Ограниченно-пропорциональная демократия

Почти целиком две главы (17 и 18) в своей замечательной книге(«Критическая масса») Ф. Болл посвятил разбору результата состязаний компьютерных программ, созданных для решения известной в теории игр «Дилеммы Заключенного». В результате этих чрезвычайно интересных экспериментов подтвердилась эффективность срединной стратегии, избегающей крайностей. Программа-победительница TFT является не чем иным, как стратегией минимизации потерь, а не максимизации прибыли. Именно такая стратегия в конечном итоге позволяет получить максимальную прибыль, что, безусловно, можно считать парадоксальным фактом. Хотя если мы обратимся к бизнесу, такая стратегия не покажется нам уж очень удивительной: например, банки не ведут бизнес, а выдают кредиты бизнесу, не гоняясь за максимизацией и довольствуясь только частью прибыли от бизнеса (процентами за кредит). Но за это они требуют обеспечения, гарантий по кредиту (минимизация потерь). По итогам многих десятилетий существования рыночной экономики они оказываются одними из самых богатых. В психологии семейных отношений наиболее счастливы оказываются те, кто выбирает спутника жизни по критерию минимизации его недостатков, а не по максимальным его достоинствам.

К тому же самому, но с социальной точки зрения пришел и Поппер:

«Новые способы достижения счастья суть нечто теоретическое, нереальное, относительно чего трудно прийти к единому мнению. Но нищета всегда рядом с нами, здесь и теперь, и еще долго будет оставаться с нами. Это известно нам из опыта. Так постараемся внушить общественному мнению простую мысль, что нужно устранять наиболее неотложные и реальные социальные бедствия постепенно – одно за другим, здесь и теперь, вместо того чтобы целые поколения людей приносить в жертву во имя достижения отдаленного и, может быть, недостижимого всеобщего блага.

Мы являемся демократами не потому, что большинство всегда право, а потому, что демократические традиции являются наименьшим злом из того, что нам известно (минимизация потерь – М. Д.).

…Нужно работать для устранения конкретного зла, а не для воплощения абстрактного добра… Лучше стремиться к устранению конкретных видов нищеты. Или, говоря более практично: бороться за устранение нищеты прямыми средствами, например, постановив, что каждый человек должен иметь какой-то минимальный доход. Бороться с эпидемиями и болезнями, создавая больницы и медицинские учебные заведения. Бороться с неграмотностью так, как мы сегодня боремся с преступностью. Но делать все это с помощью прямых средств. Избрать то, что вы считаете наиболее нетерпимым злом вашего общества, и терпеливо убеждать людей в том, что можно устранить его.

Но не следует пытаться реализовать эти цели косвенным путем, действуя во имя отдаленного идеала совершенного общества. Как бы сильно он ни захватывал ваше воображение, нельзя считать, что вы обязаны действовать для его реализации или что ваш долг – открыть людям глаза на его привлекательность. Мечты о прекрасном мире не должны отвлекать вас от помощи людям, которые страдают здесь и сейчас. В вашей помощи нуждаются окружающие вас люди, ни одним поколением нельзя жертвовать во имя будущих поколений, во имя идеального счастья, которое может никогда не наступить. Короче говоря, я утверждаю, что уменьшение человеческих страданий является самой неотложной проблемой рациональной социальной политики, но достижение счастья не является такой проблемой. Достижение счастья должно быть предоставлено нашим личным усилиям.

…Основные беды нашего времени – а я не отрицаю, что мы живем в трудные времена, – обусловлены не нашей моральной испорченностью, а, напротив, нашим часто ошибочным нравственным воодушевлением – нашим стремлением построить лучший мир. Наши войны, по сути дела, являются религиозными. Это войны между сторонниками конкурирующих теорий относительно того, как нужно строить лучший мир» ( Поппер К. Предположения и опровержения. М., 2004. С. 571-605.)

Это очень похоже на кредо Конфуция: «Лучше, чем клясть темноту, зажги свечу!». Просто делай то добро, которое ты можешь делать лично сам, своим близким, рядом с тобой живущим людям. Хотя с этим поспорили бы, как я показал выше, такие авторитеты, как Будда и Христос. Не говоря уже о революционерах и Гитлере. Но кроме таких известных личностей и учений сегодня существуют серьезные ученые, которые продолжают традицию конструирования идеала. Я говорю о ярком представителе австрийской школы экономики Ротбарде. Он доводит логику свободного рынка до самого конца, доказывая, что общество может иметь только частную полицию, только частные суды и даже дорожное движение может регулироваться кооперацией частных собственников:

«Каждый хозяин сам занимается регулированием всех вопросов, касающихся его собственности. Точно так же каждый владелец дороги устанавливает свои правила пользования его дорогой… Владельцы дорог сами будут поддерживать на них порядок. В идеальном рыночном обществе частные собственники будут сами управлять своими дорогами… государство представляет собой антиобщественный инструмент». (Ротбард М. Власть и рынок: государство и экономика. Челябинск, 2010. С. 350-353.)

Австрийская экономическая школа дала чрезвычайно много экономической науке. Однако в доказательстве вредности любой государственной функции ее представители явно переступают черту. Таких «идеальных обществ», мечту о которых они вынашивают, не было в истории ни одного народа. Это ничем не отличается от марксистского подхода XIX века, который ими критикуется безжалостно во всех других аспектах.

Стратегия минимизации потерь и риска в противовес максимизации прибыли и риска более соответствует Нормальному правилу Закона Гармонии, так как акцентирует внимание на умеренном и постепенном типе изменений. Можно сказать, что эволюция, как правило, более предпочтительна, нежели революция. Крупнейший американский философ XX века Ролз создал договорную теорию идеального общества справедливости как честности. И во многом она базируется именно на принципе минимизации потерь. Он критикует утилитарные концепции общества прежде всего за то, что они допускают экономический рост при обнищании меньшинства населения страны. В противовес этому его концепция справедливости как честности ставит барьер для такой альтернативы. Он выступает за меньшие темпы экономического роста (прибыли) ради недопущения потерь даже для меньшинства населения страны:

«Таким образом, базисная структура должна позволить эти неравенства в той степени, в какой они улучшают ситуацию каждого… тот, кто выгадывает меньше всего, имеет, так сказать, право вето». (Rawls J. A Theory of Justice. 1999. (гл.3, параграф 26).)

Сложно организованные турниры программ демонстрировали непреложное действие Правила Маятника и благотворности дуализма. Программа TFT («око за око, зуб за зуб») оказалась единственной преградой к скатыванию виртуального общества в темные века и царство обмана и лжи. Поэтому можно сказать, что принцип Нового Завета («возлюби врага») без принципа Старого Завета («зуб за зуб») ведет общество в конечном итоге к нравственному краху. Это лишь подтверждает, что нельзя пренебрегать Законом Равновесия, Принципом Относительности даже ради самых высоких и «благих» намерений. Можно сколько угодно критиковать этот принцип «зуб за зуб», как это делал, например, такой мощнейший моральный авторитет, как Махатма Ганди, но нельзя не признать, что люди вынуждены его использовать во все века именно для поддержания нравственного здоровья общества. Система государства, уголовного и административного права, следствия и наказания, пенитенциарных учреждений являются универсальными явлениями всех веков и народов. А эти системы осуществляют функцию «зуб за зуб». Украл, убил – получи наказание. История народов подтверждает вывод турнира программ: там, где эти системы работают наиболее эффективно, общий нравственный уровень выше.

Считается, что современный философ Фукуяма констатировал отсутствие разумных альтернатив демократии. Однако содержание его труда (в отличие от названия) «Конец истории и последний человек» вряд ли позволяет сделать такой однозначный вывод:

«Или есть опасность, что на каком-то уровне мы будем счастливы, но все же не удовлетворены сами собой на ином уровне, и потому будем готовы сперва потянуть мир обратно в историю со всеми ее войнами, несправедливостями и революциями?.. И если львиная доля мира, в котором они (люди) живут, будет характеризоваться мирными и процветающими либеральными демократиями, они будут бороться против мира и процветания – и против демократии».(Фукуяма «Конец истории и последний человек», гл.28,31)

То есть Фукуяма, по моему мнению, все-таки допускает возможность такого бесконечного маятникового исторического процесса: от тирании к демократии и обратно. Для предотвращения этого среднее большинство народа должно иметь выход своей жажде признания (по Гегелю и Фукуяме) внутри системы. Пропорциональное избирательное право как раз и обеспечивает такую возможность.

Многие понимают взгляды Фукуямы как утверждение демократии в качестве конечного звена исторического процесса всех народов. Но и в этом случае философ не дает никакого повода для утверждения только одной формы избирательного права (всеобщее равное) в качестве конечной, последней и неизменной.

Философскую, политическую и социологическую мысль ХIХ и ХХ веков невозможно представить без Маркса. Даже и сейчас редкий философ обходится в своих работах без упоминания идей этого мыслителя. Тоффлер в своей знаменитой «Третьей волне» указал на Маркса и его идеи 50 раз! Фукуяма в (уже упомянутом выше) своем труде «Конец истории…» сослался на Маркса 88 раз! И Маркс, выступавший в XIX веке за уравнительное избирательное право, был ближе в той социально-экономической ситуации к пропорциональной демократии, чем к уравниловке: большинство бедных рабочих, пользуясь уравнительным избирательным правом, осуществляют власть над меньшинством богатых как над «нетрудовым классом». Напомним, что по марксовой теории стоимости все богатство общества создается рабочими и крестьянами. Все четыре огромных тома «Капитала» были написаны сугубо для доказательства этого постулата: даже к прибыли класс капиталистов и землевладельцев не имеет отношения. Поэтому с его точки зрения трудящиеся и должны осуществлять управление обществом, но никак не «иждивенческие классы».

Однако, в XXI веке в развитых странах социально-экономическая ситуация оказалась другой. Бедные слои не являются трудовыми. По крайней мере, большинство из бедного слоя не трудится, а живет на пособия. Исходя из этого, современный последователь Маркса поддержит ограниченно-пропорциональную демократию как систему, усиливающую влияние современного трудового класса (от верхнебедных до среднебогатых). Парадокс заключается в том, что современный либерал (правоцентрист) поддержит пропорциональную демократию из-за стремления остановить процесс дальнейшего усиления госбюджетного перераспределения. В современных развитых странах сейчас очень важно затормозить расширение влияния государства.

Сегодня многие чувствуют, что деление партий на левые и правые устарело. Но внятной концепции, заменяющей это деление, я не встречал.

Главное идеологическое различие правых и левых заключалось в их отношении к влиянию государства на экономику. Так как в XIX веке доля госбюджета в ВНП развитых стран была небольшой, то все споры сводились к относительным категориям: правые хотели оставить минимум налогов и минимум расходов на социальные программы, а левые выступали за увеличение налогов и расходов. Ведь госбюджет имеет очень ясную главную функцию: перераспределять доход от богатых к бедным. В этом экономическая суть госбюджета. Весь XX век прошел под знаменем наступления левых. С этой точки зрения он был переходным. В переходное время случаются парадоксы. И нацизм оказался таким парадоксом. Вроде бы ярый политический противник левых, а идеологически продвигал большее государственное регулирование экономики. Разгадка проста: нацизм был вопреки устоявшемуся мнению не правой, а одной из разновидностей левой идеологии. Именно поэтому они не уживались с марксистами, борясь за один и тот же электорат. Вспомним, что в названии партии Гитлера были два таких слова, как «социалистическая» и «рабочая». Не стану набивать себе цену, так как ничего нового в этом мнении нет: этого же мнения придерживался еще Шпенглер. Но как бы там ни было, к XXI веку ситуация изменилась качественно. Государственное перераспределение ещё более расширилось. Слой бедных уменьшился относительно всего населения, уплощилась верхушка сверхбогатых, в бедных слоях резко упала доля трудовых классов, средний трудовой класс расширился. А изменение социальной структуры общества требует изменения его политической надстройки.

Христос вряд ли имел в виду уравнительность, когда говорил:

«И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». (Лк 12:48).

Сущность теории современного философа Тоффлера: относительное увеличение значения знаний в экономике и политике. Увеличение относительно насилия и денег, этих двух движителей мира в доинформационную эпоху.

Комментарий

Я говорю о Тоффлере не потому, что он был первым или тем более единственным, кто заметил этот социально-экономический сдвиг. Например, французский философ XX века Ги Дебор еще до Тоффлера в 1960-х годах писал:

«… потребление в самой минимальной и бедной его форме (питание, жилье) теперь является лишь каплей в иллюзорном море подорожавшего выживания». (Debord G. La Societe du spectacle. 1967. (гл. 1, параграф 47))

Ги Дебор создал теорию о стадии информации, назвав ее «Обществом Спектакля». Тоффлер просто сегодня наиболее известен, так как он из этого факта сделал целостную историческую концепцию.

Конец Комментария

Способности в области обработки знаний, их хранения и объемов использования не являются одинаковыми у разных людей. И если концепция Тоффлера верна, то «метаморфозам власти» должна соответствовать и метаморфоза избирательного права. Исследования социологов показывают, что «голосование следует рассматривать в качестве группового, а не индивидуального решения» ( Болл Ф. Критическая масса. Как одни явления порождают другие. М., 2008. С. 330) Именно в этом причина степенного характера результатов голосования, который является признаком неустойчивого кризисного процесса. Именно групповое решение усиливает агрессию, как показал эксперимент Милгрэма (Milgram).

Известно, что произошло в России, которая ввела в 1917 г. всеобщее равное избирательное право без обычных на тот момент цензов, существовавших в других странах. Революционная Россия стала в 1917 г. самым демократичным и свободным государством во всем мире. В первые годы советской власти были исключены из процесса голосования так называемые «паразитические классы»: богачи, составлявшие менее 5 % населения страны. И с каждым годом советской власти эта лишенная избирательного права группа все уменьшалась.

Элиты стран Европы и Америки были достаточно мудры, чтобы в течение всего ХIХ века проводить поэтапное расширение демократии, постепенно вовлекая в избирательный процесс все новые и новые группы расселения, ранее не допускавшиеся к голосованию. Этой мудрости хватило только для того, чтобы не допустить революций в своих странах, но не хватило, к сожалению, чтобы не ввязаться в первую мировую войну. Основными зачинателями этой войны были две страны, усиленно милитаризировавшиеся в последние пару десятилетий перед ее началом: Германия и Франция. Англия, США и даже Россия вступили в нее нехотя и позже, по необходимости дипломатических отношений. И что же мы видим с точки зрения избирательного права? Только в этих двух странах, начавших первую мировую войну, за несколько десятилетий до этого были дарованы равные права голоса всем мужчинам без исключения!

А русская революция через всеобщее равное избирательное право смогла решить главную задачу снижения вопиющего социального неравенства. Распределение материальных благ было значительно уравнено. Вот что надо было русскому народу и чего не смог обеспечить царизм!

Но это не дает ответ на вопрос, почему именно в первой четверти ХХ века произошли эти события в России. Почему не в 1890-х или 1870-х годах? Неравенство тогда было не меньше. Поиск этого ответа приведет нас к удивительной формуле революции, которую нужно иметь в виду всем правительствам всех народов и эпох, в этом числе и элитам Европы и Америки в ХХI веке. Если сказать коротко, с каждым десятилетием ХIХ века информационный обмен между гражданами России все более усиливался и расширялся по аудитории. Хождение в народ, листовки, газеты, собрания, митинги – все это коммуникативная деятельность, «социальные сети», взаимный обмен информацией.

На эту тему написана масса исследований, и мы можем только подтвердить рост интенсивности и массовости этого процесса в геометрической прогрессии с каждым десятилетием после середины ХIХ века вплоть до революции 1917 года.

В итоге можно вывести формулу революции 1917 года:

Р=Н*И*П

Н – неравенство

И – информационный обмен

П – право избирать, всеобщее и равное

Февральская революция 1917 года обеспечила третий элемент в этой формуле, и поэтому для устранения неравенства была открыта широкая дорога. Кадето-эсеро-социал-демократические партии, контролировавшие все составы временного правительства, как могли, оттягивали социальные реформы (устранение неравенства), но были сметены октябрем 1917 года. Большевистский «Декрет о земле» санкционировал устранение неравенства в деревне, а национализация фабрик – в городах. Так же и в США конфисковывались земельные латифундии англичан после низвержения британского абсолютизма.

За первое десятилетие XXI века доля населения, имеющего доступ к Интернету, увеличилась во всех регионах мира. Отгадайте, где же быстрее всего? Можно не знать цифры, а просто вспомнить новости конца этого десятилетия. Да, именно в арабских странах! Формула революции работает и в XXI веке.

Эту волшебную формулу «НИП» нужно учитывать всем элитам современных стран.

За последние 20 лет в Европе и в Америке резко усилился информационный обмен, в том числе благодаря новым информационным технологиям и Интернету. Однако неравенство не сократилось, а по некоторым данным – возросло. В то же время всеобщее равное избирательное право продолжает существовать. Рост двух показателей при постоянстве третьего означает шаг к революции. Вот почему мы видим расширение деятельности современных народовольцев-революционеров-бомбометателей. Сейчас их называют террористами. В России в ХIХ веке в их головах были социальные теории справедливого устройства общества, сейчас – исламские догмы. По существу же различий нет, их питает неравенство (Н), усиливает информация (И) и вселяет надежду П – всеобщее уравнительное избирательное право. Что же делать? Ограничивать Интернет? Сокращать неравенство? Но как? Сокращение неравенства снижает и так не слишком сильные стимулы к труду. Реальный путь один: изменить избирательное право в сторону более справедливой его формы. Я говорю об "акционерном принципе": вес голоса гражданина должен соответствовать его вкладу в бюджет страны в виде уплаченных налогов за минусом полученных социальных выплат. Нужно использовать проверенные человечеством успешные формы сотрудничества: акционерные общества во многом обеспечили экономическое развитие в ХIХ и ХХ веках, благодаря которому мы имеем тот мир, который имеем. Теория Джона Локка обеспечила демократическое развитие Европы и Америки в эти два века. Именно информационные технологии ХХI века позволяют объединить эти два достижения в системе «акционерной демократии»: граждане должны иметь право влиять на распределение бюджета страны прямо пропорционально своему вкладу в этот бюджет. Выборы парламента и президента – не что иное, как влияние на распределение бюджета государства. Концепция Джона Локка о власти как о команде управленцев, нанятых гражданами, остается ущербна при всеобщем равном избирательном праве. Акционеры-граждане все равны в праве влияния на расходы бюджета, но не равны во вкладе в этот бюджет. Это нарушение Принципа Относительности и Правила Равновесия. Чтобы исключить крайности, необходимо нижние 15–20 % граждан (по уплаченным налогам) наделить равным одним голосом, а пропорциональный рост установить выше этой границы. Таким образом, это правило примет вид известной из предыдущей части S-образной функции.

Горизонтальная ось отмеряет величину годового дохода человека за минусом пособий. Вертикальная ось – количество голосов, которыми наделяется человек, начиная с одного голоса.

Закон об этом должен быть принят именно в относительных цифрах в соответствии с ростом или падением всей суммы уплачиваемых налогов. Конкретные цифры будут каждый год меняться в зависимости от динамики ВНП. Непременно с тем условием, чтобы плоская часть покрывала не более 20 % снизу и сверху: бедных и сверхбогатых. Пропорциональность будет работать именно на среднем классе, составляющем около 60 % населения. Такая система будет работать на расширение именно среднего класса, не допуская его размывания по полюсам, то есть не допуская усиления неравенства.

Комментарий

85 % жителей такой развитой страны, как, например, США, в возрасте старше 25 лет имеют законченное среднее образование, а 28 % – высшее (то есть как минимум степень бакалавра). По подсчетам Бюро Переписи Населения США (US Census Bureau), американец, имеющий степень магистра или доктора, зарабатывает в среднем $ 74 602 в год. Уровень зарплаты бакалавра (выпускника университета) составляет $ 51 206 в год. Еще ниже доход тех, кто прекратил учиться, получив среднее образование – $ 27 915. Заработки тех, кто не смог закончить и высшую школу, составляют $ 18 734 в год. При этом год от года число людей с высшим образованием в США увеличивается.

Согласно данным ЮНЕСКО, 60 % разницы в доходах людей приходится на образование, а 40 – на все остальные факторы (здоровье, природные способности, социальное происхождение)

Конец Комментария

Ограниченно-пропорциональная демократия являет собой пример Закона Нормального распределения. По количеству людей в здоровом обществе края незначительны. Сверхбогатые и беднейшие – хвосты гауссовой кривой. Превалирует середина.

В нездоровом обществе бедных и очень богатых много. Много относительно середины. Коммуникации между классами затруднены, взаимопонимание отсутствует.

Ограниченно-пропорциональная демократия настраивает всю политическую систему на усиление среднего электората. Партиям станет выгодно бороться за весомые голоса средних, а не играть на популизме с бедными. Тем самым вся политика станет в большей мере отвечать интересам среднего трудового класса.

Социальную срединность можно проиллюстрировать таким удивительным фактом из физики, конкретно ее раздела – оптики: когда освещение (нравственность общества) усиливается, все цвета спектра приближаются к центральному, то есть желто-зеленому: желтый становится более желто-зеленым, оранжевый более желтым, красный более оранжевым, малиновый более красным; и с другой стороны центра – зеленый делается более желто-зеленым, голубой более зеленым, синий более голубым, фиолетовый более синим. Наоборот, с ослаблением силы света (падение нравственного уровня общества) цвета удаляются от центра: желтый кажется более оранжевым, оранжевый более красным, красный более малиновым, и последний, уходя в темноту, мрачнеет. По другую сторону центра – зеленый делается более голубым, голубой более синим, синий более фиолетовым и этот последний, как и малиновый, погружаясь в темноту, также затемняется.

Ограниченно-пропорциональная демократия имеет следующие черты:

1. Эта система не исключает беднейших, как это было в Англии и США в ХIХ веке. Теперь они будут иметь право одного голоса, но должны понимать, что это право минимально относительно средних и богатых.

2. Политики будут ориентироваться больше на голоса средних. Причем ввиду верхнего плато доля влияния богатых не вырастает. Их методы косвенного повышенного влияния никуда не исчезнут. Но теперь им гораздо труднее будет одурачить более образованных средних.

3. Эта система усиливает влияние средних за счет уменьшения веса голосов бедных и усиления контроля над богатыми.

Дело в том, что разницы в образовании между средними и богатыми нет никакой. Поэтому эта система позволит выбрать в «команду управленцев» (власть) наиболее эффективных менеджеров. Сейчас при равном праве это не удается порой именно из-за влияния малообразованных бедных, которые отнюдь не всегда могут разобраться в сложных вопросах управления государством.

Здесь приведу замечательный отрывок из книги Поппера «Предположения и опровержения»:

«Большинство из тех, кто шел за Гитлером или Сталиным, делали это потому, что… их “легко было водить за нос”. По-видимому, великие диктаторы использовали все виды страхов и надежд, предрассудки, зависть и даже ненависть. Однако их главным оружием было обращение к определенной нравственности. Они выполняли миссию и требовали жертв. Печально видеть, насколько легко злоупотребить обращением к нравственности. Однако можно констатировать, что великие диктаторы всегда стремились убедить свой народ в том, что им известен путь к высшей нравственности.

Для иллюстрации этого утверждения я могу напомнить вам о замечательном памфлете, опубликованном не так давно, в 1942 году. В этом памфлете епископ Брэдфорд подверг критике общественное устройство, которое он называл “аморальным” и “нехристианским” и о котором писал: “Когда в чем-то столь ясно проявляется рука дьявола... ничто не может остановить служителя Церкви от борьбы против него”. Общество, которое, по мнению епископа, было созданием дьявола, это не Германия Гитлера и не Россия Сталина, он имел в виду наше собственное западное общество, свободный мир Атлантического содружества. И все эти вещи епископ высказал в памфлете, который был написан в поддержку поистине сатанинской системы Сталина. Я совершенно уверен, что нравственное негодование епископа было искренним. Однако оно ослепило его, как и многих других, и не позволило заметить очевидные факты, например, страдания огромного числа невинных людей в сталинских лагерях». ( Поппер К. Предположения и опровержения. С. 605. Имеется в виду памфлет «Христиане в классовой борьбе» Гилберта Коупа, предисловие к которому написал епископ Брэдфорд. См. мое «Открытое общество» (1950) и последующие издания, прим. 3 к гл. 1 и прим. 12 к гл. 9)

Более 2-х тысяч лет назад эта же мысль была высказана Конфуцием:

«Совершенный муж… любит учиться… не является инструментом». (Лунь Юй, гл. 1 и 2).

Какие могут быть опасности этой «пропорциональной демократии»? Например, интересы бедных будут страдать: средние сговорятся с богатыми и сократят пособия. Но последствия этого ударяют по средним: криминализация уличной жизни, марши и забастовки создадут такую атмосферу для средних, что они не смогут поддерживать свой уровень жизни. Они не смогут, как богатые, обеспечить себе эксклюзивную безопасность в виллах и кадиллаках с охраной.

По крайней мере, принцип «каждому по его вкладу» более справедлив, чем принцип уравнительности. Равное избирательное право для всех было вынужденной мерой, необходимым этапом демократии для тогдашнего уровня технического развития общества. Раньше было просто технически невозможно организовать «пропорциональную демократию» без широкого внедрения информационных технологий. Сейчас наступает другое время.

Именно это время усиливает один из факторов революции (Н) и дает возможность ослабить действие третьего фактора (П).

Если элиты развитых стран этой возможностью не воспользуются, то они будут заменены в результате серии революций, которые сократят более радикальными методами экономическое неравенство. Чтобы удерживать экономическое неравенство в разумных пределах, необходимо усилить неравенство в избирательном праве.

Ограниченно-пропорциональная демократия – это не какая-то выдуманная, из чьей-то головы взятая форма. Индустриальная эпоха прошла под ее знаком: это всем известные акционерные общества различных видов. Ограничение снизу – минимальная цена одной акции, ограничение сверху – лимиты владения крупным пакетом акций одного акционера. Внутри этих ограничений – голосование пропорционально вкладу.

Возьмите статистику любой индустриальной или постиндустриальной рыночной экономики и увидите, что 99 % предприятий управляется именно по этой форме. И лишь не более 1 % представляют собой кооперативы, которые практикуют уравнительность голосования вне зависимости от вклада каждого участника. В этом ключе можно сказать, что ограниченно-пропорциональная демократия эффективнее уравнительной в 99 раз! И если в экономике предприятия с ограниченно-пропорциональной формой правления безусловно берут верх над предприятиями с уравнительным типом, то среди народов будут в выигрыше те, кто в своей стране применит успешный, а не провальный опыт управления.

Концепция власти как наемной команды менеджеров и разделения властей подтверждена историей как наилучшая из всех альтернативных. Но эта концепция не доведена до логического завершения. Мы живем еще в кооперативах (по имени «США» или «Великобритания», «Франция» или «Германия», «Россия» или «Бразилия») и используем способ управления страной, показавший в экономике за последние два века свою явную неэффективность. Для перехода к пропорциональной демократии в США, например, не нужно менять даже Конституцию. Отцы-основатели мудро отказались зафиксировать принцип «один гражданин – один голос» в Конституции. Экономический и социальный прогресс развитых стран мира происходил отнюдь не благодаря уравнительной демократии, как это может сначала показаться. Англия, например, сменила абсолютизм на пропорциональную демократию в середине XVII века. В это время она была маленькой страной северо-западной окраины Европы. Ее население было в четыре раза меньше, чем население одной только соседней Франции. К началу XX века, когда начался процесс перехода к уравнительной демократии, она стала ведущей мировой империей, «сверхдержавой XIX века». На ее территориях проживали 400 млн. чел., что составляло тогда 10 Франций! Вот как описывает Осборн пропорциональную демократию Англии:

«К началу XVIII века в послереволюционной Британии сложилось государство, в котором интересы помещичьего сословия, завладевшего парламентской властью, возобладали над интересами как королей, так и простолюдинов. Рациональный индивидуум – грамотный, образованный дворянин (“джентльмен”), регулярный читатель книг и газет, знакомый с содержанием идейной полемики, религиозный, но прагматичный – обнаружил, что это государство вполне служит его потребностям. На протяжении следующих примерно 200 лет британскому государству лучше остальных удавалось направлять в благотворное русло устремления и активность этой самоопределяющейся социальной группы – дав ее членам доступ к власти» .( Осборн Р. Цивилизация. М.: Астрель, 2010. С. 455)

В истоках создания США лежал принцип пропорциональной демократии: в 1765 году девять колоний направили делегатов на первый американский политический форум, который вошел в историю под названием Конгресса гербового сбора. Собравшихся объединял простой лозунг: «Никаких налогов без представительства». То есть соответствие уплаты налога праву в управлении считалось справедливым.

Американская Конституция изначально не определяла, кто из граждан США может обладать правом голоса. В результате долгое время в выборах принимала участие лишь небольшая часть американцев. Изначально это были белые мужчины, обладавшие определенной собственностью.

«Отцы-основатели» ясно осознавали, что демократия требует знающих и политически грамотных избирателей. Джефферсон видел решение во всеобщем образовании:

«Я не знаю другого источника высших полномочий в обществе, кроме самого народа; если же мы полагаем его не вполне просвещенным, чтобы осуществлять контроль по здравому усмотрению, то средством от этого будет не забрать управление из его рук, а сделать его усмотрение осведомленным» (Роджер Осборн - Цивилизация. Новая история Западного мира, 2010, ИЗДАТЕЛЬСТВО Астрель , МОСКВА, C.490 )

Но Джефферсон тогда и представить не мог, что будут люди, которые просто НЕ ЗАХОТЯТ учиться. А эту проблему всеобщим бесплатным образованием не решить. Я думаю, что он при этом бы выступил за исключение таких из состава избирателей. Если человек не желает быть «осведомленным», то он не должен иметь такие же права голосования, как и другие.

В США XIX века существовали цензы грамотности и имущественный ценз, в результате чего 96 % афроамериканцев-мужчин, проживавших в южных штатах, не имели права голоса. Потом решили допустить к голосованию бедняков-белых. Была изобретена так называемая «дедушкина поправка», которая вступила в силу с 1895 г. Теперь голосовать могли даже безграмотные и нищие, если их отцы или деды пользовались избирательным правом до 1 января 1867 г. Таким образом, все афроамериканцы, проживавшие на Юге и составлявшие 89,7 % от всех черных американцев, лишились избирательных прав. В 1883 г. был принят закон Пендлтона, который вводил систему конкурсных экзаменов на замещение выборных федеральных должностей. Вопросы типичного экзамена выглядели следующим образом: дать названия 15-ти штатам и 15-ти городам США; уметь делить и умножать простые дроби; различать глагол, существительное и прилагательное; иметь представление о колониальном периоде, Континентальном конгрессе, Декларации независимости и Прокламации об освобождении рабов.

Реальных успехов движению за права женщин удалось добиться только после русской революции 1917 г., когда 18 августа 1920 г. была принята 19-я поправка к Американской Конституции. Все белые мужчины получили право голоса лишь в середине XIX века. Чернокожие – в 1870 году (его предоставила им 15-я поправка к Конституции), женщины – в 1920-м (19-я поправка), индейцы – лишь в 1924 году (именно в этом году они были признаны гражданами США, до этого считались гражданами своих племен). Из этого следует, что до 1924 г. в США была пропорциональная, а не уравнительная демократия. Также примерно и в других ныне демократических развитых странах.

Главными борющимися сторонами второй мировой войны были две страны (Германия и СССР), которые раньше всех ввели всеобщее равное избирательное право. И вряд ли можно считать совпадением, что менее пострадавшие от этой войны воюющие страны, такие как Англия, Франция и США, вводили уравнительную демократию гораздо позже. Осборн в своей «Цивилизации» удивляется:

«Стремительность, с какой фашизм подчинил себе Европу, не может не поражать. В 1920 году весь континент от границ Советского Союза до Атлантики жил при конституционных национальных правительствах, опиравшихся в своей деятельности на демократические институты… Несмотря на все это, период с 1918 по 1939 год стал эпохой глубочайшего краха конституционного либерализма. До конца мирного периода представительные собрания были распущены или лишены реальных полномочий в 17 из 27 европейских стран…» ( Осборн Р. Цивилизация. М.: Астрель, 2010.ГЛ.17)

Но почему-то Осборн не видит очевидную корреляцию между скоростью введения уравнительной демократии и «крахом конституционного либерализма» в ведущих странах тогдашнего мира. Обобщенно говоря, Европа получила Первую мировую войну после резкого расширения электората при предоставлении равного избирательного права всем мужчинам. После этой войны Европа предоставила избирательные права женщинам, расширив электорат в 2 раза… И получила Вторую мировую войну! О причинах этих войн написаны миллионы томов книг с тысячами страниц. Но этот факт под названием «уравнительное избирательное право – война» мало кем освещается и вряд ли является совпадением.

Здесь мы выходим на ключевой момент, который я называю понятием «радикальная смычка». Как показывает история человечества, радикальные решения происходили из союза части образованной верхушки и малообразованных слоев. Так приговорили к смерти Сократа и Христа. Так осуществлялись все революции и так приходили к власти диктаторы. Порой эта смычка позволяла решать на первоначальном этапе необходимые проблемы социальной трансформации общества, как это было в русской революции 1917 г. Какую бы роль в истории она ни играла при последующих моральных оценках, эта смычка всегда была эффективным инструментом социальной трансформации. Именно благодаря ей история знает как великие свершения, так и великие злодеяния. В следующей главе будет показано, в частности, как эта смычка в середине 1920-х годов в Советской России утвердила национальный социализм в виде диктатуры Сталина.

Однако ни разделение властей, ни пропорциональная демократия (как бы она мне лично ни нравилась ) не удерживали народы даже от наиболее ужасных преступлений.

Геноцид в истории:

Субъект геноцида                               Объект геноцида                                        Период

(тот, кто его осуществлял)        (тот, кто подвергался уничтожению)

1. Иудеи, христиане, мусульмане               Язычники     Разные периоды разных регионов

2. Испания     Народы центральной и южной Америк, цивилизации майя и инков  XVI век

3. Великобритания                              Народ Тасмании                                             XIX век

4. Франция                                  Народ канаков в Новой Каледонии                        XIX век

5. США                                         Коренные народы Северной Америки                  XIX век

6. Германия 1930–40-х                       Евреи и коммунисты Европы                         XX век

7. СССР 1920–40-х              Монархисты, демократы, марксисты, анархисты        XX век

Это нельзя признать досадным исключением из общего «гуманного правила» европейской цивилизации. Осборн в своей «Цивилизации» приходит к мрачному выводу:

«…единственными незападными обществами, которые умудрились сохраниться, стали те, которые были либо слишком удалены, чтобы затронуть наши интересы (инуиты северной Канады, аборигены бассейна Амазонки и гор Папуа Новой Гвинеи), либо слишком сильны в военном отношении, чтобы мы смогли их завоевать (Китай)».

В этой таблице в первой графе могут быть все большие народы планеты. Я не стал это делать по одной простой причине: я сам принадлежу к европейской традиции и живу в стране с тысячелетним христианством. Пусть китайцы или индусы, арабы или африканцы пишут о геноциде, который осуществляли их народы по отношению к другим. Я не исключаю свою личность из этого исследования, и поэтому оно останется до конца в этом смысле субъективным.

Но как могли осуществлять геноцид народы, жившие много веков в традиции заветов Христа? В Новом Завете нет ни одного указания на призыв к насилию над неверующими. Христос угрожал неверующим, что их покарает сам Бог, и только. Даже такого указания на неверующих как на «явных врагов ваших», как в Коране (сура 4., стих 101), в Евангелии нет. Как христиане оправдывали тогда геноцид? Дело в том, что они в самых гуманных, добрых целях желали «спасти заблудших» и крестить. А тех, кто был против, гуманнее было убить сейчас, чем позволить им гореть в «геенне огненной». Гореть ведь больнее, чем быть просто убитым! Принцип Относительности. Эти геноциды были возможны при условии глубокой веры в три постулата одновременно. Первый и второй из них были рассмотрены в ранее опубликованных статьях: линейная концепция истории и догма элитарности. Третий я рассмотрю в следующей статье: уверенное мышление. Вот три причины самых ужасных преступлений в истории человечества.

Это созвучно и с выводом Осборна в заключении его фундаментальной работы:

«Сознательно примитивная риторика, оперирующая абсолютными категориями добра и зла, доказывающая превосходство западных ценностей и взывающая к исторической необходимости, якобы повелевающей распространить эти ценности по всему миру, фундаментально расходится с реальным опытом, надеждами и стремлениями людей Запада…

Фундаментальная вера западной цивилизации в возможность разумного переустройства мира ко всеобщему благу лежала в корне каждой пережитой нами антропогенной катастрофы, и тем не менее многие из нас по-прежнему считают, что у Запада есть священный долг, который состоит в распространении его прямолинейных, универсалистских, “прогрессивных” методов правления, хозяйствования, образования, поддержания порядка, правосудия и нравственности – в том, чтобы сделать их принадлежностью каждого сообщества и каждого государства на планете. Неудобная правда, от которой нужно перестать отворачиваться, заключается в том, что для человеческого рода такая установка представляет не меньшую угрозу, чем завоевание силой оружия». (Осборн Р. Цивилизация. М.: Астрель, 2010.ГЛ.18)