Великие стены Восточного Кавказа

Так вышло, что про Великую китайскую стену уже много было написано, считай, с самых разных позиций она была препарирована :о) Только вчера выложила материал по защитным сооружениям Руси. И вот, на тебе, встречается мне материал, мимо которого проходить сложно - мимо стены, которая перед тобой, пройти сложно :о)

Я решила, что проходить и не стоит, потому что эта статья не только разсматривает стены, уже нам известные, но и стены, до сегодня не упоминавшиеся, в новом ключе.

Великие стены Восточного Кавказа. Антицивилизационный аспект их значимости в мировом историческом процессе.

Л.Б. Гмыря

Великое переселение народов, ознаменовавшееся перемещением значительных масс населения из Центральной Азии в Европу, породило ряд глобальных исторических процессов. Наиболее важными из них, как представляется, были: 1) адаптация кочевников-мигрантов к новым территориям обитания («обретение новой родины»); 2) необходимость выработки земледельческими государствами, столкнувшимися с массовой миграцией азиатских племен, принципов сосуществования двух разных по устройству цивилизаций.

Попытки ведущих государств Европы и Ближнего Востока (Западноримская империя, Византия, Персия) сдерживать продвижение кочевников на подвластные им территории не давали должного результата. Анализ данных письменных источников о событиях последней четверти IV–V вв. показывает, что отсутствие достоверной информации о новом противнике, трагическая недооценка военно-тактических навыков кочевников, слабая организация обороны населенных пунктов, в том числе и разведывательного характера, привели к формированию ошибочных принципов противодействия стремлениям кочевников.

Выделив в наборе военно-тактических приемов кочевников два главных – внезапность нападения на населенные пункты и привлечение к военным операциям значительных по численности войсковых соединений, страны Европы и Ближнего Востока выбрали самый затратный и сложно выполнимый способ защиты. В контактных зонах – местах нахождения международных сухопутных трасс и горных проходов – в короткие исторические сроки (V–VI вв.) были возведены монументальные заградительные рубежи. Технические показатели фортификационных сооружений по замыслу военных инженеров и архитекторов должны были способствовать предотвращению внезапности нападения кочевников.

Однако фактор скрытности военной операции у кочевников-мигрантов времени Великого переселения народов являлся одним из основных для достижения цели, но не самым главным, как и фактор привлечения значительного количества войск, задействованных в нападении. По данным письменных источников большое значение придавалось и психологической обработке противника. Неожиданное появление в месте проведения военной операции значительного числа войск имело цель убедить противника в неизбежности его поражения. Но главным в успехе кочевников было военное искусство, которым они обладали в совершенстве, касалось ли это набегов на обширные территории или штурма укрепленных поселений.

В Европе в период V – первая пол. VI в. в спешном порядке усиливались фортификационные сооружения Римской империи, Византией перекрывались горные проходы Крыма, Западного и Центрального Кавказа, Персией при содействии Византии были возведены заградительные рубежи на Восточном Кавказе. К середине VI в. в европейской контактной зоне кочевого и земледельческого миров, протянувшейся вдоль пояса степей, фактически была создана международная система стратегической обороны, призванная изолировать сообщества кочевников-мигрантов от земледельческих государств Европы и Переднего Востока.

Негативный опыт использования Китаем в борьбе с хуннами Великой стены, построенной в 214 г. до н.э., крупнейшими государствами Европы и Переднего Востока в эпоху Великого переселения народов учтен не был. Положительный эффект от монументального фортификационного сооружения высотой 10 м и протяженностью 4 тыс. км Китай так и не получил. Не были просчитаны негативные последствия его сооружения – ближайшие и удаленные во времени. Набеги хуннов на Китай продолжались и в последующие годы (Гумилев, 1998: 63–74). Альтернативные способы сосуществования двух разных социально-экономических систем во взаимоотношениях с государством хуннов правители Китая упорно отвергали. В эпоху Великого переселения народов перед странами, построившими масштабные заградительные рубежи на путях продвижения кочевников-мигрантов, возникли те же проблемы, с которыми столкнулся Китай почти 600 лет назад.

На Восточном Кавказе Сасанидским Ираном при финансовом участии Византии было возведено в V–VI вв. несколько фортификационных линий, перегородивших как Прикаспийскую равнину в наиболее узких местах, так и опасные участки горных проходов (Тревер, 1959: 267–287). Основное назначение монументальных сооружений этого региона, как отмечается в письменных источниках и признается исследователями, – защитить цивилизованные государства Закавказья и Переднего Востока от проникновения многочисленных кочевых племен, переместившихся на территорию Западного Прикаспия из Центральной Азии в эпоху Великого переселения народов.

Равнинные районы Западного Прикаспия периодически становились местом обитания кочевников начиная с эпохи бронзы. В 90-х гг. IV в. в Прикаспии установилось господство азиатских племен, известных из письменных источников под собирательным наименованием «гунны». На протяжении раннего Средневековья в этом регионе поэтапно обосновались различные тюркоязычные племена Центральной Азии – савиры (первое десятилетие VI в.), тюрки (конец VI – первая треть VII в.), хазары (середина VII – 40-е гг. VIII в.), оказавшие существенное влияние на политическую обстановку и этнокультурные процессы на Восточном Кавказе (Артамонов, 2002: 66–99, 199–245).

Данный регион представлял особый интерес для кочевых сообществ эпохи Великого переселения народов. Особенности природно-географической среды (узкая полоса приморских степей, переходящая в низкогорье, обилие речных долин) способствовали их хозяйственной деятельности (Гмыря, 1995: 115–126). Но более важным было стратегическое положение этого региона. Вдоль западного побережья Каспийского моря проходила древняя межконтинентальная сухопутная трасса (Каспийский проход), соединявшая Юго-Восточную Европу и Переднюю Азию. Наличие удобных для контроля естественных проходов, расположенных на межконтинентальной трассе (сужение некоторых участков приморской низменности из-за близкого расположения к берегу моря передовых горных хребтов), а также дорог, ведущих к перевальным путям Кавказа, близость закавказских государств (Армения, Иберия, Кавказская Албания), ставших объектами притязаний кочевников, также делали Западный Прикаспий привлекательным для кочевников (Гмыря, 2009: 10–12). В силу постоянного проникновения в Закавказье через территорию Западного Прикаспия военных контингентов «страны гуннов» этот природный объект обозначался в письменных источниках как «ворота гуннов».

Сасанидский Иран и Византия – главные соперники за господство в Закавказье в период V–VII вв. – несмотря на длительное военное противостояние постоянно обращали внимание на контроль за проходами (Каспийским и Кавказскими), размещая в местах их расположения значительные силы для предотвращения проникновения кочевников на подвластные им территории Закавказья. В мирных договорах (408, 424, 441, 442 гг.) этих стран предусматривалось равновеликое финансовое участие по охране проходов.

Кочевые племена Прикаспия, объединившись в союзы, совершали периодические военные акции в Закавказье, грабя города, захватывая скот, уводя население в плен. Сасанидский Иран и Византия в середине V в. перешли от политики сдерживания устремлений кочевых сообществ Западного Прикаспия к их изоляции посредством возведения в стратегических местах Каспийской сухопутной трассы и в предгорьях Кавказа заградительных линий (валов, крепостных стен).

В настоящее время на Восточном Кавказе известны три заградительные линии обороны (Тревер, 1959: 267–287), возведенные Сасанидским Ираном при участии Византии – Бармакская, Гильгильчайская (Республика Азербайджан) и Дербентская (Российская Федерация, Республика Дагестан).

Бармакская (Бешбармакская) линия обороны расположена на северной оконечности Апшеронского полуострова. Свое начало она берет у горы Бешбармак, перегородив приморский равнинный участок протяженностью 1,75 км. Сохранилась в виде небольших каменных развалов двух параллельных стен с расстоянием 220 м между ними, соединенных у береговой линии поперечной стеной. На горном отроге имеются остатки каменной крепости.

Гильгильчайская (Шабранская) линия обороны расположена в 23 км к северу от Бармакской. Она проходит вдоль русла р. Гильгильчай. Сохранилась в виде вала с оплывшими башенными выступами общей протяженностью в 50–60 км. Она перегораживает не только приморскую равнину шириной 7,7–8,7 м, но отдельными отрезками проходит по предгорьям и горным районам.

Дербентская оборонительная линия расположена в 125 км к северу от Гильгильчайского фортификационного рубежа и примерно в 150 км от Бармакской стены. Она представляет собой комплекс укреплений, включающий городскую цитадель, две отходящие от нее параллельные стены длиной 3,5–3,6 км, перегородившие приморскую равнину между горой Джалган и морем, и Горную стену протяженностью 40 км. Приморский участок Дербентского комплекса состоит из ранней фортификации, возведенной в середине V в. из сырцового кирпича стандартной квадрантной формы (цитадель и северная городская стена), и поздней – каменной, датируемой серединой VI в. (цитадель, северная и южная городские стены). Каменные укрепления облицованы крупными, хорошо обработанными блоками, внутренняя часть стен состоит из каменной забутовки на известковом растворе. Горная стена построена по технологии каменной фортификации приморского участка обороны, в наиболее уязвимых местах она усилена фортами (Кудрявцев, 1993: 48–65).

По данным литературных источников (сведения путешественников XVII–XVIII вв.) и обследований, проведенных учеными в XIX – нач. XX в., в Западноприкаспийском регионе существовали остатки еще нескольких заградительных линий, перегораживавших приморскую равнину – Рубасская, Северодербентская и Таркинская (Пахомов, 1933: 39–43; Тревер, 1959: 267–287).

При определении исторической значимости заградительных рубежей в Западноприкаспийском регионе в историографии сложилась тенденция их идеализации как надежных объектов изоляции кочевников.

Высоко оцениваются такие показатели крепостных сооружений, как их стратегическое расположение, конструктивные и архитектурные особенности, эффективность в защите государственных границ. Особо отмечается позитивная роль заградительных рубежей в развитии городов в Закавказье (Артамонов, 2002: 137–144; Кудрявцев, 1976: 82–117; 1979: 34–43; 1982: 92–128; 1993: 48–64; Пахомов, 1933: 39–43; Тревер, 1959: 267–287). Наличие государственных системных оборонительных линий воспринимается исследователями в качестве показателя высокого уровня цивилизованности этнокультурных сообществ.

Исследователи заградительных рубежей Западного Прикаспия, подчеркивая их фортификационные и стратегические достоинства, отмечают также колоссальный объем финансовых средств, израсходованных на их сооружение Ираном и Византией. Приводят также факты использования военнопленных в строительных работах и массового перемещения с территории Ирана подвластных этнических сообществ для охраны фортификационных сооружений в Прикаспии (Гаджиев, Касумова, 2006: 98–114).

Однако эти обстоятельства не рассматриваются исследователями с точки зрения деструктивности социально-экономических процессов как в регионе нахождения заградительных фортификаций, так и в самих Иране и Византии. Они упоминаются лишь как сопутствующие явления значимых для истории событий, способствовавших изоляции кочевых сообществ, какими являлись монументальные фортификации Западного Прикаспия.

Однако по данным письменных источников и материалам археологических исследований фиксируются и негативные последствия искусственного размежевания в Западном Прикаспии территорий обитания скотоводческих племен и оседло-земледельческого населения. Они проявлялись в нарушении налаженных международных экономических связей, ухудшении социально-экономического положения конфликтующих сторон, обострении военно-политической обстановки в приграничных районах. Государствами тратились огромные средства на возведение оборонительных рубежей, их охрану и периодическое восстановление разрушенных объектов. В течение многих десятилетий отвлекались значительные людские ресурсы на создание оборонительных линий, велики были трудозатраты по добыче строительных материалов и их обработке.

Наиболее разрушительными последствиями возведения заградительных рубежей на Восточном Кавказе следует признать блокаду древней международной Каспийской сухопутной трассы, которая оказывала негативное воздействие на социально-экономическое положение населения не только данного региона, но и многих народов, связанных с этой торговой коммуникацией потребностями экономики.

Важно отметить, что деструктивный характер заградительных рубежей, блокирующих международные торговые трассы, отмечался в ближайшем окружении правителей Персии. Армяноязычный автор «Истории агван» (Кавказской Албании) Мовсес Каланкатуаци передал критическое отношение высших слоев Персидского государства к внешней и внутренней политике иранских шахов в период изнурительных войн с Византией в VI – первой половине VII в. Среди ряда обвинений в адрес шаха Хосрова II Парвиза, высказанных тайно после поражения Ирана в 627 г., было и такое: «... доколе проходы дорог будут заперты, и будут препятствовать выгодам разных стран нашего отечества...» (Мовсес Каланкатуаци, 1861: 113).

Эта ценная информация о критическом отношении высших слоев Персидского государства к заградительной политике шахов, препятствующей выгодным торговым отношениям с другими странами, перекликается с отмеченными в письменных источниках сведениями о стремлении кочевых сообществ Восточного Кавказа к наличию свободных рынков в пограничных районах с земледельческими государствами. У Мовсеса Каланкатуаци имеются также данные о требовании Западно-Тюркского каганата к Кавказской Албании, находившейся под протекторатом Персии, не только добровольного признания власти тон-ябгу-кагана, а также сдачи городов и крепостей, но и обеспечения «... торговли войскам моим...» (Мовсес Каланкатуаци, 1861: 121). Требования носили ультимативный характер. Западно-Тюркский каганат, выступивший союзником Византии в кампании 626–628 гг. Ирано-Византийской войны, после поражения Персии в 626 г. претендовал на господство в Кавказской Албании.

Почти 180 годами ранее те же требования о свободной торговле в пограничных районах были предъявлены Аттилой Западно-Римской империи. В договоре между сторонами отмечалось, что «... ярмарки должны быть равноправны и безопасны для римлян и для уннов...» (Приск Панийский, 1948: 676).

Китай в долговременном противостоянии с государством хуннов также столкнулся с проблемой приграничных рынков. Одним из основных требований хуннов к Китаю было обеспечение свободной торговли в пограничных районах. Китайские правители в лучшие времена соглашались предоставлять хуннам фиксированную завуалированную дань товарами (шелк, рис, пряности и др.), но открывать свои рынки для кочевников им было невыгодно в системе подушного налогообложения населения (Гумилев, 1998: 99). После возведения Великой стены (214 г. до н.э.) хунны воевали с Китаем еще 62 года, когда по договору 152 г. до н.э. были впервые открыты пограничные рынки для свободного обмена. Это событие способствовало длительным (20 лет) мирным отношениям хуннов с Китаем (Гумилев, 1998: 101).

Возможность свободной торговли в пограничных районах земледельческих государств была для номадов жизненно необходимой. Они добивались организации равноправных рынков от всех государств, с которыми устанавливали контакты. Несовпадение социально-экономических интересов государственных образований кочевых сообществ и крупных земледельческих империй Азии и Европы являлось одним из существенных факторов, способствующих изнурительным военным конфликтам. Альтернативные способы организации взаимодействия крупных империй с номадами (мирные договоры, перекрестные браки правящих родов, выплата фиксированной дани номадам, договоры о военном сотрудничестве, практика свободной торговли в приграничных районах) практически не рассматривались. Господствовала идея надежной изоляции кочевых сообществ путем сооружения мощных заградительных рубежей в контактных зонах.

При строительстве монументальных фортификаций не учитывались ни потенциальные возможности войск кочевников, ни состав их вооружения. Мовсес Каланкатуаци дал художественное описание штурма Дербентских укреплений тюрками в 627 г., в котором ярко просматриваются тактические приемы номадов. «Видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной, широколицей, без ресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремилась на них, содрогание овладело жителями; особенно при виде метких и сильных стрелков, которые как бы сильным градом одождили их и как хищные волки, потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на улицах и площадях города. Как огонь проникает горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие, оставив там деяния хищных птиц и зверей...» (Мовсес Каланкатуаци, 1861: 105).

Исходя из данных Мовсеса Каланкатуаци тюрки при штурме Дербента применили как психологические приемы устранения защитников крепости, так и военно-тактические: привлечение значительного числа войск, стремительность нападения, одновременный пуск стрел в защитников всем войском. Автор отметил высокую военную подготовку тюрков – силу и меткость лучников. Действия тюрков при штурме Дербента автор сравнил со стремительностью распространения огня в тростниковых зарослях.

В исследованиях утвердилось положение, что кочевники-мигранты эпохи Великого переселения народов не владели методами штурма крепостей. Из данных Мовсеса Каланкатуаци, Дербент был взят тюрками в 627 г. без применения штурмовых орудий. Сработали численное превосходство штурмующих, профессионализм воинов и стремительность атаки. Но при долговременной осаде укрепленных населенных пунктов номадами использовались изобретенные ими штурмовые орудия, оригинальность которых высоко оценивалась военными специалистами Старого света и Ближнего Востока.

По свидетельству Приска Панийского, гуннами Аттилы при штурме хорошо укрепленного г. Наисс в 441 г. были применены два вида передвижных орудий штурма крепостных сооружений: 1) колесные тараны для разлома стен, защищенные сооружением из плетня с кожаным покрытием, выдерживавшим даже огневые атаки защитников; 2) также колесное приспособление для лучников, защищенное аналогично таранам и снабженное окнами для прицельной стрельбы (Приск Панийский, 1948: 677).

Прокопий Кесарийский с восторгом отзывался об изобретенных прикаспийскими гуннами-савирами облегченных таранах, защищенных аналогично описанным Приском Паннийским, но переносных, что давало возможность их использовать в гористой местности (Прокопий Кесарийский, 1950: 407–408). Они впервые были применены наемным отрядом савир при штурме византийцами г. Петры в 551 г., а при осаде византийского Археополя в 551 и 553 гг. персы потребовали от привлеченных отрядов савир соорудить аналогичные тараны (Прокопий Кесарийский, 1950: 419).

Амбициозные проекты по сооружению в эпоху Великого переселения народов заградительных рубежей, направленные на изоляцию кочевых сообществ, основывались на ошибочных представлениях о военно-тактических возможностях номадов. Как правило, масштабные фортификации возводились в кратчайшие сроки, при этом не учитывался экономический потенциал государств (финансовые, материальные и людские ресурсы). Тяжелые условия труда приводили к значительным потерям строителей.

Отмечается, что при строительстве Великой Китайской стены погибло много рабочих, которых захоронили в земляной насыпи Стены (Гумилев, 1998: 67). Непозволительное расточительство государственных средств масштабным строительством Великой стены, приведшее к подрыву экономической базы Китая, осуждалось в китайской среде. Императора Цинь Ши-хуанди упрекали в том, что «... не перенося и малейшего стыда, не дорожа силами народа, сбил Долгую стену на протяжении 10000 ли...» (Гумилев, 1998: 319).

Практически те же проблемы возникли и на Восточном Кавказе после сооружения Дербентских укреплений. Мовсес Каланкатуаци, урожденный Кавказской Албании, с горечью отмечал, что для построения «дивных стен» «великого города Чога» (Дербента) «... цари персидские изнурили страну нашу, собирая архитекторов и изыскивая разные материалы для построения великого здания, которое соорудили между горой Кавказом и великим морем восточным...» (Мовсес Каланкатуаци, 1861: 105). Речь идет о сооружении в сер. VI в. каменной фортификации Дербента.

Великие стены эпохи Великого переселения народов – это выдающееся явление мировой культуры. Монументальные фортификационные сооружения являются своеобразными памятниками не только техническим возможностям их создателей, но и значительной роли в мировом процессе номадов, противостояние с которыми принесло невосполнимые потери противоборствующим сторонам. Насколько они были оправданны, вопрос дискуссионный, но бесспорной, как представляется, является необходимость исследования негативных последствий возведения заградительных рубежей в контактных зонах земледельческих и скотоводческих цивилизаций.

Анализ данных письменных источников показывает, что роль равноправных свободных рынков в пограничных зонах была в процессах Великого переселения народов основной. Государственные образования скотоводов не претендовали на территории земледельческих стран, они занимали специфические экологические ниши, благоприятные для ведения хозяйственной деятельности. Их основные требования сводились к организации свободной взаимовыгодной торговли в пограничных районах. Но повсеместно, в Азии или Европе, эта необходимость для них закрывалась. Возможно, Великие стены – это запечатленные в камне свидетельства торговой войны крупнейших империй античности и раннего средневековья с государствами номадов.

Какое значение придавалось контролю над рынками двумя ведущими государствами эпохи Великого переселения народов – Персией и Византией – свидетельствует содержание некоторых статей мирного договора, заключенного между ними в 562 г. «Постановлено было первое: чтоб Персы не позволяли ни Уннам, ни Аланам, ни другим варварам переходить в римские владения ущелием, называемым Хоруцон, и вратами Каспийскими, и чтоб Римляне ни в это место, ни в другие пределы мидийского государства не посылали войска на Персов... Пятое: утверждено, чтоб Саракины и какие бы то ни было торговцы варварских народов, зависящих от обоих государств, не проходили дорогами необычными, но следовали через Нисивий и Дары, а также, чтоб они, без позволения правительства, не ездили в чужие области; а если дерзнут поступать против того, что постановлено, то есть, провозить товары мимо таможни и будут пойманы начальствующими на границах вместе с товарами, которые везут с собою, ассирийские ли это товары или римские, то имеют быть переданы кому следует для далжного наказания...» (Менандр Византиец, 1860: 342–343).

Речь в источнике идет о системе функционирования внутренней торговли между двумя государствами – Персией и Византией. Внешние рынки, в частности в пограничных районах с номадами Восточного Кавказа, так и не были открыты вплоть до гибели Персидского государства под ударами Арабского Халифата в середине VII в.

Объем источниковой базы о заградительных рубежах, возведенных на Восточном Кавказе Сасанидским Ираном при финансовом участии Византии в V–VI вв., долгие годы оставался стабильным. Но в 2014 г. было открыто еще одно монументальное фортификационное сооружение Сасанидского Ирана, находящееся в 20 км южнее Дербента, в долине р. Рубас, в месте расположения Паласа-сыртского курганного могильника последней четверти IV – первой пол. V в.

Раскопками вновь выявленного культурного объекта, проведенными в 2014 г. (охранные исследования) и 2016 г. (раскопки на площади 200 м2), были определены характерные особенности этого сооружения – его монументальность, фортификационный характер и типологическая близость строительных приемов и использованных материалов с Дербентскими каменными укреплениями сер. VI в. Исследование памятника находится на начальном этапе. Определенных данных о его назначении пока не получено.

Рис.1. Рубасская фортификация. Вид с севера

В 2016 г. был вскрыт 20-метровый отрезок оборонительной стены, ориентированный в меридиональном направлении (ЮВ–СЗ), а не в широтном, как дербентские городские стены. Длинная стена сохранилась на высоту 2,2 м. Она имела дугообразную форму, ее выпуклый внешний фасад был направлен к востоку (рис.1–3). Стена состояла из 2 панцирей и внутренней забутовки. Панцири сложены из крупных обработанных каменных блоков и внутренней забутовки, включающей колотый камень, гальку разного размера и утрамбованный грунт. Фасады стены сооружены по разным технологиям. Внешний фасад сооружен постелистым способом (10 рядов кладки), внутренний – с использованием постелистого способа и технологии «тычок–ложок». При сооружении внутреннего фасада стены использованы крупные каменные блоки длиной до 2 м, в кладке внешнего фасада – блоки длиной 1,0–1,5 м. Внешний фасад стены имел ступенчатую конструкцию, обусловленную необходимостью придания стене дугообразной формы. Ширина стены на ее верхнем уровне составляет 3,4 м, с учетом ее выступающего основания – 4 м. Стена имеет продолжение к югу (к береговой линии реки) и к северу (в сторону предгорьев).

Конструкция стены получила повреждения при выборе местными жителями, обнаружившими памятник, 30 крупных каменных блоков, что значительно затрудняет исследование фортификационного сооружения. По некоторым данным на месте поврежденного участка сооружения находилась воротная башня.

Остатки Рубасской фортификации, погребенные селевыми отложениями р. Рубас, сохранились очень хорошо. Это дает возможность детального изучения технологических приемов первичной обработки каменных блоков, из которых возводились кладки стен, а также специфических приемов их подтески во время сооружения структурных объектов. Удается проследить также ряд вспомогательных строительных приемов, используемых для выдерживания горизонтальности кладки. Детальные материалы раскопок памятника дают возможность не только оценить уровень профессионализма строительных рабочих, но и определить задачи, которые ставились при возведении Рубасской фортификации (сроки строительства, уровень прочности построек, соотношение с рельефом местности, учет направления угроз и методов штурма фортификаций и др.).

Рис.2. Рубасская фортификация. Вид с юга.

Впервые на Восточном Кавказе выявлена фортификация с дугообразной формой оборонительной стены, функциональную необходимость которой предстоит выяснить. Особенность Рубасской фортификации состоит также в том, что длинная оборонительная стена вытянута в меридиональном направлении, а не широтном, т.е. она не перегораживает приморскую равнину, а проходит параллельно ей. Необычно и то, что она возведена на низком берегу р. Рубас, тогда как наиболее высокая точка береговой линии находится на противоположном, скалистом берегу реки.

Рис.3. Рубасская фортификация. Восточный фасад. Вид с юго-востока

Новые материалы о заградительных рубежах эпохи Великого переселения народов и современные методы исследования фортификаций способствуют получению объективных данных об организации и функционировании системы стратегической обороны в одном из важнейших макрорегионов с исторически сложившимся военно-стратегическим положением, каким являлся Восточный Кавказ.

Източник: http://docplayer.ru/55326668-B...

Предыдущая статья