Caмым важным для понимания будущего событием 2016-го года, на мой взгляд, стали не нашумевшие избрание Трампа и Брекзит, а мало кем замеченный Нобелевский симпозиум, где Нассим Талеб опроверг теорию о спаде насилия в мире, а заодно математически обосновал страшный вывод - большой войны с десятками миллионов жертв не миновать.
По иронии судьбы, точка в многолетней «интеллектуальной войне» ученых о перспективах войн реальных была поставлена на симпозиуме Нобелевского комитета мира.
История этой «интеллектуальной войны» интересна и захватывающа, как триллер. Чтобы понять ее истоки, струи и течения, нужно знать, что ей предшествовало и что стало ее катализатором.
Все началось почти 20 лет назад, когда понятие сингулярности приобрело хронологические очертания в связи с публикацией независимых расчётов ученых из разных стран, объединивших в одну прогрессию эволюционный и исторический процесс.
Результаты расчетов показали, что к середине ХХI века эволюция человечества и его история, в их общепринятом понимании, могут одновременно закончиться.
Три сценария сингулярности
Hезависимые расчеты троих ученых из Австралии, России и США, показали, что сокращавшиеся периоды между глобальными фазовыми переходами в истории биосферы и антропосферы образуют геометрическую прогрессию, знаменатель которой примерно равен основанию натуральных логарифмов.
Экстраполировав гиперболическую кривую в будущее, все три автора в конце прошлого века пришли к выводу: около середины XXI века гипербола превращается в вертикаль.
Масштабная инвариантность распределения биосферных фазовых переходов во времени (А.Д.Панов/Сингулярная точка истории, 2005)
Этот результат, обозначенный в международной литературе как Вертикаль Снукса-Панова, должен означать, что скорость эволюционных изменений устремляется к бесконечности, а интервалы между фазовыми переходами — к нулю.
В соответствии с данной теорией, в середине XXI века человечество ожидает новый фазовый переход, который переведет человечество на иную фазу развития.
О причинах этого фазового перехода нет единого мнения. Но есть три гипотезы.
— Одни называют в качестве такой причины технологическую сингулярность — гипотетический момент, по прошествии которого технический прогресс станет настолько быстрым и сложным, что окажется недоступным пониманию, предположительно следующий после создания искусственного интеллекта и самовоспроизводящихся машин, интеграции человека с вычислительными машинами, либо значительного скачкообразного увеличения возможностей человеческого мозга за счёт биотехнологий.
— Другие считают наиболее вероятной причиной цивилизационного фазового перехода глобальный военный конфликт, который либо уничтожит человечество, либо отбросить его в доисторические времена. Говоря словами Эйнштейна, — «я не знаю, каким оружием будет вестись Третья мировая война, но в Четвёртой будут использоваться камни».
— Третьи считают наиболее вероятным сочетание обоих вышеназванных факторов — технологического прогресса и войны, обобщая их в единое понятие — «знания массового поражения» (Knowledge-enabled Mass Destruction).
Тем не менее, в независимости от причин фазового перехода человечества, математически существуют лишь три сценария дальнейшего хода событий по трем возможным аттракторам.
N.B. Любая нелинейная система стремятся к некоторым устойчивым конечным состояниям — аттракторам, к одному из которых система, рано или поздно приходит (хотя далеко не всегда можно предсказать — к какому именно, когда и каким именно путем она его достигнет).
1. Сценарий 1й — падение кривой развития вниз. Такое движение в сторону простого аттрактора — саморазрушение цивилизации, начало «нисходящей ветви» истории с перспективой более или менее болезненной деградации антропо- и биосферы к состоянию термодинамического равновесия (тепловая смерть). Этот вариант, скорее всего, — результат глобальной войны.
2. Сценарий 2й — горизонтальный странный аттрактор (горизонтальное движение вбок) предполагает включение каких-то механизмов стабилизации на длительную перспективу. В некотором смысле это тоже «конец истории», так как, перестав прогрессивно развиваться, носитель интеллекта ограничивает способность управления масштабными процессами и становится заложником естественных тенденций старения биоты, Земли, Солнца и т.д. И этот вариант также похож на результат глобальной войны.
3. Наконец, 3й сценарий — вертикальный странный аттрактор означал бы беспрецедентно крутой виток по вектору «удаления от естества», скорее всего, в результате наступления вышеописанной Технологической сингулярности.
Второй и третий сценарии оприходовали кинодеятели, литераторы и наиболее осторожные из визионеров.
— 3й сценарий стал любимым сюжетом Голивуда (Терминатор, Матрица и т.д.) и технологических ньюсмейкеров, визионеров-алармистов (Ник Бостром, Стивен Хокинг, Илон Маск и др.).
— 2й сценарий, в виде экстраполяции сегодняшнего общества потребления в мир, так и не нашедший противоядия от кошмаров консюмеризма, потребления и праздности, — стал основой многих литературных антиутопий, начиная с первого (и самого удачного) его описания в романе Аркадия и Бориса Стругацких «Хищные вещи века».
— А вот с 1-ым апокалиптическим сценарием, самым по человечески очевидным и страшным, все сложилось непросто. Ведь он портил карты и бизнесу, и политикам, лишая человечество мотивации покупать все новые и новые вещи, вкладывать средства в ценные бумаги и голосовать за все тех же и тех же политиков. Кто же станет это делать в преддверии грядущего апокалипсиса?
Чтобы вывести этот сценарий возможного будущего человечества из области массовых представлений, был использован испытанный прием из практики пропагандистов и лесных пожарных — пустить встречный огонь (идею, концепцию). Таким встречным огнем стала концепция неуклонного сокращения войн и насилия в мире (называемая также концепция долгого мира).
Добрые ангелы долгого мира
Oсновным проводником концепции долгого мира стал Стивен Пинкер (Steven Pinker) — американский когнитивный психолог, профессор Гарвардского университета, написавший на эту тему мировой бестселлер — «The Better Angels of Our Nature. The Decline of Violence in History and Its Causes» («Добрые ангелы нашей природы. Уменьшение насилия в истории и его причины»).
В своей книге Пинкер пришел к заключению:
Hовые нормы общежития, установленные государствами, постепенно изменили саму человеческую психологию, которая стала учитывать интересы и нужды других людей.
Распространение грамотности, демократии и развитие наднациональных институтов, по Пинкеру, сыграло важную роль в процессе цивилизации. Сделала доброе дело и коммерция, требуя терпимости и ‘’обращая врагов в покупателей’’.
Демографические тенденции, в частности, привели к сокращению числа молодежи в общей численности населения, что уменьшило армию людей, склонных к насилию. Технологии, начиная с атомной бомбы и кончая телевидением и интернетом, также ослабили стимулы для начала крупномасштабной войны.
И наконец, по заключению Пинкера, лидеры сверхдержав проделали отличную работу в целях прекращения гонки вооружений и завершения холодной войны. А идеологии, так сильно способствовавшие расширению насилия в 20-м столетии (фашизм и коммунизм), были решительно разгромлены.
Снижение кровопролитности войн в человеческой истории (по Пинкеру)
Главный вывод из концепции Пинкера гласит:
результат спада насилия — это и есть наблюдаемый с 1945 долгий мир без глобальных военных конфликтов, в который вошло человечество после окончания 2ой Мировой войны.
Этот вывод Пинкер проиллюстрировал обширными статистическими данными.
Статистика сокращение военных жертв в мире после 2ой Мировой войны (Joe Posner/Vox, 2016)
Но поскольку статистическая база, использованная Пинкером для обоснования концепции долгого мира, ограничивалась 2009 годом, то в 2010е годы после военных конфликтов в Сирии и Ираке к Пинкеру появилось немало вопросов касательно подтверждения его концепции на новых данных.
Пинкер не замедлил ответить новым корпусом статистик, подтверждающих верность концепции и после 2009.
Однако в 2015 после радикальной активизации конфликта в Сирии с участие ИГИЛ (запрещенной в России) и вспышки террора в Европе вопрошающие взоры опять обратились к Пинкеру. Его ответ был уверенным — «На самом деле, все идет к лучшему». Снова с обилием убедительных графиков и диаграмм.
Конечно не обошлось и без критики, появившейся сразу после выхода бестселлера Пинкера. Критиковали за разное.
Рецензент журнала ‘’Нью-Йоркер’’ указывала, что книга сосредотачивает внимание исключительно на Западной Европе, и что если прибавить к потерям в войнах жертвы режимов Сталина и Мао, то число людей, погибших насильственной смертью в середине 20-го века, перевалит за сто миллионов.
Британский философ упрекнул Пинкера в том, что он спекулирует на науке для укрепления веры в будущее. Он назвал концепцию Пинкера «высокотехнологичное молитвенное колесо — набор электронных таблиц, содержащих вдохновляющие статистические данные о прогрессе человечества, и алгоритмов, подобранных так, чтобы доказать существование этого прогресса.
Но четче всех главную претензию к концепции Пинкера сформулировал профессор из Гарварда — «Пинкер предпочитает заменять отсутствие данных плохими данными»
Пинкер неоднократно отвечал на критику. Самый яркий пример такого ответа — статья в журнале Sociology, где он ответил сразу нескольким критикам (персонально каждому и всем скопом). Заканчивался этот ответ крайне эффектно.
Пинкер объявил, что на основании всех уточняющих его концепцию данных, он предсказывает —
Отделение Россией Крыма от Украины, с большой вероятностью ставшее бы в ХХ веке поводом для мирового военного конфликта, сейчас не приведет ни к мировой войне, ни даже к серьезному военному конфликту.
И предложил всем желающим проверить это предсказание в ближайшие месяцы (дело было в начале марта 2014).
Так оно и произошло, и критики, по мнению Пинкера, были окончательно посрамлены. Им оставалось лишь только махнуть рукой на вёрткого Пинкера и его духоподъемную утопию добрых ангелов долгого мира.
Но тут «интеллектуальную войну» с автором концепции долгого мира объявил Нассим Талеб.
Kритика концепции долгого мира Нассимом Талебом кардинально отличалась от всей предыдущей.
По выражению Талеба,
«Математики мыслят объектами (точно определенными и позиционированными), философы — понятиями, правоведы — конструкциями, логики — операторами, а дураки — словами».
И поэтому Талеб решил построить критику концепции Пинкера не на словах (на которые Пинкер также отвечал словами — причем в превосходящем количестве), а на чисто математической аргументации, отвечать на которую содержательно можно только на языке математики, а не очередными пространными рассуждениями.
Главным математическим объектом критики стало распределение с «толстыми хвостами» (Fat-Tailed Distribution). Это распределение вероятности имеет особенность проявлять большой коэффициент асимметрии. В «толстом хвосте» графика этого распределения зачастую прячутся «Черные лебеди» — редкие, маловероятные, но очень значимые события — что делает бессмысленным вычисление средних значений.
Получится как в анекдоте о средней температуре по больнице — 36,6 и десять человек умерло.
Или как в известном «сюрпризе индейки», — считавшей, что предназначение хозяина — хорошо ее кормить, а ее предназначение — обильно питаться. Ведь так было всегда, — думала индейка. Но вот подошло Рождество, и сюрприз-сюрприз.
Из аргументации Талеба следует, что теория долгого мира — просто бред идеалиста, не понимающего математических тонкостей при обработке распределений с «толстыми хвостами». Талеб сравнил теорию о сокращении количества войн и насилия с теорией растущего без обвалов фондового рынка.
Вскоре появился ответ Пинкера на критику Таллеба, после чего последовал еще один интеллектуальный залп со стороны Талеба. Теперь в соавторстве с Паскуале Сирилло (Pasquale Cirillo) — профессором из Делфтского технического университета.
Последняя научная работа имеет большую ценность помимо критики концепции долгого мира. В ней авторы впервые в мире, математически доказали, что используемые по сей день исторические данные о военных потерях в разы преувеличены. Авторы не только доказали это, но и провели огромную работу по очистке данных из нескольких тысяч исторических источников.
Но главное достижение этой работы в том, что авторы, использовав
— теорию предельных значений — Extreme value theory (спецраздел матстатистики для работы с «Черными лебедями», имеющими максимальное отклонение вероятности от среднего значения — ураганы, наводнения, землетрясения и т.д.)
— и обобщенное распределение Парето — Generalized Pareto distribution (позволяет моделировать только хвост распределения),
доказали следующее 2 важнейших положения:
1. Гипотеза о снижении насилия (в течение ли всей истории или за последние 70 лет) статистически недостоверна.
2. Поскольку во всей предыдущей истории войны с максимальным числом погибших случались примерно раз в 100 лет, прошедшие после 2й Мировой войны 70+ лет не могут являться аргументом о какой-либо смене тренда на снижение насилия в мире.
Справедливости ради, следует упомянуть, что не обошлось без критики и этой выдающейся работы Талеба и Сирилло.
Критики, сначала в одиночку, а потом и совместно с Пинкером пытались (опять исключительно на словах) поставить под сомнения сам подход Талеба и Сирилло.
Мол, кто докажет, что после 1945 не изменилась тенденция, существовавшая во все предыдущие века? — интересный аргумент, позволяющий поставить под сомнение что угодно от законов Ньютона до ежедневности восхода солнца (кто докажет, что завтра оно со 100% взойдет?).
Другой критик попытался опротестовать главное оружие Талеба и Сирилло — их математический метод. Но в результате, аргументация получилась чисто словесная. Мол, теория предельных значений — штука хорошая и правильная, но кто сказал, что она применима при анализе числа военных жертв во времени?
Получается опять — кто докажет … ?
Мне же остается рассказать о последней битве этой «интеллектуальной войны» — Нобелевском симпозиуме в норвежском городе Берген.
Битва при Бергене
Bидимо, «интеллектуальная война» Талеба и Пинкера дошла до критического уровня, раз уж дискуссия о концепции долгого мира стала предметом обсуждения 161-го Нобелевского симпозиума «Причины мира» (The Causes of Peace).
Ее организатором выступил сам Директор Нобелевского института, секретарь Нобелевского комитета по присуждению премии мира, профессор истории Нйолстад.
Темой войны и мира Нйолстад занимается давно. Еще 15 лет назад он был организатором Нобелевского симпозиума «Война и мир в 20-м веке и за его пределами» (War and Peace in the 20th Century and Beyond). Тогда в симпозиуме участвовали 29 нобелевских лауреатов, а результаты были опубликованы в одноименной книге.
В состоявшемся в июне 2016 года 161-ом Нобелевском симпозиуме «Причины мира» участвовали трое из пяти членов Нобелевского комитета по присуждению премии мира и 20 ученых с мировым именем, среди которых были такие легенды политических наук, как Bruce Russett, Joanne Gowa и Paul Diehl, а также ряд знаменитых историков, включая Niall Ferguson и Fred Logevall.
Вторым докладчиком был профессор политических наук университета Огайо Бэар Браумюллер (Bear Braumoeller). Вопросы войны и мира — его основная специализация. Но главное — он не только профессор политических наук, но и отлично разбирается в матстатистике (что огромная редкость). Чтобы это понять, достаточно взглянуть на его знаменитую статью «Действительно ли войны исчезают?» (Is War Disappearing?) .
Профессор Бэар Браумюллер был приглашен Нобелевским институтом в качестве третьего мнения в «интеллектуальной войне» Талеба и Пинкера, как представитель профильной специализации, фокусно занимающийся войной и миром. Ведь при всем уважении к Пинкеру и Талебу, специализация первого — психология, а второго — матстатистика.
В результате обоих выступлений стало ясно:
Несмотря на то, что Талеб и Браумюллер использовали различные методы и разные исходные данные, их результаты полностью совпали.
Никакого спада насилия не наблюдается. А «долгий мир» — всего лишь очередная прогнозируемая пауза между глобальными войнами.
тот наивный, наивный, наивный, наивный мир
Kак это ни удивительно, но ничего после симпозиума не изменилось.
Про историю, которую вы только что прочли, помимо вас, знают лишь участники самого симпозиума и еще сотня профильных ученых по миру. Ни одно из СМИ так и не удосужилось рассказать про это.
Ну а сама концепция долгого мира продолжает оставаться одним из массовых популярных мифов. Люди совершают новые покупки, вкладываются в акции и выбирают новых политиков. Все идет своим чередом.
Стивен Пинкер уверен, что его «интеллектуальная война» с Талебом закончилась вничью, и продолжает пропагандировать долгий мир в популярной прессе, укоряя своих оппонентов, что их пессимизм может накликать самоисполняющееся пророчество.
Ну а тем немногим, понимающим, что концепция долгого мира — это миф, остается (как написал один из участников 161го Нобелевского симпозиума) готовиться к большой войне, которой, похоже, не миновать.
«В 20-м веке смерть и разрушения сеяли фанатичные националисты и коммунисты. Но в наше время на смену «Капиталу» пришел Коран … Краткий мир на нашей планете заканчивается. Ошибками западной политики, начиная с неумелой интервенции в Ираке и кончая непонятной интервенцией в Сирии, можно лишь отчасти объяснить возвращение конфликтов. Здесь важнее гремучая смесь из экономической нестабильности, взрывного роста численности молодежи, подрывных технологий и быстрого распространения смертоносной идеологии».
Автор: Сергей Карелов
Оценили 20 человек
30 кармы