Что Советский Союз дал прибалтам?

Прибалты не любят, когда их называют прибалтами. То ли это ущемляет национальные чувства литовцев, латышей и эстонцев, потому что их группируют по географическому признаку, а они разные (литовцы и латыши — балты, а эстонцы — финны), то ли Прибалтика звучит слишком по-русски и нужно говорить на западный манер: «страны Балтии».

Однако в реальности Прибалтика — это не просто обобщающе-географическое наименование, это понятие отражает историко-политическое единство трёх стран. Оно проявляется и сегодня. Все три государства имеют схожие политические режимы, вступили в ЕС, вступили в НАТО и всю свою государственность определяют в противопоставлении России, русскому влиянию, русской угрозе и т. п. Помните, В. В. Путин как-то говорил о том, что Украину превратили в анти-Россию? Литву, Латвию, Эстонию вообще придумали как политические образования в противовес большому соседу на востоке.

Все помнят и знают немецкий Ливонский орден («Братство рыцарей Христа Ливонии») — филиал Тевтонского ордена, который мечом и огнём «нёс свет христианства» как нашим потомкам, так и самим балтам, финнам, уграм и всем местным народам.

Все помнят и знают могущественное феодальное государство Великое княжество Литовское. Все помнят ещё более могущественную Речь Посполитую, в которую входило Великое княжество Литовское.

Но к началу XIX века Речь Посполитая прекратила существование и большая часть Прибалтики вошла в состав Российской империи. Так откуда на карте Европы взялись Литва, Латвия и Эстония, которые в 1940 году бескровно присоединил к СССР товарищ Сталин?

Можно долго и упорно рассказывать про национальное движение в Прибалтике, которое зародилось и развивалось вместе с революционным движением XIX века в России и польской национальной борьбой. Но нужно понимать следующее.

Во-первых, прибалтийским крестьянам, которые и составляли абсолютное большинство населения этой прибрежной области, было безразлично, каким цветом на картах закрашивается территория их проживания. Единственное недовольство после присоединения к России вызывала рекрутская повинность.

Во-вторых, прибалтийская земельная аристократия от царизма первоначально, мягко говоря, не страдала: хотя шляхта потеряла своё государство, но в Российской империи получила права дворян и оставалась привилегированным сословием. Почти все представители сохранили поместья, даже те, кто поддерживал восстание Костюшко, могли вернуть земли, если возвращались из-за границы и присягали российскому императору (как, например, композитор Огинский, автор знаменитого «Полонеза Огинского» и один из лидеров восстания). На местах шляхтичи получили самоуправление, сохранили старые законы (Литовский статут) и использовали польский язык, в том числе в судах и школах. По сути, регион получил автономию при полном удовлетворении интересов земельной аристократии.

Другое дело — интеллигенция, купечество, буржуазия. Эта часть элит помышляла о суверенитете, но не для счастья народного, а ради собственных выгод, чтобы сместить шляхтичей.

Более того, после завершения войны 1812 года, несмотря на то что литовское дворянство нарушило «клятву верности Российской империи», переметнувшись к Наполеону, в том числе пополнив его интернациональную армию крестьянами, Александр I… отказался от каких-либо мер по этому поводу. Земли, титулы, самоуправление — всё осталось на своих местах. Иными словами, царская власть аристократию не обижала, даже польско-литовскую, даже после предательства государственных интересов. Сословная составляющая доминировала над национальной и государственной, по крайней мере до двух последующих польских восстаний. А прибалтийская верхушка, в свою очередь, присягала тому, кто сильнее, не сильно переживая за честь или какие-то национальные интересы.

Два польских восстания 1830 и 1863 годов привели к уничтожению автономии, некоторой русификации Прибалтики. Но, опять же, это касалось в большей степени борьбы элит, обычные крестьяне жили одинаково плохо и под Псковом, и в прибалтийских местечках.

Кстати, поляки прибалтийское национальное движение считали проектом российской имперской политики, направленным на раскол и ослабление польских сил. В общем, сколько ни героизируй национальное движение литовцев, латышей и эстонцев, но по факту прибалтийские государства были созданы немцами, а затем поддержаны и признаны Антантой, в том числе приняты в Лигу Наций в рамках политики санитарного кордона. Как говорил премьер-министр Италии в 1919 году: «Чтобы остановить распространение эпидемии, устанавливают санитарный кордон. Если принять подобные же меры против распространения большевизма, он мог бы быть побеждён, ибо изолировать его — значит победить».

В Прибалтике это означало создание лимитрофов с антибольшевистскими, антироссийскими правительствами. С одной стороны, архитекторы из Антанты представляли себе Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию в виде буферных государств под руководством Польши как надежный заградительный кордон против большевизма. С другой — в Прибалтике было образовано три государства, а не, например, одно, чтобы за счёт мелкой грызни между ними и Польшей было проще дирижировать этим антироссийским оркестром. Сама суть этих государств была в проведении политики Запада. Никакой речи об интересах рядовых литовцев, латышей и эстонцев высокими господами, конечно, не велось.

Так эти государства просуществовали до 1940 года, когда СССР организовал присоединение Прибалтики к Союзу. Это удалось сделать бескровно прежде всего потому, что антинародные диктаторские правительства в глазах людей обанкротились, а социализм и советская система выглядели намного более притягательными, чем предложенные Западом «балтийская Антанта» и капитализм Великой депрессии. Большевики долго и упорно развивали балтийское направление своей политики, чтобы литовцам, латышам и эстонцам была ясна историческая перспектива: или добровольная советизация, или оккупация нацисткой Германией. Идея была простой и по сей день актуальной: французские и английские патроны не защитят прибалтов.

Добровольность вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в Советский Союз — вопрос спекулятивный. Для большей части населения, для обычных людей, вхождение в Союз было единственно правильным и выгодным решением, а для власть имущих, местных нацистов, «лесных братьев» и прочих компрадоров и коллаборационистов — страшной оккупацией. Но в истории с научной точки зрения играют роль только чаяния и интересы народа, а не привилегированной верхушки, которая к тому же питалась за счёт удовлетворения интересов великих держав. Факт присоединения народов Балтии к СССР следует рассматривать только в аспекте развития и расцвета региона в последующем. Кроме того, СССР не унижал национальные чувства прибалтов, они жили даже более свободной и достойной жизнью, чем сегодня в ЕС и НАТО.

Как писал в 1942 году латышский чекист, доктор исторических наук и академик Я. Крастынь: «21 июня 1940 г. народные сеймы Литвы, Латвии и Эстонии провозгласили у себя советскую власть. Народы Прибалтики с помощью Советского Союза освободились от векового рабства "черных" и "серых" баронов, от рабства местной и иностранной плутократии. В Литве, Латвии и Эстонии началось бурное развитие промышленности и национальной культуры. Советская власть освободила прибалтийских крестьян от ига земельных собственников, от земельного голода, нищеты и разорения, от выкупных платежей, непосильных долгов и налогов. Советская власть наделила крестьян землей и обеспечила их необходимым сельскохозяйственным инвентарем».

Уж кому-кому, а прибалтам жаловаться на «советскую оккупацию» просто грешно. До прихода советской власти это был чрезвычайно отсталый аграрный регион без каких-либо реальных перспектив индустриализации («задворки Европы», «аграрный отросток Англии и Германии»). Западный капитал полностью подчинил себе небольшую промышленность региона за счёт концессий, более 70 процентов рабочей силы было занято на фермах. В сельском хозяйстве механизация отсутствовала как класс.

Сегодня молодым литовцам, латышам, эстонцам рассказывают ложь о «золотом веке независимости» в 1920-е и 1930-е года, о якобы имевшем месте беспрецедентном экономическом росте, расцвете фермерства и высоком уровне жизни и т. п. Делается это для того, чтобы оболгать советский период, принизив его достижения.

Советский Союз превратил Прибалтику в передовой индустриально-развитый регион. Республики Прибалтики имели преимущества в составе СССР, обусловленные двумя факторами. Во-первых, близость к Европе, что требовало хорошей инфраструктуры в случае войны и особого внимания к сети портов, используемой во внешней торговле. Во-вторых, компактный размер и население, что упрощало ускоренное развитие, быстрое внедрение инноваций и ручное управление. Величина капиталовложений на душу населения в СССР в целом составляла 763 рубля в 1989 году, в Латвии — 829 рублей, в Литве — 856 рублей, в Эстонии — 872 рубля. Кроме этого, прибалты пользовались льготами в системе фондового распределения удобрений, сельскохозяйственной техники и кормового зерна. Важное союзное значение придавалось коммуникациям: дорогам, аэродромам, мостам, складам, ремонтным базам. В Прибалтике при советской власти было построено 15 аэродромов.

В процессе ускоренной индустриализации в Прибалтику переехало много специалистов из России, Украины и Белоруссии. Доля русских в Латвии и Эстонии в общей численности населения была значительно выше, чем в других союзных республиках. В 1989 году в Латвии численность русских составляла 34 процента, русскоязычных – 48 процентов от общей численности населения; в Эстонии – 30,5 и 39 процентов соответственно. Литва, напротив, оставалась одной из самых этнически однородных республик СССР с 81 процентом литовцев.

В советской Прибалтике был высокий уровень жизни населения. Эстония была самой благополучной, опережая по среднедушевому объему потребления Литву и Латвию.

Наиболее промышленно развитой была ЛатвССР. Всем известны Рижский вагоностроительный завод, Рижский государственный электротехнический завод, Лиепайский металлургический завод, Рижский автобусный завод. К 1988 году построено свыше 200 крупных предприятий, основное направление которых — приборо- и машиностроение. Более половины латвийской продукции выпускали предприятия, насчитывающие свыше одной тысячи рабочих. В 1987 году объем промышленного производства по сравнению с 1940 годом вырос более чем в пятьдесят раз. Кроме того, более чем успешно развивалось сельское хозяйство, прежде всего традиционное для Латвии животноводство.

В основе индустриализации лежала электрификация. В 1962 году в Латвию стал поступать природный газ из УССР — с Дашавского месторождения. В 1965 году на Даугаве построили самую крупную в республике Плявиньскую ГЭС, в 1974 году — Рижскую ГЭС, а в 1979 модернизировали Кегумскую. К началу 1980-х этот каскад выдавал 80 процентов всей латвийской энергии. Рижская ТЭЦ-2, запущенная в 1979-м, разом вытеснила множество угольных котельных, которые раньше топили город. Латвию включили в общесоюзную энергосистему.

То же происходило в ЭССР. Энергетика республики использовала имеющиеся горючие сланцы. Прибалтийская ГРЭС, Нарвская ГРЭС и другие в конце 1980-х годов полностью обеспечивали потребности в электроэнергии, а излишки шли в Россию. Всемирно известным в Эстонии был Таллинский экскаваторный завод, который в 1980-е годы выпускал 25 процентов всех траншейных экскаваторов в мире. Упразднён и приватизирован в 1993 году… В 1987 году объем промышленного производства Эстонии по сравнению с 1940 годом вырос почти в шестьдесят раз, а сельского хозяйства — в два раза.

В 1987 году объем промышленного производства Литвы по сравнению с 1940 годом вырос в восемьдесят раз, производства электроэнергии — в двести восемьдесят раз, а сельского хозяйства — в почти два с половиной раза.

Распрощавшись с Россией, прибалты наперегонки ринулись из Советского в Европейский союз, теряя население, уничтожая промышленность, энергетику и человеческий потенциал. Результатом приватизации стало доминирование иностранного капитала в основных секторах экономики региона. К примеру, к началу 2000-х годов в Эстонии 90 процентов крупных предприятий и банков принадлежало иностранному капиталу, в Литве — около трети (в банковском секторе более половины). Прибалтика снова стала полуколонией Запада, лимитрофом, кордоном.

Впрочем, по сравнению с другими братскими народами нашей бывшей советской Родины, литовцы, латыши и эстонцы не настолько скреплены исторической судьбой с нами. Вследствие семисот лет немецкого владычества, воздействия феодального права, морали, этики Средневековой Европы в их менталитете преобладают западноевропейские ценности. Есть все основания считать, что враждебность прибалтийских государств обусловлена не только продажностью политиков, но и антипатиями значительной части населения. Антирусский, антисоветский национализм там не был выкорчеван при советской власти в куда большей степени, чем бандеровщина на Украине.

Но тем не менее общество в прибалтийских государствах содержит противоречие между условными латышскими стрелками, с одной стороны, и лесными братьями — с другой. Пока временно побеждают лесные братья под патронажем немецких и американских «баронов». И никакой благодарности к Советскому Союзу сторонники Литвы, Латвии и Эстонии не испытывают, как и сочувствия к собственному народу, который вернулся в социально-экономическом развитии в 1930-е годы. Отказавшись от дружбы с Россией, прибалты неизбежно обрекают себя на поглощение Германией.

Анатолий Широкобородов,

специально для alternatio.org