Глобальный кризис ультраимпериализма достиг фазы острого распада. Трещины в их диктатуре зияют всё шире, освобождая пространство для национальных экономических стратегий. Однако объективная прогрессивность этого распада — расшатывание глобальных оков капитала — немедленно наталкивается на реакционность форм, в которых он выражается: националистический угар, протекционистская политика между буржуазными кланами. Россия стоит перед историческим выбором: либо подчиниться стихии распада, либо сознательно взять под контроль ключевые рычаги экономики, прежде всего финансовую систему, для форсированного промышленного рывка. Без этого шага любая попытка суверенного развития обречена на провал в условиях тотальной экономической войны.
Что видим мы сегодня? Противоречие между потребностями индустриального возрождения и неолиберальной доктриной «независимого» Центрального банка стало антагонистическим. Промышленность, эти стальные артерии экономики, задыхается от кредитного голода, пока ЦБ держит ставки на уровне, несовместимом с долгосрочными инвестициями. Высокая ключевая ставка — не техническая ошибка, а системное проявление влияния глобального финансового капитала, призванное блокировать развитие национальных производственных сил. Российские промышленники справедливо бьют тревогу: столь высокая ставка — это серьёзная ноша для реального сектора, вынуждающая государство тратить миллиарды на субсидии вместо стратегических вложений. Но корни проблемы глубже отдельных цифр — они в самой философии финансовой системы, унаследованной от 1990-х, эпохи тотального грабежа национальных богатств под диктовку МВФ и Всемирного банка. Эта система была создана как периферийный элемент ультраимпериалистической машины, где ЦБ — винтик системы не в силу конкретных персоналий в руководстве, которые являются большими специалистами по регулированию неолиберальной экономики, но в силу доминирования самой неолиберальной модели развития.
Диалектика исторического процесса здесь очевидна: распад старого мирового порядка создаёт объективные предпосылки для прорыва, но реализация этих предпосылок требует сознательного волевого действия — слома колониальной финансовой модели. Опыт Китая — яркое подтверждение этого тезиса. Поднебесная давно отказалась от «независимости» центрального банка. Народный Банк Китая подчинён Госсовету, а его политика жестко синхронизирована с целями промышленного развития. Двухконтурная система процентных ставок — индикативных для реального сектора и рыночных для финансовых спекулянтов — стала мощным инструментом направления кредита в производство. Китайские власти открыто ставят цель роста промышленного потенциала во главу угла, используя инфляционное таргетирование лишь как вспомогательный инструмент, а не сакральную догму. Результат — беспрецедентный технологический рывок за одно поколение. Это не «особый путь», а практическое применение диалектического материализма к финансам: первичность реального производства над денежной формой его выражения.
Российские власти интуитивно движутся в этом направлении, но половинчато и непоследовательно. Удлинение горизонта планирования до 2030-2045 годов, попытки координации бюджетной и денежно-кредитной политики — шаги в верном направлении. Однако без радикального пересмотра статуса ЦБ они останутся косметикой. Требование Российского союза промышленников и предпринимателей о подчинении денежно-кредитной политики правительству — не корпоративный каприз, а отражение объективной потребности производственных сил сбросить оковы финансовых отношений колониального типа. Возражения ЦБ о «независимости» как гарантии от инфляции не проходят проверку историей. Инфляция в России — не монетарный феномен, а продукт структурных диспропорций: сырьевой зависимости, слабости перерабатывающих отраслей, разрушения научно-технического потенциала. Лечить эти болезни высокими ставками — всё равно что пытаться остановить кровотечение гильотиной.
Концепция технологического развития до 2030 года с её амбициозными целями (75% отечественной высокотехнологичной продукции, рост затрат на НИОКР на 45%) обречена на провал без финансовой мобилизации. Промышленный рост требует инвестиций в основной капитал темпами 6-8% годовых — об этом прямо говорит доклад «Россия 2035». Но нынешняя модель, где ЦБ видит свою миссию лишь в «таргетировании инфляции», а не финансировании развития, блокирует эти инвестиции удушающей стоимостью кредита. Неолиберальный миф о «нейтральности денег» разбивается о реальность: деньги - кровь экономики, и направление их тока определяет, будет ли тело здоровым или чахлым. Финансовая система не технический механизм, а поле ожесточённой борьбы между национальным производителем и глобальным ростовщиком, между реальным созиданием и паразитическим спекулятивным капиталом.
Кризис ультраимпериализма предоставляет исторический шанс. Распад глобальных цепочек, с одной стороны, создаёт трудности, но с другой — ломает диктатуру ТНК, открывая пространство для национального промышленного планирования. Однако это окно возможностей быстро закрывается. Санкции, отток западного капитала, необходимость гигантских оборонных расходов — всё это требует концентрации финансовых ресурсов под контролем государства. Резервный фонд должен превратиться не в «подушку безопасности» для спекулянтов, а в источник долгосрочных кредитов для промышленности под 1-2%, как предлагают некоторые экономисты. Создание государственного инвестиционного банка — не просто техническое решение, а необходимость стратегического порядка. Частные банки ориентированы на сиюминутную прибыль от спекуляций, а не на десятилетние циклы промышленных инвестиций.
Диалектический урок настоящего момента ясен: финансовый суверенитет — не прихоть, а условие выживания. Подчинение ЦБ задачам национального развития — не «отказ от рыночных принципов», а возвращение экономики к её подлинному назначению: служению общественному прогрессу, а не обогащению кучки глобальных рантье. Промышленный рост требует не просто денег, а целевого направления финансовых потоков в критические отрасли: микроэлектронику, станкостроение, авиакосмический комплекс. Это не «администрирование», а сознательное использование закона планомерного развития производительных сил — закона, который капитализм отрицает в принципе, но который пробивает себе дорогу через все преграды в эпоху системного кризиса.
Центральный банк должен стать не хранителем «стабильности», а штабом финансирования индустриального возрождения. Отдадим ему должное за то, что в рамках ещё действующей глобальной неолиберальной модели он позволил России относительно легко пройти через кризис 2022-2025 годов, но пора искать новые ориентиры, вырабатывать принципиально другие модели развития. Китайский опыт — не икона, но доказательство: подчинение финансов национальным интересам работает. Вперед — к созданию финансовой системы нового типа, где кредит станет кровью промышленности, а не ядом экономического удушения! Будущее принадлежит не глобальным ростовщикам, а народам, осознавшим свою силу и взявшим контроль над экономической судьбой в собственные руки. Промышленный суверенитет или неоколониальная зависимость — третьего не дано!
Оценили 2 человека
2 кармы