придется иметь дело не с установлением однажды выбранного места его нахождения, а с изучением динамики его перемещения, о чем прямо говорят летописные сообщения: “делаша мостъ вьсь цересъ Волхово, по стороне ветхаго, новъ вьсь” (1144 )[13]; “томь же лете делаша мостъ новъ чересъ Волхово по сторонь ветъхаго” (1188)[14].

На Торговой стороне значение центральной магистрали принадлежало Славной улице, в основе которой лежала древняя дорога, соединявшая Городище с княжеским двором на территории города (так называемый Ярославовом дворище). Большинство других улиц пересекали ее под разными углами, устремляясь к берегу Волхова, где находились торговые ряды и пристани. Все это очень напоминает купеческие поселения в разных уголках Балтийского региона.

Из реконструкции уличной сети, созданной на основе многолетних раскопок, очевидно, что уже на начальном этапе истории города центром стяжения уличных магистралей была река, а главное место в структуре городских коммуникаций занимал мост через Волхов. Без постоянного моста полноценная жизнь города на берегах почти незамерзающей реки была бы невозможна.

Попытки реконструкции трассы древнейшего моста, основанные на исторических сведениях, предпринимались неоднократно, но успешными их назвать нельзя. К сожалению, мы до сих пор не располагаем надежными топографическим привязками местоположения береговых окончаний моста ни на Софийской, ни на Торговой стороне.

Мост, важнейшее звено в системе городских коммуникаций, должен был не только связать берега Волхова, но и установить via principia между важнейшими объектами городской жизни. На левом берегу Волхова к числу таких объектов относился детинец (городская цитадель), внутри которого находился главный городской собор Святой Софии и епископский двор[15]. К северу и югу от детинца находились два крупных района города - Неревский и Людин концы.

На противоположном берегу Волхова находился Торг - общегородской рынок, тянувшийся широкой прибрежной полосой. Локализация древнейшей территории городского рынка до конца не прояснена, но уже в XII веке его местоположение очевидно и надежно очерчивается каменными храмами, построенными новгородскими князьями. Планировочная структура общегородского рынка изучена слабо, хотя в 1930-1940-х годах здесь проводились большие археологические раскопки. Но полученный материал был весьма ограничен и не позволяет уточнить расположение различных торговых рядов на плане города[16]. По этой причине историки при описании территории рынка в основном оперируют документами XVI-XVII веков[17]. По общему мнению, осевой линией рынка был Великий (Пробойный, Сурожский) ряд, являвшийся продолжением Славной улицы и выходивший на Великий мост. Остальные ряды, число которых уже в XVI веке достигало 43, расходились от Великого ряда сложной паутиной, сформировавшейся под воздействием исходного рельефа территории[18].

Таким образом, линия древнейшего моста замыкается между окончанием Великого ряда на Торговой стороне и входом на территорию городской крепости - детинца на Софийской стороне. Но если положение Великого ряда можно считать неизменным (для противоположной точки зрения нет никаких оснований), то местоположение крепостных ворот детинца явно изменялось с течением времени. Полученные в ходе зимних работ 2006 года первые датированные образцы древесины средневекового периода позволяют предполагать, что в XIII-XIV веках мост находился примерно на этом же месте. Некоторые соображения могут быть высказаны в отношении общей конфигурации моста. Его тупоугольное очертание, отраженное на рисунках и планах XVI-XVIII веков, возможно, не является первоначальным, а представляет собой следствие изменения топографии Софийской стороны, а именно расширения территории детинца и смещения входа в крепость. Это предположение на уровне графической реконструкции уже высказывалось и ранее. Наши материалы добавляют некоторые археологические аргументы в пользу этой гипотезы, поскольку распределение археологического материала вокруг опоры, находящейся на траверзе южной части кремля, и опоры, следующей в направлении Пречистинской башни, то есть после мостового изгиба, качественно отличаются. Культурные отложение на “поворотном” участке моста практически не содержат керамики ранее XVI века, и количество артефактов эпохи новгородской независимости здесь также незначительно.

Генеральный план Новгорода 1778 г.

Существующие археологические реконструкции уличной сети и планировки средневекового Новгорода в целом также не противоречат подобной гипотезе. Для Софийской стороны и Прусская, и Чудинцева улицы с одинаковой вероятностью могли выходить на Великий мост. Более того, полученные в результате исследований результаты позволяют расширить круг вопросов для дальнейших исследований. Исходя из местоположения найденной опоры моста XIV века, при дальнейших раскопках открывается возможность доказать или опровергнуть предположение о существовании “прямого” моста в XII-XIII веках.

В изучении вопроса об изменениях местоположения моста существенное значение могут иметь косвенные указания исторических и археологических источников на общий характер градостроительных изменений (планировки и застройки города). Мост как важнейший элемент планировочной структуры города был одним из самых “чувствительных” индикаторов градостроительных изменений, причем не только в XVIII-XIX веках, но и на ранних этапах истории Новгорода. Показательной в этом отношении является ситуация 1330-х годов, о которой пойдет речь ниже: в этот период центральная часть Новгорода переживает коренные изменения (перестройка укреплений кремля в камне, изменение внутренней планировки детинца, возведение наружной линии укреплений города). Неслучайным в этой связи является и сообщение летописи о трех последовательных обновлениях Великого моста в 1336, 1337, 1340 годы.

Даже при отсутствии прямых указаний на строительство моста или его ремонт следует обратить особое внимание на признаки возможных перемен в планировке прибрежной ситуации и в целом в центральной части города. Вполне очевидно, что наиболее тесно изменения в расположении и конструктивном устройстве должны быть связаны с детинцем и Торгом, являвшимися планировочными доминантами Софийской и Торговой сторон соответственно.

Можно сказать, что в эпоху независимого Новгорода Великий мост выступает индикатором социально-политических перемен, влекущих за собой неизбежное перераспределение контроля над городским коммунальным хозяйством как с точки зрения организации и финансирования мостовых работ, так и с позиций внимания к этому современников, в первую очередь хронистов[19].

Содержание одного из центральных документов по истории Великого моста - “Устава о мостех” - посвящено последовательности и “зонам ответственности” улично-мостового мощения в тех частях города, которые имели статус общегородских или публичных территорий: часть городской цитадели (детинец), за исключением епископского двора, Великий мост, Торг и иностранные торговые фактории, а также береговые пристани на Торговой стороне. По мнению Валентина Янина, главная цель “Устава” - организовать те магистрали, которые обслуживают Торг. На это как будто указывает в начальной части “Устава” источник финансирования работ по мощению - оплату должны производить так называемыми “осмениками” сборщики торговой пошлины[20].

В тексте “Устава” последовательно упоминаются территории, прилегавшие к Великому мосту с обеих сторон Волхова, а также указываются территориальные городские структуры (уличанские общины, пригородные волости и так далее) и институты городского управления (владыка, софьяне, тысяцкий, посадник), ответственные за организацию этого мощения.

В отношении возможной ответственности городских магистратов за мощение самого Великого моста мнения исследователей разделились. Валентин Янин считает, что, “выбирая между софьянами и тысяцким, вряд ли можно сомневаться в обязанности именно тысяцкого организовывать сооружение и ремонт моста через Волхов”[21]. Существует, однако, и прямо противоположная точка зрения. Она принадлежит Владимиру Бурову, ссылающемуся на отсутствие в летописях указаний на роль тысяцкого в деле строительства и ремонта Великого моста. По его мнению, мощение мостовых пролетов закономерно находилось в руках владыки и софьян, “если под “софьянами” понимать высших владычных “чиновников” (включая наместников владыки), которые заведовали Домом Святой Софии”[22].

Наиболее важным и одновременно показательным периодом для изучения влияния мостостроительства на градостроительные изменения является XIV век. По замечанию Янина, в этот период “борьба вокруг посадничества постоянно принимает форму борьбы Торговой и Софийской сторон”[23]. Ярким показателем политического соперничества в это время являются одновременные вечевые собрания на обоих берегах Волхова[24].

Сакральное значение Великого моста подчеркивается строительством на нем (в части, примыкающей к Софийской стороне) часовни “Чудного креста”. Еще в 1930-х годах здесь находился резной липовый крест высотой 2,4 метра. Надпись на нем указывала, что крест поставлен в 1548 году “повелением раба божья Петра Невежина”. Новгородские предания связывали его водружение со строительством Софийского собора (1045-1050)[25]. Во время восстания в 1418 году новгородскому архиепископу Симеону пришлось брать этот крест в свои руки, чтобы остановить городское восстание, возникшее из столкновения простолюдина Степанко с боярином Божиным.

Софийский собор гравюра первой половины XVII в.

Документы XVI века прямо указывают на активную торговлю, продолжающуюся на Великом мосту, несмотря ни на что. В частности, в купчей 1591 года говорится о продаже трети лавки в Лекарном ряду, при этом указывается, что “стоит та моя треть лавчишка в Лекарном ряду на Волховском мосту, идучи с Софейской стороны на Торговую сторону по правые стороны”[26]. Еще одним важным признаком сохраняющейся интеграции Великого моста в торговое пространство города является его систематическое упоминание в качестве ориентира для локализации торговых лавок. Купчая того же, 1591 года, на лавку в Шпанном ряду сообщает: “А стоит та моя лавка от Иванна Предтечи идучи к Болшому мосту во Шпанном ряду по правой стороне подле Федоровы лавки пирожниковы, а по другую сторону подле Максимовы лавки точилниковы”[27]. За этими описаниями просматриваются более древние реалии республиканского периода, когда на мосту также существовала активная торговля, что подтверждается и материалами подводных археологических работ (см. ниже).

Подробное описание Великого моста в московское время содержится в сохранившихся лавочных книгах последней трети XVI века. Перечисление лавок и их владельцев дает яркую картину активной хозяйственной жизни на мосту, в том числе содержит информацию о предпочтениях в торговле на мосту. Упоминаются лавки, содержание торговли в которых обозначено характеристикой владельца (в терминологии документа): дегтяри, луковники, горшечники или гончары, серебряники, свечники, уксусники, темьянники, воскобойники, замочники, судоплаты, квасники[28]. Характер торговли во многих лавках не указан, что, вероятно, связано с широким ассортиментом продававшихся в них товаров. При этом владельцам лавок даны развернутые характеристики, позволяющие установить их социальный статус, например: Федька Семенов - сторож Дьячей избы; Мишук Нос - садовник Государева двора, Ивановский пономарь и другие.

Помимо торговых заведений, Лавочная книга 1583 года также упоминает устройство пристаней для судов (насадов) на первых четырех городнях со стороны детинца:

“Против каменного города на Волхове на мосту 4 городни солетцких насадщиков и свиноретцких Васьки Тимофеева Малого, да Иванка Омельянова Хобора, да Иванка Нестерова сына мясника с Новинки, да Богдана Иванова сына перевозника, да Тимофея Григорьева сына извозчика с Черницыны улицы и всех солетцких и свиноретцких насадщиков, а оброку 3 рубли”.

(Продолжение следует)